— Вот как?
— Да. Знаешь, что он сказал, когда мы оказались в плену у пауков? Он сказал, что думал, что все будет иначе — ведь он достиг с ними определенных соглашений, — ответила Люкса. — Мне было одиннадцать, и я и то понимала, как это глупо!
Живоглот скривился в улыбке:
— А может, он был прав.
— Да нас чуть не убили! — воскликнула Люкса.
— Вообще-то нас бы непременно убили, если бы не твой дед, — вмешался Грегор, неожиданно для себя бросаясь на защиту Викуса. — Пауки собирались убить меня, пока я не произнес его имя!
— Ладно-ладно, не надо защищать Викуса — никто на него не нападает, — ответил Живоглот. — Вернемся к мечу. Ты знаешь, где он?
— Ну да, — кивнул Грегор.
— Отлично. Тогда возвращайся, сунь его в ножны и больше никогда с ним не расставайся, — велел Живоглот.
— А почему с этим пророчеством все так запутано? — спросил Грегор. — Что там такого ужасного, что вы не можете мне сказать?
— Мы ведь не знаем, осуществится ли предсказание. Были серьезные сомнения в том, что оно все будет так, как там сказано. Но после событий сегодняшнего дня… — Говард взглянул на Грегора: — Я склонен полагать, что да.
— И? — спросил Грегор.
— И никто не хочет рассказать тебе, потому что… потому что… слушай, мы даже не знаем, правильно ли его понимаем, — ответил Живоглот. — Мы всегда ошибаемся в трактовках, ведь так?
Грегор понял, что он не в состоянии ждать встречи с Викусом и разговора с ним. Он глянул на Живоглота в упор:
— О чем в нем говорится, Живоглот?
— Говорится… ну, в нем говорится, что ты, возможно… — Живоглот пытался подобрать нужное слово, но потом резко оборвал себя: — Короче, Викус тебе все объяснит. И эта чокнутая девица, как ее там? Нерисса. Расспроси ее. Она все растолкует лучше, чем я.
— Но… — начал Грегор.
— Нет! — Живоглот был непреклонен. — Ты обо всем узнаешь в Регалии. Как только твой Арес отдохнет, ты сможешь туда полететь. Возьмешь щенков, Картика и Темпа.
— Сражаться, останусь я, сражаться я, — запротестовал Темп.
— Нет, Темп. — Люкса говорила ласково, почти нежно. — Я очень хотела бы видеть тебя рядом с собой, но еще больше ты нужен там, дома. Ты должен отправиться к ползучим, рассказать им о том, что произошло, и убедить их в нашей правоте.
Темп чуть отступил назад и слегка поклонился в знак того, что готов выполнить ее поручение.
— И еще у меня к тебе личная просьба, — продолжала Люкса. — Я прошу тебя присмотреть за Газардом — так же, как ты присматриваешь за Босоножкой. Я поручаю тебе заботиться о нем.
— Поручать мне, мальчик, поручать мне? — переспросил Темп удивленно.
— Если ты не возражаешь. Никто из нас, здесь присутствующих, не чувствует опасность так рано и отчетливо, — сказала Люкса. — И никто не встречает ее с таким мужеством и спокойствием, как ты.
Это была чистая правда, в которой они все уже не раз могли убедиться.
Темп предупреждал их об опасности клещиного острова — но они не послушали его, и Пандора погибла. Темп предупреждал их, что нельзя идти на сладкий дурманящий запах фруктов в джунглях — но они опять его не послушали, и одна из крыс была съедена плотоядным персиком. Темп предупредил их о ядовитом газе — но Люкса и Аврора не хотели его слушать, и если бы не Живоглот — они погибли бы тоже. Да, все это была правда, но…
Грегор вспомнил девочку, с которой познакомился, когда впервые попал в Подземье.
Девочку, которая издевалась над тараканами… над их медлительностью, их неспособностью сражаться, их тугодумством… Да, Люкса с тех пор сильно изменилась.
— Ты просишь так, ты просишь? — уточнил Темп.
— Да, я прошу, Темп. Я прошу, — повторила Люкса.
Она положила руку ему на голову, а он усиком погладил ей ладонь. И это был единственный хороший момент за весь этот долгий и страшный день.
Грегор вызвался дежурить, пока все другие будут спать — все равно ему предстояло потом целый день провести на спине у Ареса. У него будет возможность отоспаться.
Люкса сказала, что все равно не уснет, и отошла в сторонку. Там она села и просто смотрела перед собой, глядя в одну точку. Печаль на ее лице была столь глубокой, что у Грегора сжалось сердце. Он смотрел и смотрел на нее, не в силах отвести глаз. Ну и пусть. Она все равно этого не замечала.
— Что между вами происходит? — тихо поинтересовался Живоглот. — Между тобой и королевой?
— Ничего, — ответил Грегор. — Думаю, тебе стоит поспать.
