— Куда её вести? В уголовную или общую? — поинтересовались солдаты у десятника.
— В общую тюрьму давайте. Если других преступлений за ней не обнаружится, отсидит на первый раз Две Руки, штраф заплатит и поумнеет, — при этих словах десятник подобрал выпавшие из сумки вещи. Оба кошелька он, помедлив секунду, сунул себе за пазуху, отдав остальное стражникам.
Солдаты повели под конвоем связанную девушку в противоположную от реки сторону. Я на некотором удалении последовал за ними. Когда солдаты отошли подальше и свернули с оживлённой улицы в безлюдный переулок, один из них громко рассмеялся:
— Вот ведь повезло, Дрын, а ты хотел по девкам идти!
— Да, повезло, это точно. Воровка красивая, фигуристая. И как раз в обычную тюрьму вести. Там по дороге заросший парк, место удобное… — после этих слов оба городских стражника переглянулись и рассмеялись.
После этих слов и я, в конце концов, решился — нужно спасать Каришку! Я бегом по параллельному переулку обогнал конвой и вскоре увидел заросший и неухоженный городской парк. Точнее, это было старое и давно заброшенное кладбище, где местами валялись поваленные памятники с давно истершимися надписями и осколки каменных плит. Вся территория кладбища густо заросла кустарником. Через парк вела только одна более-менее натоптанная дорожка, а если свернуть с неё, то идти приходилось осторожно, переступая постоянно встречающиеся сюрпризы — эта территория явно использовалась горожанами в качестве общественного туалета.
Я притаился за широким деревом возле тропинки. Как раз рядом с этим местом кто-то из местных жителей положил гранитную плиту на поваленные бревна, соорудив импровизированный столик или скамейку. Предположив, что солдаты пройдут здесь, я достал дубинку, взвёл и зарядил свинцовым шариком арбалет. Я совершенно не собирался убивать городских стражников. Но и остаться в стороне и, тем самым отдать беспомощную девушку на утеху этим мерзавцам я не мог.
Ждать пришлось недолго. Через пару минут на тропинке показались солдаты, тащившие упиравшуюся Каришку вглубь заросшего парка. Девушка вся в слезах умоляла охранников её отпустить, но они лишь смеялись над ней. Один из солдат по дороге расстегнул застежки на куртке и рубашке пленницы, после чего стянул ей верхнюю одежду на связанные за спиной руки. Голая по пояс Каришка воспользовалась тем, что один из охранников отпустил ей руки, толкнула другого в кусты, вырвалась и со всех ног бросилась бежать от стражников. Не ожидавшие такого от беспомощной пленницы охранники на несколько секунд растерялись, и девушка сумела метров на десять-пятнадцать оторваться от своих конвоиров. Бежала Каришка очень быстро и, возможно, смогла бы убежать от преследователей. Но, к несчастью, уже через полсотни метров девушка наступила на собственные спадающие без ремня брюки и рухнула лицом вниз на тропинку совсем неподалёку от места моей засады. Подняться с земли она не успела — долговязый стражник по кличке Дрын подбежал к поднимающейся девушке, схватил за волосы и со всего размаха стукнул беглянку кулаком в живот, усадив её на колени. Чуть позже к ним подбежал второй охранник и несколько раз со злостью хлестнул ладонью по лицу стоящую на коленях девушку:
— Из-за тебя, мразь, наступил в свежее дерьмо! Ну ничего, ты у меня за всё сейчас ответишь! Дрын, хватай её, потащили на вон тот стол.
Стражники схватили обвисшую и прекратившую сопротивление Каришку под руки и потащили к лежащей плите. Я, воспользовавшись тем, что оба конвоира повернулись спиной, вышел из-за дерева и тихо пошёл за ними. В правой руке у меня была гибкая дубинка, в левой — заряженный шариком арбалет. Несмотря на разбитое в кровь лицо, Каришка меня увидела и сразу напряглась, готовая действовать. И в тот момент, когда я с силой хлестнул Дрына дубинкой по голове, девушка впилась второму стражнику зубами в руку.
Тот взвыл от боли и дёрнулся в сторону. Из-за этого я промахнулся и вместо того, чтобы оглушить его ударом тяжелой дубинки по голове, всего лишь хлестнул по спине. Солдат от удара не удержался на ногах и рухнул на землю, повалив вслед за собой и Каришку. Шлем стражника покатился по земле, но мой противник отнюдь не был выведен из строя. Отшвырнув в сторону висевшую на его руке девушку, стражник схватился за свое оружие — короткую толстую дубинку из тёмного дерева, обшитую свинцовыми кольцами для дополнительной тяжести удара. Мне ничего не оставалось, как выстрелить в него из арбалета. Я навскидку стрелял по ногам, но промахнулся и попал врагу в ягодицу. Поднимавшийся уже было с земли стражник рухнул обратно и, сжав зубы от боли, разразился грязной руганью.
