Дорофея Ларичева - Зачарованный город

Валентин пугал Са-а-ара не на шутку. По силе сравнимый с Владыками (при первой встрече лесной даже принял человека за одного из них), он не раскрывает своих возможностей, словно кто-то или что-то сдерживает его. Не послушай его сегодня Слава Иванов, не приведи к скрывающимся ребятам, – поднял бы шум, до прадеда дошёл бы. И тогда Са-а-ару не сдобровать. Но всё равно чародею не преодолеть магии эльфов, не спастись.

Щукиных жаль. Особенно девушку. Но что поделать. Теперь из-за их «освобождения» придётся использовать запасной сценарий. Главное, чтобы прадед не догадался ни о чём. И Владыки не прознали о его интригах.

Са-а-ар обещал себе быть сильным, и он слово сдержит – в память о Бриане. Для дела следует позабыть о жалости, чтобы потом с полным правом уйти в леса. Он должен отомстить городским, должен изменить текст договора в пользу новой родины. И в пользу себя. Опять же, в который раз твердил он, во имя Брианы. Она бы радовалась, если бы он возвысился среди её сородичей.

Он вышел на площадь как раз в тот момент, когда сияющие струны Пути прогнулись вниз, спуская дан-на-тас – летающее посольство леса. Неторопливо, с достоинством сползало к земле напоминающее юрту сооружение – прямо в пересохшую вчера чашу фонтана.

Водоносные трубки демонтировали уже нынешним утром в срочном порядке. Пространство вокруг фонтана огородили бело-красной полосатой лентой, воспрещающей проход. И что странно – никого из людишек не тянуло нарушить эту границу, словно чувствовали – не поздоровится.

Воздух под дан-на-тас дрожал, искажая очертания предметов. Глухо, неуловимо для человеческого уха гудели моторы посольства, затихая у самой земли. Гребное колесо – крупное, с оббитыми металлом лопастями со свистом втянулось в открывшееся у основания отверстие. И только тогда посольство приземлилось (вернее, прифонтанилось – пошутил Са-а-ар).

Раздёрнулись узорчатые ковры парадного входа. Выехало крыльцо с четырьмя резными деревянными колоннами по обе стороны. Словно костяшки домино ссыпались вниз дубовые ступени. Под крышей крыльца синим пламенем вспыхнули факелы, закреплённые в металлических кольцах. Точно из-под земли по обе стороны от ступеней выросли охранники – настоящие богатыри – в остроконечных колпаках, с голыми, натёртыми маслом торсами, в алых шароварах и кожаных сапогах до колен. На поясе болталось по кривой сабле, в могучих руках были зажаты палицы. Умеют лесные Владыки производить впечатление!

Вот и машины подъехали. Ого, все как одна – на вид «Бентли». Качественная иллюзия, удивлённые люди глазеют на редкий в провинции транспорт. Встречная делегация городских пожаловала. Прадед собственной персоной. И десять старейшин, которые и есть Город. Не торопятся войти, остановились в сторонке, беседуют. Показывают нежеланным гостям, кто здесь хозяева.

Са-а-ар был готов спорить на что угодно – сегодня на ночь центр города останется без иллюминации. Боевая магия несовместима с техникой. А то, что в дан-на-тас засел целый боевой отряд магов, сомневаться не приходится.

Разведчик выбрал самое удобное для наблюдений место – как раз освободилась скамейка напротив фонтана. Парень распахнул блокнот, перелистал страницы с многочисленными набросками, вынув из кармана пенал с карандашами, выбрал тот, где грифель помягче и нанёс первые штрихи.

На крыльцо выбрался Владыка лесов – тех, что расположены к северу от города и захватывают часть соседней области. Вопреки новомодным представлениям людей об эльфах, Инар-ши-ван – «одинокая песня на пригорке» – скорее напоминал порядком одичавшего лешего. Был он низкоросл, кряжист, неказист. Широкий нос нависал над оттопыренной нижней губой, короткие волосы и клокастая бородёнка цвета палой листвы не признавали ни расчёски, ни заклинаний – торчали во все стороны, точно наэлектризованные. Облагораживала его облик только неожиданная гибкость и плавность движений опасного хищника.

Са-а-ар даже слегка развернул уши и нарастил ушные раковины. Специальные наушники гасили звуки города, усиливали восприятие потаённых разговоров.

– Поздравляю, Август, – тоном давая понять, что он рад городскому сородичу, как добрая хозяйка тараканьему выводку, начал Владыка. – Ты и в этот раз заполучил всех четверых арбитров, оставив нам роль наблюдателей на твоём дне рождения.

– Не поверю, что ты смирился, Инар, – не стал лить мёд любезностей Иванов.

