Примерно через пятьдесят метров почва под ногами стала более твердой и упругой, и они вышли к каменной арке, обрамлявшей широкую дорогу, до блеска отполированную тысячами крысиных лап. По этой дороге, лишившись всякого укрытия, они и устремились вниз — Живоглот, Грегор, Гокс и Темп. Люкса с Генри летели на мышах по воздуху. Грегору мерещилось, будто изо всех щелей на них смотрят злобные крысиные глазки, и сердце его тревожно ухало и падало вниз — еще стремительнее, чем он спускался.
Но дорога внезапно оборвалась — перед глубоким круглым колодцем с гладкими и скользкими стенами, холодными как лед. Тусклый свет внутри колодца освещал сидевшее на каменной ступеньке кошмарное существо, беспрестанно что-то перебиравшее в руках.
Грегор вскинул руку, предупреждая остальных об опасности: ведь вначале он подумал, что это крыса.
Но тут существо подняло голову. И Грегор увидел, что сталось с его отцом.
Отец, которого помнил Грегор и который исчез из его жизни два года семь месяцев и уже непонятно сколько дней назад, был на редкость здоровым и сильным человеком. Он был высоким, живым и полным энергии, которая словно била из него ключом.
Человек же, который теперь подслеповато щурился на них из глубины колодца, был таким худым и слабым, что не мог стоять на ногах. Он упал на четвереньки и рукой поддерживал голову, чтобы смотреть наверх.
«Папа?!» — попытался произнести Грегор, но у него пересохло во рту, и он не смог выдавить из себя ни звука. Он рухнул перед колодцем на колени и протянул руки к отцу. Это был бессмысленный жест — между ними было метров пятнадцать, не меньше, и Грегор все равно не смог бы до него дотянуться. И руки Грегора повисли в пустоте.
Люкса и Генри опустились на дно, помогли жалкому существу взобраться на спину Авроры и подняли его наверх.
Все еще стоя на коленях, Грегор схватил отца за руку, когда-то такую сильную и ловкую. Трогая эти высохшие безжизненные пальцы, Грегор вспоминал, с какой легкостью отец колол в руке грецкие орехи.
— Папа, — выдавил он наконец, на этот раз вполне внятно. — Пап, это я, Грегор.
Отец нахмурился, словно что-то припоминая:
— У меня лихорадка. И я брежу…
— Нет, пап, это правда я, и я здесь! И Босоножка здесь! — сказал Грегор.
— Какая босоножка? — снова нахмурился отец, и Грегор вдруг вспомнил, что отец никогда не видел свою младшую дочь, — она родилась уже после того, как он пропал.
— Маргарет, — поправился Грегор. Когда мама была беременна, родители уже заранее придумали девочке имя — в честь бабушки отца.
— Маргарет? — Отец окончательно запутался и, смутившись, потер глаза: — Бабушка?
В пророчестве упоминался «некто, который ждет впереди». Но Грегор не ожидал найти своего отца таким потерянным и жалким.
Отец был худ как скелет и очень слаб. А что сталось с его волосами и бородой! Они сделались белы как снег.
Грегор дотронулся до плеча отца и вдруг заметил, что тот одет в плащ из крысиной шкуры. Неудивительно, что сверху он принял папу за крысу.
— Спать… только спать… — невнятно пробормотал отец.
Это было чудовищно. Грегор ожидал, что, одолев все преграды, он снова вернет себе своего папу. И снова почувствует себя мальчиком, который не должен постоянно брать на себя ответственность за себя и за окружающих, — ведь он всего-навсего ребенок. Но стоявший перед ним человек был даже более беспомощным и слабым, чем Босоножка.
Люкса приложила ладонь ко лбу отца Грегора и нахмурилась:
— Да он горит! У него жар не меньше, чем у твоей сестры. И у него совсем нет сил сопротивляться болезни. Вот почему он не может понять, что происходит.
— Может, если я с ним немного поговорю, он вспомнит? Он должен вспомнить, Люкса! — в отчаянии сказал Грегор.
— Нам нужно лететь, Грегор. Прямо сейчас, — настаивала Люкса, вливая большой глоток лекарства из голубой бутылочки в рот отца. — Мы сможем как следует заняться его лечением, когда вернемся в Регалию. Генри, помоги мне закрепить его. — И она принялась приматывать ноги отца Грегора к спине Авроры лентами паутины, которую быстро напряла Гокс. — Генри, ну же! — нетерпеливо повторила Люкса.
Но Генри стоял в стороне и даже не пошевелился. Он не помогал. Не торопился. Он даже не пытался хотя бы сделать вид, что взволнован.
— Нет, Люкса. Нам уже некуда спешить.
Это был очень странный ответ. Никто не понял, что это значит. Никто, кроме Живоглота.
