— Подожди, — выдавила из себя Марта. — Кто сказал-то?
— Ну здрасьте. Кто-кто, Трюшл… Трюцлш… Короче, Чистюля твой. Дурацкая, кстати, кликуха, у него же имя есть… какое-то. Ф-фу, забыла, вот помнила же — и забыла. За-бы-ла… Марта, — сказала вдруг Ника тихим, жалобным голосом. — Март’. Я сильно глупая, да?
— Не выдумывай, Миллер.
— А ты мне не ври, не надо. Я же и правда всё вижу. Молчи, молчи, я не про этого твоего…
— Он не мой!
— Молчи. Я же понимаю. Ну, что мы не пара и всё такое. Но он такой, Марта… он такой!.. Что я могу поделать, Март’? Это ж не от меня зависит. И Йохан ещё, придурок, зачем он с этой Когут так сразу? Марта, он же каждый её пост лайкает, и селфи эти их, они уже в кино ходили, Марта, хотя какая разница, в кино или не в кино, с Когут или с какой-то другой, просто обидно, понимаешь, обидно, хотя и плевать, плевать, плевать!..
Она закусила губу и отвернулась. Потом рывком прижалась к Марте, ткнулась в плечо. Так стояли на площадке между этажами и ревели в два голоса. Ника — от обиды, Марта от стыда.
Потому что — ну правильно же она всё говорит.
Это не от меня зависит, Ника, не от меня. Просто… так получается.
Прости, пожалуйста. Прости…
* * *
Потом они вытерли слёзы и пошли-таки в квартиру. Пока Ника приводила себя в порядок, Марта решила вызвать ей такси — и попросить, к слову, чтобы Чистюля проводил. Что там он Нике понарассказывал, Марта выяснит завтра… или в любой другой день. Скорее всего расфантазировавшаяся Ника спросила только про цвет волос, а смущённый Чистюля со всем соглашался.
Но если вдруг, внезапно Ника права… тем более пусть едут вместе. Думать о таких сюрпризах Марта сейчас не готова.
У неё, к слову, есть ещё одна нерешённая проблема. И вполне серьёзная. Когда господин Вегнер рассказывал про кости и прочее, знал ли он об их негативном воздействии? То есть не о пассивном: если растереть и влить в драковуху, можно загнуться, — а об активном. Обо всех этих щупальцах, о волне ненависти, которую испускают кости, — знал? А если нет — хорошо же Марта ему удружила!..
Она вошла в гостиную, прикидывая, стоит ли прямо сейчас делать то, что задумала. Всё-таки начало одиннадцатого. Всё-таки у неё гости…
— Марта?
Элиза сидела за пустым, прибранным столом. Была на этот раз не в одном из своих свитеров под горло, и без шарфика, без платочка. Сидела и зачем-то закатывала рукава блузки — точнее, пока только один.
Марта посмотрела на шею — обычная шея. Кожа как будто обесцветилась, и морщины, но что ж ты хочешь, возраст есть возраст, дорогая мачеха.
— Мы на минутку, Нике нужно было в туалет. И… я задержусь, мы с ребятами ещё погуляем, уроки я…
Тут она наконец заметила. Элиза пыталась развернуться, но Марта стояла над ней, чуть сбоку, — как раз так, что и не спрячешь. Да их было много, издалека видно.
Откуда столько, удивилась Марта. Пчёлы покусали, что ли.
Ну да, пчёлы. Только одну руку, только на внутренней стороне — там, где проходят вены.
Куда удобней всего вкалывать иглу — это им ещё несколько лет назад объясняли, на специальных уроках. «Как распознать наркомана» или что-то вроде, название она не помнила.
И сразу стало понятно, почему на столе перед Элизой — бутылочка и ватка.
— А шприц где? — звонким, чужим голосом спросила Марта. — Да не прячь, чего там. Все свои. Одна семья.
Теперь всё было ясно. Это она из-за козлиного козла Будары. Отец вернулся, тот её типа бросил — а мы, тонкая натура, не перенесли, значит, разлуки. Пошли вразнос. Подсели. И откуда ж она только их взяла? А может, Будара и подсадил?
А та встреча в кафе — она рассказала ему, впервые? То-то рожа у него была, как будто живой труп увидал.
Ну да, и навязчивые мысли. Будара принёс яблоки — так давай яблочные пироги печь каждый день. Как будто могла вернуть Будару этими пирогами.
И бельё поэтому не позволяла Марте стирать — чтобы та не обнаружила пятнышки крови.
А отец себя винит. Поэтому и ушёл в ночную, лишь бы лишний раз не видеть.
Ох, мамочки, и что же теперь, как же теперь?!.. Это ведь хуже, чем батя Чистюли, намного страшнее. Сейчас она ещё держится, выглядит прилично, но оно ж ненадолго. И об этом Марта знала не благодаря дурацкому уроку — встречала примеры в реальной жизни, у супермаркета, например, иногда околачивалось двое таких, просили на хлебушек. Один, говорят, раньше был профессором, хотя в это Марта никогда не верила: всему же есть пределы.