— Бежим! — крикнул я Каришке.
Девушка мгновенно вскочила на ноги и вслед за мной юркнула сквозь густые кусты. Долго ещё вслед я слышал крики с угрозами в наш адрес, но постепенно крики становились всё тише. Я бежал со всех ног, но Каришка даже со связанными за спиной руками не отставала от меня ни на шаг. Бежали мы долго, пока не уткнулись в какой-то высокий деревянный забор. Лишь тогда я решил остановиться и отдышаться. Каришка остановилась рядом. Губы у неё были разбиты, весь подбородок и шея были в подсыхающих кровавых подтёках, даже на груди были многочисленные следы от бурых капель.
— Давай развяжу тебе руки, — предложил я.
Каришка кивнула и повернулась спиной. Я накинул ей обратно на плечи куртку и рубашку и занялся ремнём. Но узел был какой-то хитрый — промучившись над ним минут десять, я так и не смог его развязать.
— Не получается! Какую бы ни потянул петлю, узел только затягивается сильнее. А концы ремня внутри узла застёгнуты каким-то образом, — с сожалением констатировал я.
— Тогда разрежь его ножом, нам нужно поторопиться, — решилась Каришка.
Я перерезал ремень ножом, Каришка сразу же поправила одежду и застегнулась. Потом мы перелезли через забор, сориентировались в направлении и быстрым шагом пошли к Золотому мосту.
* * *
Я стоял на Золотом мосту, глядя на лениво текущую внизу тёмную воду и любуясь красочным закатом. Рыбаков не было, да и вообще на этом берегу кроме меня и Каришки народу не было видно. Каришка на мелководье, раздевшись по пояс, пыталась отстирать в проточной воде пятна от засохшей крови на своей рубашке и куртке.
По мосту в нашем направлении шёл какой-то человек. Солнце светило с той стороны, и я долго не мог разглядеть его лицо. Когда же мне это удалось, сердце тревожно застучало в груди — это был тот самый загадочный преследователь, которого я вчера оглушил в тупике. Он подошёл ко мне и остановился рядом, облокотившись на перила моста.
— Красивая девчонка! — сказал он, глядя на Каришку.
Я молча кивнул, не зная, как вести себя с этим человеком.
— Деньги мои верни! — проговорил незнакомец после продолжительного молчания.
— Не могу, я их в храме Белла отдал. Да и вообще, с какой стати я должен возвращать? Ты первый за мной стал охотиться, я лишь защищался.
— Ещё раз вздумаешь так «защищаться», я тебе ноги оторву! — вяло пригрозил собеседник, продолжая во все глаза разглядывать одевающуюся неподалеку Каришку. — Ладно, поторапливайтесь — вам пора ехать. Повозка стоит на другом берегу во дворе дома на набережной с резными зелёными воротами.
После этих слов незнакомец сухо попрощался и сошёл с моста на берег, скрывшись за прибрежными кустами. Ко мне подошла Каришка в мокрой рубахе и куртке. Я коротко объяснил, что нас ждут на другом берегу. Мы прошли по мосту и сразу увидели большой каменный дом, огороженный высоким зелёным забором, во двор вели резные деревянные ворота.
Я толкнул створки — они оказались не запертыми. Во дворе, действительно, стояла крытая повозка. В ней уже сидел один из парней, лысый Дым-Чума. Мы поприветствовали друг друга. Тут в повозку заглянула какая-то немолодая женщина.
— Так, остальных ждать не будем. Надевайте повязки на глаза и поехали, — она раздала нам тёмные повязки, а сама запрыгнула внутрь, устроившись на свежем сене.
Ехали мы очень долго, намного дольше, чем в прошлый раз. По-видимому, кучер петлял по городу, сбивая след. Где-то часа через три поездки по гулкому стуку колёс я понял, что мы въехали на мост. Потом я услышал совсем неподалеку удар колокола. Значит, уже был поздний вечер. Когда звук колокола раздался второй раз, судя по звукам, мы уже въезжали в крытое помещение. Вскоре за нами лязгнули, закрываясь, металлические ворота. Приглушенный голос сказал снимать повязки.
Щурясь от света, я спрыгнул с повозки на пол. К некоторому удивлению обнаружил, что тут же рядом стоит ещё одна повозка, из которой выходят, закрывая руками глаза от света, пятеро других мальчишек. В комнате было несколько вооруженных громил в масках, руководил ими тот самый бледнолицый карлик без маски. Нам приказали сдать оружие и собраться в центре комнаты. Карлик подождал, когда мы соберёмся в центре, и начал свою речь. Говорил он неприятным резким голосом, периодически срываясь на визг:
