Дагда добился благосклонности богини Морриган, которая обещала уважить их просьбу.
Туата Де Дананн готовились к большой битве, но у них было мало времени, и тогда хитрый Дагд усыпил бдительность фоморов тем, что непрерывно употребляя в пищу мучную кашу с медом и молоком, стал мишенью для их насмешек.
Наконец в канун Самайна[4] началась вторая битва при Маг Туиред, которой суждено было стать наиболее кровавой и ожесточенной.
Столкнулись две армии, издавая громкие крики и бряцая оружием. Хотя сначала силы были равными, вскоре моральный дух Туата Де позволил им оттеснить фоморов. При том каждое утро мертвые воины Туата Де Дананн снова вступали в бой, а их оружие чудесным образом оказывалось готовым наносить раны и убивать.
Хотя фоморы завалили камнями волшебный колодец, куда Дианкехт и его сыновья опускали раненых и убитых, чтобы исцелить их, и напали на кузнеца Гоибниу, силы Туата Де Дананн не ослабевали.
Настал день, когда обе армии вступили в последнее решающее и беспощадное сражение. Началась страшная рубка, и Луг Длинная Рука, расположившись в сверкающей серебряной карете, ободрял воинов Туата, сражавшихся против фоморов под водительством грозного Балора Дурного Глаза, его деда.
Балор победил Нуада, короля Туата, сразив того наповал. Весы удачи склонились в сторону фоморов, однако Луг Длинная Рука вызвал на поединок своего деда, великана Балора, чей Дурной Глаз метал отравленные молнии в тех, на кого он смотрел.
Понадобились четыре воина, чтобы открыть веко Балора, и когда это им удалось, молодой Луг, вооруженный пращой, метнул в него камень с такой силой и точностью, что тот пронзил Дурной Глаз насквозь и застрял у Балора в затылке.
После того как моральный дух фоморов был сломлен, а их вождь погиб, Туата обрели новые силы и вынудили фоморов отступить к морю, где те под водительством Бреса Предателя спаслись бегством на своих судах. Павших было не меньше, чем звезд на летнем небе.
Вторая битва при Маг Туиред принесла победу Туата Де Дананн. Они многие годы правили в зеленом Эйре под покровительством Морриган, богини войны, которая с вершин холмов пела гимн победы и благоволила победителям.
И ничто не изменилось бы, если бы не пророчество, что на эти земли прибудут сыновья Миля и в конце концов захватят Ирландию, лишат ее богов волшебных сил и передадут их людям.
Так оно и произошло. Много-много лет спустя сыновья Миля покинули Иберийский полуостров. Это были Эмер, Донн и Эремон. Милезы, то есть люди. С помощью волшебства они увидели Ирландию, ее пастбища, реки, берега и решили отправиться в путь, чтобы завоевать эту страну.
Воодушевленные колдуном Амерхином, великим поэтом, милезы на кораблях достигли зеленого острова и решили высадиться на берег, однако Туата Де Дананн, применив волшебство друидов, сделали так, что Ирландия исчезла.
После того как сыновья Миля, прибегнув к волшебству, три раза обогнули остров, он снова стал зримым, и им удалось захватить его в волшебную ночь Белтаны.
Богини Ирландии оказали милезам гостеприимство, ибо так велело пророчество, однако Донн оскорбил богиню Эрин, и та стала его врагом.
Из-за этого оскорбления завоевание Ирландии произошло не сразу, а лишь после того, как Амерхин сумел унять гнев богинь, а Донн погиб, утонув в море вместе со своими людьми.
Тогда милезы, дети Миля, в битве одержали верх над Туата Де Дананн, но согласились подписать перемирие, поскольку силы и волшебные способности обеих сторон оказались почти равными.
Противники согласились разделить остров на две части.
Его поверхность отходила к людям, сыновьям Миля.
Его недра, подземелье под холмами, стали принадлежать божествам Туата Де Дананн.
Вот так двор Туата Де Дананн переместился под холмы, в замок Кнокма, где Туата сохранили свои обычаи, правила этикета, любовь к музыке, шахматам, ирландскому хоккею на траве и скакунам.
Туата правили в роду Даойне Сиде и распоряжались в волшебном мире. Они представляли собой аристократическую касту гномов, фей и волшебных существ, включая самых чудовищных.
Как утверждают те, кто присутствовали на величественном конном выезде Туата Де Дананн, которым каждые семь лет отмечался праздник урожая, во время празднеств на тысяче четырехстах скакунах выезжало столько же всадников с золотыми копьями в руках.