На морде крысы появилось странное выражение:
— Ах вот оно что! Насколько я понимаю, наш Генри уже обо всем позаботился.
— Именно. Генри обо всем позаботился, — сказал Генри.
Он засунул пальцы в рот и громко свистнул.
— Ты что, спятил? Что ты делаешь?! — зашептал Грегор.
Он взглянул на Люксу, которая, казалось, готова была рухнуть без сознания. Шелковая паутина выпала у нее из рук и плавно опустилась на землю.
На дороге послышался топот множества крысиных лап. Но что происходит?! Зачем Генри это сделал?!
— Живоглот! — позвал Грегор.
— Кажется, я тут не единственный шпион, Наземный, — криво усмехнулся Живоглот. — Кое-кто из членов королевской семьи составил мне конкуренцию.
— Ты хочешь сказать, что Генри…
Нет, ни за что на свете Грегор не поверил бы, что Генри шпионит для крыс. Ведь крысы убили его родителей, они истребляют его народ!
— Но он не мог! — бормотал Грегор. — Он не мог! То есть… а как же Люкса?!
Ведь они были так близки, эти двое.
— Извини, кузина, — быстро сказал Генри, — у меня не было выбора. Викус вел нас к катастрофе. Он заключал союзы со слабаками, а ведь наш единственный шанс на выживание — союз с теми, у кого реальная сила. Мы должны объединиться с крысами — и править вместе. Ты и я.
Голос Люксы прозвучал удивительно спокойно — такой спокойной Грегор ее еще не видел:
— Нет, Генри. Этого не будет.
— Ты должна, Люкса! Все равно у тебя нет выбора. Ты обязана либо присоединиться к нам, либо умереть, — сказал Генри холодно, но голос его дрогнул.
— Сегодня или завтра — какая разница? — ответила Люкса. — Может, сегодня даже предпочтительнее.
Она говорила так, будто прожила уже тысячу лет и страшно от этого устала. Но испуга в ее голосе не было.
— Значит, они обещали тебе трон? Генри-Генри, неужто ты такой дурак, что веришь их обещаниям! — громко захохотал Живоглот.
— Они их выполнят. Мы сообща очистим Подземье от тараканов и пауков и разделим его между собой, — сказал Генри.
— Но зачем? Зачем ты это делаешь? — спросил Грегор.
— Я не желаю иметь в союзниках слабаков и трусов, — заявил Генри. — Крысы-то уж точно не слабаки. Мы сними будем защищать друг друга. Вместе мы будем править в Подземье. И тогда люди Подземья обретут спокойствие и безопасность. Это уже решенный вопрос.
— Ах вот как! Вместе значит, — передразнил его Живоглот. — Разбежался. Какое же тебя ждет разочарование! А, вот и твои дружки.
Крыс было не меньше пяти десятков. Они быстро рассредоточились и окружили путников. Многие радостно скалились, жадно пожирая глазами богатую добычу.
Грегор оглянулся на своих спутников. Кто будет сражаться на его стороне? Отец бормочет что-то невнятное о какой-то рыбе. Босоножка лежит в лихорадке на спине у Темпа. Генри предатель, а следовательно, на Ареса можно не рассчитывать. Значит, остаются лишь он, Грегор, Люкса, Аврора, Гокс и…
Грегор вдруг понял, что уже не так уверен в отношении Живоглота. С кем он? На чьей стороне?
Грегор глянул на Живоглота, и тот в ответ подмигнул:
— Помнишь, Грегор, в пророчестве говорится, что лишь четверо из двенадцати погибнут. Как думаешь, покажем им, где раки зимуют, ты и я?
Отлично, по крайней мере одна крыса за него, зато какая!
Кольцо между тем сужалось. В середину круга широкими шагами выступила огромная серебристая крыса. На ухе у нее болталась криво надетая золотая корона, явно предназначенная для человека. Грегор услышал, как судорожно вздохнула Люкса, и понял, что корона, по всей видимости, принадлежала ее отцу или матери.
— Король Грызер! — склонился Живоглот в низком поклоне. — Не смел надеяться, что вы почтите нас своим присутствием.
— Эти бестолковые тараканы говорили нам, что ты утонул, Живоглот, — низким голосом промолвил король.
— Ну, да, таков был план, — кивнул Живоглот в ответ. — Но планы часто меняются.
— Мы должны поблагодарить тебя за то, что ты завел воина столь далеко в наши владения. На самом деле благодарить тебя должен был Генри, но это уже не имеет значения, главное — воин здесь. Я должен удостовериться. Хочу хорошенько рассмотреть его, прежде чем с ним будет кончено. Итак, это он?
Король Грызер в упор уставился на Грегора:
— Ну… я ожидал большего.
