И, увы, это был сам епископ Бернард, и теперь он уставился на причетника своими пустыми глазницами и двинулся к нему. Мистер Беркли попытался спрятаться за скамьями.
— Он видит! — воскликнул причетник. — Но как он может видеть? У него же нет глаз! Это неправильно!
Наверху преподобный Эшер прижался к стене, таясь от взгляда епископа, и прижал палец к губам.
«Ну, замечательно! — мысленно сказал себе мистер Беркли. — Он что, собрался бросить меня на произвол судьбы, даже не попытавшись…»
Епископ Бернард воздел руку, похожую, как и весь он, на старую кость, обернутую коричневой бумагой, и устремил на причетника указующий перст.
— О, ты! — вскричал епископ Бернард голосом, напоминающим грохот гальки в соковыжималке. — Я тебя обрел!
Он двинулся к причетнику, который мгновенно уразумел, что это обращение ничего хорошего ему не сулит.
— Это не я! — отрекся причетник.
— Заточение во тьме, — продолжал епископ Бернард, приближаясь, — мое имя, все для тебя лишь шутка! Ты виновен!
Мистер Беркли вынужден был признать, что и вправду отпустил шутку насчет епископа Бернарда, но он же не знал, что епископ его слышит! Ведь тот давно умер! Это все несправедливо!
— Извините, пожалуйста, ваше преосвященство, — промямлил причетник. — Я думал, вы… э-э… отдыхаете. Это больше не повторится.
— Да, не повторится, — согласился епископ, все подступая. — Ты будешь наказан. Зад твой будет прободен раскаленной кочергой! Ты…
Тут сверху на епископа обрушился викарий, и раздался треск. Викарий прокатился по полу и вскочил, держа канделябр на изготовку.
Епископ Бернард Гад переломился пополам, по поясу. Надо признать, происшествие не лишило его боевого духа. Он выпустил свой посох и пополз вперед, цепляясь за ножки скамеек и подтягиваясь. Его внимание по-прежнему было приковано к причетнику. Тем временем нижняя половина епископа поднялась и стала бродить, натыкаясь на все вокруг.
— Викарий! — завопил мистер Беркли. — Он все равно идет!
— Зад! — выкрикнул епископ Бернард. — Кочерга!
Викарий подобрался к епископу Бернарду со спины.
— Очень сожалею, — сказал викарий, — но это надо прекратить!
И он от всей души врезал канделябром епископу по голове. Раздался звон, и с Бернарда свалилась митра. Епископ остановился, затем извернулся и посмотрел на викария.
— Зад! — воскликнул он снова. — Твой зад!
— Ой да будет вам, — отозвался викарий и ударил епископа Бернарда во второй раз, а потом и в третий. Он продолжал молотить, пока от мертвеца мало что осталось, и даже епископские ноги перестали бродить и опрокинулись, как две колонны, соединенные наверху.
Викарий вытер пот со лба, сложил руки на коленях и попытался отдышаться.
— Что-то мне сомнительно, — произнес он, — что викарию полагается забивать епископа до смерти, пускай даже он и так мертвый.
Мистер Беркли взглянул на останки епископа Бернарда.
— Если кто спросит, мы скажем, что он упал, — предложил причетник. — Много раз.
Тут в дверь постучали.
— Внутри все в порядке? — раздался голос сержанта Роуэна. — Это полиция!
Викарий с причетником кинулись открывать дверь. Сержант Роуэн и констебль Пил остановились на пороге и вопросительно уставились на них.
— Мы просто счастливы вас видеть, сержант! — воскликнул викарий.
— Сержант… — начал было причетник, но викарий перебил его.
— Дайте же мне договорить, мистер Беркли!
— Зануда! — донесся сверху голос каменного монаха.
— Ой, не обращайте на него внимания, — сказал викарий. — А теперь, быть может…
— Сержант, — повторил причетник.
— Я же сказал — не сейчас! — возмутился викарий. — Пожалуйста, дайте договорить! Сержант Роуэн, мы пережили невероятные события, из числа тех, в которые трудно поверить, если не увидишь их собственными глазами…
— Сержант! — произнес мистер Беркли с таким нажимом, что даже викарий вынужден был уступить.
— Ну что там еще? — поинтересовался викарий.
— Сержант, — продолжал мистер Беркли. — Кажется, ваш демон удирает…
Глава двадцать восьмая,
в которой Тупяк заводит нового друга и встречается с некоторыми старыми знакомыми
Демону очень понравилась езда в полицейской машине с мигалками и прикольным завыванием. Кроме того, констебль Пил водил машину куда лучше, чем Тупяк, хотя в защиту демона следует сказать, что он как раз начал осваиваться с «порше», когда полиция остановила его и конфисковала автомобиль. Однако же Тупяк многому научился, просто наблюдая за тем, как констебль Пил ведет машину, и демон задумался: как бы удрать от полицейских и применить на практике полученные знания. Но тут они въехали в церковный двор, и Тупяк увидел восставших мертвецов.