Цицерон зевнул и закрыл книгу. Хотя он читал для того, чтобы отвлечься от мыслей, но Марина не выходила у него из головы. Какое она имеет отношение к Туата Де Дананн? И к конному выезду? Почему она звонила ему в столь поздний час ночи? И куда это она, черт подери, подевалась?
Марине хотелось узнать, во что ее, черт подери, втянули, но она не могла говорить, ибо ей заткнули рот кляпом. Она также не могла шевелиться, потому что была связана по рукам и ногам и грубо брошена на заднее сиденье экипажа.
Рискуя свернуть шею, девушка повернула голову и заметила угол окошка. Экипаж легко и бесшумно несся сквозь облака над вершинами холмов. Он летел! Невероятно! Так же, наверное, подумал орел, увидев их, и от удивления выпустил свою добычу.
Куда ее везут? Чего от нее хотят? Неужели к Оонаг, ревнивой королеве?
С этих высот Марина уже не сомневалась, кому служат пикси и чьи приказы выполняет белокурая придворная дама, правившая лошадьми. От тех, кто силой похитил ее, нельзя было ждать ничего хорошего.
Экипаж начал опускаться все ниже и ниже. Лунный свет исчез, и вокруг сгустилась тьма. Вскоре Марина догадалась, что экипаж несется через головокружительный туннель и углубляется в недра земли. От ужаса ее бросило в дрожь. С каждым поворотом ее судьбы дела принимали все более мрачный оборот.
От свободного падения у Марины перехватило дыхание, и она невольно закрыла глаза.
Когда она открыла их, экипаж остановился и дверца резко открылась.
— Ну, выходи, у нас мало времени!
Белокурая девушка протянула ей руку, но Марина не могла ни взять ее, ни встать. Она затрясла головой, чтобы девушка догадалась, в каком положении она находится.
Девушка нахмурила брови:
— Что же с тобой сделали эти двое?
Она решительно развязала ее и вытащила кляп изо рта. Марина хотела встать, но упала на землю. От веревок у нее онемели ноги и распухли щиколотки.
— Ну, иди же. Не могу же я нести тебя на руках, — недовольно сказала Миа, топнув ногой.
— Куда мы идем? — осмелилась спросить Марина слабым голосом.
Камеристка не захотела посмотреть ей в глаза. Она уклонилась от ответа и стала массировать Марине щиколотки.
— Так лучше?
— Да, спасибо.
— Ладно, попробуй немного пройтись.
Марина нерешительно встала на одну ногу, потом на другую и осторожно сделала шаг.
— Нам далеко идти?
— Не очень, — ответила сопровождающая, сделав неопределенный жест рукой.
Марина огляделась вокруг, и в ее голове зародились подозрения.
Она находилась в темнице замка. Потолки прогнулись и почернели, из каменных стен сочилась вода, в камеры вели двери из проржавевших железных брусьев. Вдали факел слабо освещал нечто вроде зала, более просторного и с колодцем посредине.
Ее собираются бросить в тюрьму? Пытать?
— Попьем немного воды, — предложила Миа, пытаясь произнести это непринужденным тоном.
Марина тут же насторожилась и на всякий случай ответила любезным отказом:
— Нет, спасибо. Мне не хочется пить.
Девушка встревожилась:
— Хотя ты и не хочешь пить, мы тут остановимся. Я умираю от жажды.
Марина уловила нечто странное в поведении своей надзирательницы. Та пребывала в нерешительности, казалась растерянной и неуверенной в себе. Марина решила воспользоваться этим и перейти в наступление.
— Вы не сделаете мне ничего плохого?
Девушка не ответила, лишь ускорила шаг.
— Идем быстрей, мне страшно хочется пить.
Марина рассердилась. Стало быть, ей хотят причинить зло!
— Я никому ничего не сделала. Я невиновна!
Ей понравилась эта короткая фраза. Она звучала весьма правдоподобно, точно из детективного фильма. Не оставалось сомнений, что Марина посеяла сомнение в белокурой голове камеристки.
— К тому же я малолетка. То есть я не отвечаю за свои поступки. То есть я не виновата, если какой-нибудь из моих поступков нарушил ваш закон.
А вот это был не совсем удачный ход!
Марина как бы призналась, что действительно совершила нечто предосудительное, но пытается вывернуться. Как всегда, она говорила больше, чем необходимо, и становилась на скользкий путь.
Они дошли до колодца, и белокурая девушка попыталась поднять каменную плиту, которая накрывала его, но не смогла.
