Но меньше всех повезло бородачу. Его тщедушное тело приняло основной удар потока, не считая более мелких ударов осколков пластигласа. Оператора отбросило к стене, где он и остался лежать в луже кислоты. На лбу у него выросла шишка.
«А теперь можно и поспать, — устало подумал Космо. — Все остальные уже давно спят».
Конечно, праздновать победу было рано, супернатуралисты были без сознания и все еще в целлофановых коконах. В любой момент мог войти какой-нибудь сотрудник «Маичи», или служба безопасности могла включить монитор наблюдения и увидеть, что ситуация в подвале далека от идеальной. Но, по крайней мере, супернатуралисты были живы, а ведь на это даже самый азартный игрок еще несколько мгновений назад вряд ли поставил бы деньги.
Минуты тянулись мучительно медленно, в такт каплям желтой жижи, вытекавшим из расколотой ванны. Время шло, и кислота делала свою работу, медленно разъедая целлофановую пленку. Прошло сорок минут, прежде чем Стефан очутился на свободе. Он вдохнул чистого воздуха, и из легких выветрились остатки транквилизаторного дурмана. К юноше вернулось сознание. Он сбросил с себя остатки целлофана, как бабочка — остатки кокона. С трудом он поднялся на колени, откашлялся и выплюнул смесь целлофана и кислоты. Постепенно сны сменились воспоминаниями о том, что случилось совсем недавно.
— Фаустино, — прошептал он, снимая с головы присоску.
Повторюшка очнулся следующим.
— Что я тебе говорил? Кто оказался предателем?
Стефан сорвал целлофановые ошметки с тела ребенка Бартоли.
— Похоже, все старые друзья последнее время взяли привычку предавать меня.
Повторюшка зашелся в кашле.
— Та «скорая помощь», что тебя подобрала, — просипел он, когда ему немного полегчало. — Ты должен мне поверить. Я ничего не знал.
Стефан похлопал его по плечу.
— Конечно не знал. Она всех нас использовала.
Башкир вытащил Мону из-под пластигласового обломка.
— Кстати, а как нам удалось выбраться из ванны? Я думал, что нас ждет неминуемая смерть.
Повторюшка перевернул Космо на спину. На лбу сверкнула металлическая пластинка.
— Ты мне не поверишь, но новичок снова спас нас. Разбил ванну головой.
Повторюшка положил ладонь на лоб Космо. В месте контакта появилось слабое серебристое свечение.
— Я могу на время избавить его от боли. Исцелиться он должен сам.
Стефан приподнял Мону.
— И все-таки, Повторюшка, ты должен был мне давно обо всем рассказать.
— Ты прав, должен был. Ну вот, теперь ты все знаешь. И что собираешься делать?
Стефан достал капсулу с нюхательной солью из аптечки на поясе и раздавил ее под носом Моны.
— Узнать, зачем Элли Фаустино собирает паразитов.
Мона очнулась с криком:
— Ни за что, мама! Я ни за что не надену это платье!
Стефан поднял ее и положил на хирургический стол.
— Все в порядке, Мона. Все в порядке. Ты среди друзей.
Мона подозрительно прищурилась.
— Никаких платьев?
— Нет никаких платьев. Успокойся. Постарайся не двигаться.
Лицо Моны имело отчетливый зеленоватый оттенок.
— Ничего, если меня вырвет?
— Сколько угодно, — сказал Стефан и отошел на пару шагов.
Космо бился на полу как рыба, сражаясь с пригрезившимся в кошмаре врагом.
— Да, парню много пришлось пережить за последние несколько недель, — заметил Повторюшка.
Стефан уложил Космо на свободный хирургический стол.
— Обещаю, начиная с сегодняшнего дня будем жить нормальной жизнью. Все.
Повторюшка снял остатки целлофана и кислоты с рук.
— Правда? Где я это уже слышал?
Бородач не горел желанием делиться информацией, но один взгляд на лица супернатуралистов заставил его передумать.
— Я даже не работаю здесь постоянно. Иногда выполняю особые поручения президента Фаустино. Так сказать, неофициально, понимаете?
— Понимаю, — сказал Стефан. — Нас ты тоже едва не лишил жизни, так сказать, неофициально.
— Ничего личного, просто выполнял свою работу.
— Конечно, ничего личного. Чего не сделаешь за небольшую прибавку к зарплате, да?
Бородач валялся в луже кислоты. Желтая жидкость уже начинала разъедать его кожу.
— Два вопроса, — сказал Стефан. — И будет лучше, если ты ответишь прямо и честно, иначе последствия будут крайне для тебя не приятными.
Бородач закивал так энергично, что его подбородок потерял ясные очертания.
— Да-да, конечно, спрашивай.
— Первый вопрос: где наши вещи?