— Похоже, ты влюбился, парень, — резюмировал Живоглот.
— Не знаю. Похоже, — буркнул Грегор.
— Совет нужен?
— Не особо. Я знаю, что ты скажешь. Что все это глупости, — сказал Грегор.
— А вот и не угадал. Я скажу тебе нечто совершенно противоположное. Что наша жизнь очень коротка. Что только некоторые вещи в ней имеют истинную ценность. И что нельзя упустить то, что по-настоящему ценно, — произнес Живоглот.
Меньше всего Грегор ожидал услышать от Живоглота именно такой совет. Может, крыс опять смеется над ним? Но нет, голос его звучал серьезно.
— Но это же безумие. То есть… ведь мы никогда не сможем… — Грегор даже не знал, как закончить свою фразу.
— Парень, сейчас война. Мы все, каждый из нас, можем погибнуть в любую минуту — через день или два. Я бы на твоем месте не стал заглядывать так далеко в будущее, — ответил Живоглот и широко зевнул: — Ну, все, мое дело сделано.
Он трижды обошел по кругу свое место и улегся. А вскоре он уже крепко спал и похрапывал во сне.
Грегор посидел еще немного, глядя на Люксу, а потом встал и пошел к ней. Он не представлял, что ей скажет, не знал, как рассказать о том, что беспокоится за нее. Поэтому он просто молча сел рядом — на тот же краешек скалы, но ноги подобрал под себя: даже после всех проведенных в полете часов и дней он все еще побаивался высоты.
Люкса заговорила первой:
— Эти зубастики в колодце… Они не с Источника. Они из джунглей. Многие из них были моими друзьями. Я видела, как рождались у них детеныши. Я даже дала одному имя.
Она все никак не могла заплакать.
И он тоже.
Они не плакали ни о зубастиках, ни о Талии. Слезы придут потом. Если, конечно, на них останется время.
— Они любят математику, представляешь? — продолжала Люкса. Грегор об этом не знал — он вообще мало что знал о мышах. — Ну и поэтому я назвала его Кубик.
— Хорошее имя, — одобрил Грегор.
— Он тоже был там, в колодце… Я его узнала…
Дул легкий ветерок, теплый и ласковый, он приносил ароматы джунглей, и мысли Грегора вернулись от тех, кто умер сегодня в колодце, к Хэмнету и Гребешок, которые погибли в джунглях во время боя с гигантскими муравьями. Он подумал, погребли ли их тела плетущиеся лианы. Возможно, уже да…
— Грегор, я все думала о том, что ты сказал тогда в туннеле, — вдруг начала Люкса.
— О — Забудь. Я тогда так сказал от злости, — перебил он ее, но она продолжала:
— Нет, послушай. Ты ведь прав. Когда ты вернешься в Регалию — не важно, что тебе скажут… Ты совершенно не обязан оставаться. Это не твой мир и не твоя война. И если решишь отправиться домой, прочтя пророчество, я не буду тебе препятствовать или осуждать тебя.
— То есть пророчество все-таки имеется, — констатировал Грегор, но она не обратила на его реплику внимания:
— Втягивать тебя в эту заварушку с зубастиками было с моей стороны непростительно. Ты ведь им ничем не обязан.
— Какая разница — обязан я им или нет? — возразил Грегор. — Я хочу помочь им не потому, что кто-то кому-то обязан, а потому, что все это неправильно и нечестно — то, что с ними делают.
— Но возможно, когда узнаешь, о чем говорится в пророчестве, ты станешь думать иначе, — уклончиво сказала Люкса. — Я объявила эту войну из уважения к мышам. А тебя с ними ничто не связывает. Это у нас, подземных, много причин для того, чтобы испытывать к ним благодарность. А для тебя они ничего особенного не сделали.
Ветер взъерошил ей волосы и отбросил их назад. Необыкновенные фиолетовые глаза ее, широко раскрытые, смотрели на Грегора в упор, ожидая ответа. Она должна была знать, может ли на него рассчитывать.
И он негромко произнес:
— Сделали. Кое-что особенное. Они спасли тебя.
Лицо Люксы просияло.
Грегор заставил Люксу лечь и попытаться уснуть — ему совсем не хотелось, чтобы она валилась с ног от усталости во время боя. Сначала она сопротивлялась, но он пригрозил, что разбудит Живоглота:
— И ты ведь знаешь, он не заткнется до тех пор, пока ты не свалишься в изнеможении, — предупредил Грегор.
— Ладно-ладно, я лягу, — согласилась Люкса.
Она улеглась рядом с Газардом и Босоножкой, и вскоре Грегор с удовольствием увидел, что она задремала.
Грегор остался дежурить. У него не было часов или каких-то других приспособлений для определения времени. Но это было не важно: у них был Живоглот, а ему часы не нужны. Он проснулся примерно через четыре часа и разбудил всех, кроме Газарда, Босоножки и Картика.