Скверно. То, что демоны хлынули в этот мир из своего, — еще куда ни шло. То есть ничего хорошего, но по сравнению с мертвецами, встающими из могил, это просто цветочки. Чтобы поднимать трупы, требуется уйма серьезной демонической энергии. К тому же Тупяк не мог не заметить, что ожили особо дрянные мертвецы. Имей он привычку носить часы, спрятал бы их в карман, завидев эту компанию на улице: воры и головорезы через одного.
Но обеспокоило Тупяка иное. То, чему он оказался свидетелем, не было результатом случайного пробоя между этим миром и адом. О нет, дыру проделали умышленно. Злонамеренные трупы не встают из могил сами по себе. Их кто-то должен вызвать обратно к существованию. И лишь одно создание на свете склонно поднимать из могил грабителей и убийц, из чего Тупяк сделал вывод, что явление Отца Зла собственной персоной уже не за горами.
Как вы, наверное, уже поняли, Тупяк не был у Отца Зла на хорошем счету. Если на то пошло, Тупяк вообще сомневался, что у Великого Темного есть хороший счет, поскольку тот был источником зла. Ждать от него хорошего отношения к кому-нибудь — все равно как ждать от человека, ненавидящего цветы, что он наполнит свой дом фиалками. Однако у Отца Зла имелся список демонов, которые его разочаровали, а Великий Темный не был склонен к прощению. Кроме того, он не любил демонов, которые его ослушались. Если Отец Зла вас изгнал, вы должны сидеть в изгнании. Если же вы решили, что изгнания с вас хватит, и испытываете соблазн прокрасться обратно во внутренние круги ада, в надежде отыскать какой-нибудь уютный темный уголок и там заняться собственными делами, Отец Зла непременно вас отыщет — уж он такой. Демоны не могут умереть, но их можно заставить страдать, и одна из проблем бессмертного существа состоит в том, что страдать оно может очень-очень долго.
Тупяку не нравилось страдать. Он был очень чувствителен для демона. И он понимал, что Отец Зла задумал напасть на этот мир в ближайшем будущем. Жаль, что он, Тупяк, узнал об этом так поздно. Но ведь он не получал записки типа:
Нет, ничего такого Тупяк не получал, а это означало, что в планах Отца Зла ему не отведено никакого места. Если он, Тупяк, все еще будет здесь к моменту прибытия главной шишки, у него появится шанс узнать, насколько он чувствителен на самом деле, ибо Великий Темный не жалел сил, чтобы причинить как можно больше боли тому, кто нарушил его приказ, пусть даже и по неведению.
Потому Тупяк решил, что сейчас самое время вернуться домой и сделать вид, будто его тут и близко не стояло. План Тупяка, если его вообще можно так назвать, заключался в том, чтобы отыскать портал и нырнуть обратно в ад, а там вернуться в свое милое Запустение и сидеть тихо, пока все не уляжется. Тупяк плохо себе представлял, как он проберется обратно, если учесть, что придется двигаться навстречу целой толпе демонов и злых тварей. Может, сказать им, что он забыл ключи или не прихватил с собой сменное нижнее белье? А, ладно, с этим он разберется на месте.
И вот, когда полицейские закончили давить трупы и пошли узнать, как обстоят дела в церкви, Тупяк перебрался на переднее сиденье, открыл водительскую дверцу и, не мудрствуя лукаво, дал деру из машины.
Констебль Пил погнался было за ним, но быстро отказался от этой затеи. Тупяк решил, что констебль Пил только рад будет избавиться от демона, особенно если учесть, как плохо от него пахнет. Тупяку уже и самому поднадоел собственный запах, так что первым делом он нырнул в пруд, чтобы помыться, и напугал тамошних уток до полусмерти.
Тупяк как раз заканчивал мытье подмышек, когда из темноты высунулся большой глаз на руке и уставился на него. За ним последовала вторая рука, с пастью.
— Послушайте, — произнес интеллигентный голос, — что вы себе думаете? Это мой дом, а не общественная умывальня.
— Извините, пожалуйста, — сказал Тупяк. — Я не знал, что этот пруд обитаем.
— Пожалуй, мне и вправду стоит поставить табличку. Ладно, старина, не волнуйтесь. Я просто стараюсь пока быть понезаметнее. Что-то вокруг полный беспредел. Не место для порядочного демона. Но все равно это не значит, что любой бродяга может стирать в моей воде свои носки. Вы уж не обижайтесь.