— Ты не понимаешь, — тихо сказала Элиза.
— Ну да! Конечно, куда мне! Подрасту — пойму.
— Марта… Нет никакого шприца. И никогда не было. — Она встала, вскинула руки: — Хочешь — обыскивай. Давай.
— Март’? — позвала из ванной Ника. — Слушай, тут салфетки закончились…
Они застыли друг напротив друга. Элиза так и стояла с поднятыми руками, шрамики на левой темнели, будто древние, тайные письмена. Теперь Марта и сама видела: шприц тут не при чём. Не оставляет иголка такие широкие ранки.
Не отводя взгляда от Элизы, Марта взяла со стола бутылочку. Взглянула на наклейку, свинтила крышечку, понюхала.
— Просто спирт?
— Для дезинфекции, плохо заживают.
Марта покачала головой:
— Какой же он больной псих — твой Будара! Почему ты не расскажешь отцу? Он бы тебя защитил!
— Марта, ты где?.. — Клацнула защёлка на двери, звук льющейся воды стал громче.
— Иди. — Элиза подошла к серванту и подала ей пачку салфеток. — Вернёшься — поговорим. Обещаю.
— Я буду поздно.
— Я дождусь.
Когда Ника была приведена в порядок — относительный, но всё же, — Элиза помогла вызвать такси и протянула Марте несколько сотен:
— Обратно, пожалуйста, тоже возьми машину.
— Зачем? Я вообще с ней отправлю Бена, они недалеко друг от друга живут.
— Пусть будет. Вы ведь ещё не закончили гулять. А мне так спокойнее. — Она заметила настороженный взгляд Марты и спросила: — Надеюсь, ты не думаешь, что я так пытаюсь тебя, например, подкупить?
Именно это Марта и думала, но почему-то промолчала и деньги взяла.
— Что у вас там? — спросила Ника, когда спускались. Шла она уже ровнее, и голос был спокойный.
— Пустяки всякие, — отмахнулась Марта. — Семейное.
Машина пока не приехала, так что они зашли попрощаться в гараж с остальными.
— Ну наконец-то! — крикнул Чистюля. — А твои поклонники тебя, знаешь ли, не оставляют.
Вечеринка угасала: старший Кирик уже ушёл, Аделаида как раз собиралась. Музыку поставили потише и более спокойную, сидели, трепались. А в углу за столом внезапно обнаружились трое мальков. Им уже вручили по куску торта и стаканчику (с соком, очень понадеялась Марта).
— Привет! — сказал Жук, выбираясь из-за стола. — А мы пришли поздравить!..
Торжественность момента нарушил звонок от таксиста: «я где-то рядом, но не могу сориентироваться», — и все дружно отправились на поиски, вскоре, как ни странно, увенчавшиеся успехом. Машина стояла в другом дворе, водитель — лысеющий, с пузиком, стиснутым подтяжками, — развернул на полсалона карту и старательно производил рекогносцировку.
— Ну, я поехала… — вздохнула Ника.
— Подожди. Бен с тобой, проводит.
— Да ладно, я и сама…
— Марта, если Ника говорит, что…
— У кого сегодня день рождения, — возмутилась Марта. — С кем сегодня не спорят, а? Вы, двое, — давайте в машину, вам же всё равно в одну сторону.
Прежде, чем у них хватило духу снова возразить, Марта отсчитала и вручила водителю нужную сумму, а Чистюле пояснила:
— От Элизиных щедрот.
— Ладно, — сдалась Ника, — поехали уже. Она упрямая, только время потратим. Не бойся, не укушу.
Бедный Чистюля фыркнул и залился краской — аж веснушки расстворились. Достойного ответа он не придумал, поэтому просто метнул в Марту красноречивый, многообещающий взгляд серийного убийцы.
Стефан-Николай демонстративно посмотрел на мобильный:
— Ещё час, и только потом она превратится из принцессы в обычную вредную школьницу. Сегодня у тебя ни шанса, Бен, извини.
— Да ты просто завидуешь! — отмахнулся тот. Галантно распахнул перед Никой дверцу, сам, однако же, сел впереди. Балда.
Ну ничего, разговорятся по дороге; оба не из тех, кто способен долго молчать.
— Кстати, о времени, — сказала Марта, когда они вернулись в гараж. — Жук, Пауль, Дрон — вы почему так поздно не дома?
Мальки переглянулись. Жук хотел было что-то сказать, но Пауль опередил его.
— Нам разрешили. Договорились, что переночуем у меня.
— А твой отец? — спросила Марта, и голос её совсем не дрогнул, нет. — Твой отец в курсе, где вы?
— Отец на дежурстве, — пожал плечами Пауль. Он почесал свою пухлую щёку, и Марта снова обратила внимание на эти его зажившие шрамы у запястья и вдоль ладони. Теперь ясно, откуда они взялись. Теперь-то да, всё совершенно ясно.