– Представь себе, да, – развёл руками лесной, прислоняясь к колонне.

Стерёгший её охранник тактично отодвинулся в сторону. Симметричность картинки нарушилась, Са-а-ар нахмурил брови и потянулся к пеналу за ластиком.

– У тебя арбитры, у меня, представь себе, тоже аргументы имеются, – заставила разведчика насторожиться следующая фраза Владыки – неужели проговорится о поступке правнука городских? – Причём гораздо более убедительные для тебя. И желание пересматривать условие договора почаще, чем раз в век. Тридцать лет – приемлемый срок. Мир людей меняется быстро – глобализация и всё такое прочее.

– Древние законы установлены ещё до раскола. Они незыблемы! – кипятился Август Денисович. Са-а-ар улыбнулся. Прадед терпеть не мог, когда ему перечили. – Сам знаешь, Город не желает воевать. И столетие – оптимальный срок для взаимного сдерживания.

– Не согласен, – спокойно возразил Инар.

Молодой человек с блокнотом углубился в рисование. Он знал манеру каждого из переговорщиков гнуть сою линию долго и занудно, с мелкими вариациями. Сейчас будет торг, взаимные угрозы, требования выдать захваченных в заложники детей с обеих сторон, делёж объёмов использования магии и споры о человеческом прогрессе.

Владыки города и леса спорили, а в угасающем свете короткого осеннего вечера на белом листе проступали очертания посольства, хмурые лица лесных богатырей, презрительная гримаса прадеда… А в небе змеился Верхний Путь, извиваясь в потоках движущегося воздуха, парила птичка далёкого самолёта и плыло облако, чем-то отдалённо напоминающее профиль Брианы.

Возвращался молодой человек домой уже ближе к полуночи, когда узорчатые ковры скрыли от зорких нечеловеческих глаз вход в посольство, машины прадеда и свиты умчались, сверкая фарами, а по улице под слепыми фонарями брели припозднившиеся горожане, ругая власть, не способную осветить самый центр города.

Са-а-ар шёл улыбаясь – стороны договорились до главного: завтра в городской делегации будет он – Вячеслав Игоревич Иванов. И тогда никто и ничто не сможет помешать воплотить его бережно вынашиваемую мечту.

Тень, сливающуяся с темнотой улиц он не заметил, не почувствовал, как не почувствовали её сторожевые химеры на стенах домов. Она напала со спины, в один прыжок преодолев расстояние в полквартала, вонзила когти в расслабленную спину, заставляя принять боевой облик, перекусила амулеты, сдерживающие силу леса в бывшем городском.

Плеть вьюна оплела шею Са-а-ара, царапая шипами, впрыскивая в кровь усыпляющий сок. Плеть потащила жертву, так и не успевшую до конца обернуться волкоподобной тварью, по улицам вслед за хозяйкой – к порогу ателье Августа Денисовича. Плеть примотала к обездвиженному телу альбом, заполненный фотографиями на тему: Са-а-ар беседует с лесными, Са-а-ар «похищает» арбитров, Са-а-ар пакостит городским, Са-а-ар принимает боевой лесной облик. И самым неопровержимым доказательством оказалась видеозапись – свидетельство самой Ли-дви-ры о двойном предательстве потомка главы городских.

Старшая лесных разведчиков бросила тело Вячеслава на лестнице ателье, громко постучала в окно и отбежала на безопасное расстояние под сень каштанов, сыплющих спелыми шариками плодов. Пора сматывать плеть и возвращать себе вполне человекообразный облик.

Когда в светлом прямоугольнике открывшейся двери нарисовался силуэт Августа Денисовича, на плечо лесной легла лёгкая ладонь чародея Валентина.

– Я благодарен тебе за помощь и держу слово – ты свободна, дочь лесов.

Она вздрогнула и сбросила его руку с плеча.

– Странно, я тоже тебе благодарна, враг. Ты разоблачил их шпиона и спас меня. Я доложу Владыкам.

– Я верю в тебя.

Он помолчал, она не уходила.

– Проводить? – нарушил он тишину.

– Я прекрасно вижу в темноте.

– Как знаешь. Я хотел тебе предложить зайти в кафе – есть тут неподалёку круглосуточное. Там чудесно готовят горячий шоколад, и пирожные удивительные…

Он заранее отступил на пару шагов. Когтистая лапа рассекла воздух возле его носа, царапнула кору ни в чём не повинного дерева.

– Ненавижу! – выкрикнула Ли-дви-ра, встряхивая рукой. Когти и шерсть исчезли, ухоженные наманикюренные ногти блеснули стразами. – Отныне я терпеть не могу сладкое!