— Вещи? Вещи? Ты имеешь в виду снаряжение, оружие и компьютеры?
— Оружие — в первую очередь. Где оно?
Бородач поднял палец.
— Это второй вопрос?
Стефан закрыл один глаз, а второй угрожающе вытаращил. Шрам на щеке юноши задрожал.
— Нет, идиот. Это еще первый вопрос. Говори, где наши вещи. Живо!
— Хорошо-хорошо! Вон там, в синих мешках. Мне было велено все сжечь, после того как смою ваши молекулы в канализацию. Только не надо принимать это на свой счет! Ничего личного, ребята!
Стефан кивнул товарищам. Они тут же принялись копаться в мешках, выбирая «громобои», обоймы, кобуры и телефоны.
— Антиполицейские маски тоже надо захватить, — сказала Мона. — Не хочу, чтобы нас увидели камеры слежения.
Они окатили друг друга водой из шланга и быстро экипировались. Супернатуралисты чувствовали себя как лисы в норе, окруженной сворой гончих. Хорошо вооруженные лисы.
— Второй вопрос, — сказал Стефан, поднимая бородача за воротник. — Где Фаустино?
Страдание во взгляде бородача явно говорило о том, что ему очень не хочется отвечать.
— Мне жаль, но я не могу этого вам сказать. Действительно жаль. Но…
— Лучше, если это «но» будет убедительным, — сказал Стефан. — От него зависит твое ближайшее будущее.
Кадык бородача отчаянно задергался. Казалось, в горле у него застрял крошечный инопланетянин и отчаянно пытается вырваться на свободу.
— Это — очень большое предприятие. Президент Фаустино может быть в своем кабинете, или в зале заседаний, или совершать обход. Я не знаю.
— В такое позднее время? Чушь.
Бородач взглянул на настенные часы.
— Когда президент Фаустино приезжает так поздно, то занимается неофициальной работой, как я. Обычно эта работа связана с «НУ-ВИД 4», хотя я понятия не имею, что это такое.
— Именно это нас интересует. Где?
Бородач вздохнул. Этот разговор мог стоить ему работы.
— Лаборатория номер один. Направо в конце коридора. Поймете, когда увидите двоих охранников у дверей. Кроме них, ночью никого нет.
Стефан бросил бородача в лужу кислоты.
— Отлично. А теперь посмотри мне прямо в глаза и пообещай, что не поднимешь тревогу, как только мы выйдем из двери.
— Я? Подниму тревогу? Конечно нет. Даю слово.
— Поднимите руки, кто ему верит. Никто не поднял.
— Я так и думал, — сказал Стефан и проверил обойму целлофановых патронов в своем «громобое».
Повторюшка был точь-в-точь потерявшийся малыш. Он ковылял по коридору и громко плакал. Охранники, стоявшие у дверей лаборатории, не могли его не заметить.
— Эй, посмотри, — сказал охранник А — рослая женщина с имплантантами мускулов по всему торсу и контактными линзами ночного видения в глазах. — Ребенок. Как ребенок мог попасть сюда?
— Понятия не имею, — ответил охранник Б — не менее рослый мужчина с густой бородой до самых глаз. — Ты знаешь правила. Мы должны его упаковать.
Охранник А ударила его по плечу. Такой удар почти наверняка сломал бы любому нормальному человеку ключицу.
— Фу, изверг. Испугался такого малютки? Повторюшка подошел совсем близко, вытирая слезы с глаз.
— Конечно нет, — сказал охранник Б. — Вот еще, ребенка бояться.
Ребенок перестал плакать и усмехнулся. Циничная и злая усмешка удивительно не вязалась с его обликом.
— А надо бы, — сказал он, доставая «громобой» из-под рубашки.
Охранники А и Б оказались «упакованы», прежде чем успели спросить: «А где твоя мама?»
Супернатуралисты, опустив антиполицейские маски на лица, прижались к стенам рядом с дверью лаборатории. Сквозь два стекла с узором «под мороз» пробивался свет. Он был синим.
— Ненавижу быть ребенком, — сказал Повторюшка и шмыгнул носом.
— Соберись, — сказал Стефан. — Ситуация крайне опасная.
— Пара ученых-полуночников? Они очень опасны. Охранников я уже упаковал.
— Не забудь об Элли. В драке и стрельбе ей нет равных. Она была одним из лучных тренеров рукопашного боя в академии.
— Все понял. Обычный план?
Стефан взялся за ручку двери.
— Нет. Космо и Мона останутся у двери. В здании могут оказаться другие охранники. Повторюшка, ты пойдешь со мной в лабораторию. Мы быстро осмотримся, по возможности никого не упаковывая, снимем все на видео и вернемся на Абракадабра-стрит, чтобы обдумать следующий ход. Мы решим эту проблему, но не сегодня. Сегодня мы не готовы.
