Осторожно перебрались через ручей: отшлифованные, мокрые валуны так и выскальзывали из-под ног, а голова шла кругом от стремительного течения воды. Нина первой добралась до противоположного берега, протянула молоток:
— Держи!
— Я сам!
Юрка, побалансировав на валуне, что есть сил прыгнул: берег аж чавкнул, обваливаясь, но он успел перенести тяжесть своего тела на другую ногу.
Нина сразу же полезла вверх, Юрка остался внизу. Нагибался раз за разом, поднимая отдельные кристаллы: попадались иногда совсем прозрачные, но всё это было не то: Юрка хотел найти друзу, такую, как у папы.
— Юра!
Радостный крик донёсся откуда-то сверху. Юрка задрал голову: Нина пританцовывала, поднимая над головой большую друзу кристаллов.
— Горный хрусталь!.. Давая сюда!..
Но Юрка хмуро отказался. Колупал молотком внизу, но друзы не так и не находил. А Нина, как назло, всё время выкрикивала:
— Вот ещё одна!.. И ещё!..
Юрка уже хотел подняться к ней, но тут молоток обо что-то звонко ударился, и из камней вылетел яркий, как вспышка, кристалл. Сердце у Юрки так и ёкнуло, он наклонился, стал лихорадочно разгребать мелкие камешки, пока наконец на дне небольшой ямки не выглянуло ещё несколько кристаллов: размером с добрый палец, они росли из толстой платформы, краешек которой был виден. Юрка провёл щепотью по одному из кристаллов, и ему открылась прозрачная отполированная грань.
Кристалл, холодный на ощупь, был словно изо льда, и в его чистой прозрачности вспыхивали разноцветные огни.
Теперь Юрка копал осторожно и терпеливо, чтобы не повредить друзу. Высвобождал кристалл за кристаллом, и друза росла на глазах.
Докопавшись до края, выудил друзу из ямы…
Вспотевший, счастливый, рассматривал свою находку. Друза была огромная, все кристаллы целенькие, а в центре росли особенно большие — Юрка едва поднял её, чтобы отнести к воде и отмыть.
После такой находки захотелось передохнуть. Лёг на траву.
— Юра-а-а!
Юрка нехотя приподнялся, посмотрел вверх. Нина забралась ещё выше, призывно махала рукой:
— Аметисты-ы!
«Ну и пусть!» — подумал Юрка: ни за какие аметисты на свете не полез бы он сейчас наверх. Вот отдохнёт, тогда видно будет.
Лёг, закинув руки за голову, смотрел на кустарник, растущий на той стороне речки.
Густые кусты взбирались наверх, к скале, которая прилепилась к массивной каменной стене. Скала была какого-то странного цвета: зелёная-зелёная, аж бросалась в глаза. Цвет этот, мягкий и нежный, радовал глаз, и чем дольше смотрел Юрка на скалу, тем интереснее она казалась.
Скала, казалось, просвечивалась солнцем, мягко и нежно, она словно жила, переливалась тёплой зеленью, и Юрка, взяв молоток, снова пошёл через ручей: решил посмотреть, что это за порода.
Долго продирался через кусты, всё время хватаясь за ветки: было довольно круто, и земля всё время выскальзывала из-под ног. Наконец добрался до скалы и, зачарованный, остановился: перед ним высилась огромная нефритовая глыба, в ширину метров пять и метра три в высоту. Что это был нефрит, Юрка был готов побиться об заклад: у них дома лежало несколько кусков нефрита… так то были кусочки, по какому-то килограмму, а здесь — сотни тонн, не меньше! Глыба была гладкой, как стекло, отполированная ветрами и дождями. Юрка ударил по ней молотком — молоток отскочил, как от резинового мяча, на поверхности же не осталось и следа.
Глыба плотно прилегала к гранитной стене, словно врастая в неё. Юрка зашёл с правой стороны — ни единой щёлочки, зашёл и слева. Здесь глыба тоже была словно впаяна в гранит, но Юрка увидел другое: на уровне его головы темнело круглое отверстие.
Отверстие было идеально круглое, словно его наметили циркулем, прежде чем высекать; оно было словно просверлено с породе буром, и стенки его отполированно блестели. Юрка заглянул внутрь: пещерка тонула в таинственном зелёном мраке, а внутри что-то металлически поблёскивало. Он осторожно просунул руку — всё глубже и глубже, по самое плечо — пальцы наткнулись на металлическую пластинку, пластинка мягко подалась вглубь, глыба внезапно двинулась, и Юрка, перепуганный, отскочил от неё.
Глыба поворачивалась. Сгребала перед собой землю и камни, словно вырастала из скалы. Вот блеснул острый, будто ножом обрезанный край, между скалой и глыбой протянулась узкая щель, она становилась шире и шире… уже в неё можно просунуть руку… уже и самому пролезть… а глыба всё поворачивалась плоской своей стороной, отполированной до зеркального блеска.
Скрипнула в последний раз, остановилась.
С глухим шуршанием скатывались потревоженные камешки, и шуршание это ещё более подчёркивало окружающую тишину. Юрка стоял и смотрел на открывшийся за глыбой проход. Большой, в рост человека, похожий на арку, он отчётливо выделялся на отполированном до блеска граните. Юрка, боязливо посматривая на глыбу — не закроется ли? — медленно подошёл к проходу, заглянул внутрь.
В стене зиял туннель. Он был весь словно облитый стекловидной массой. Масса матово светилась, но ней всё время словно пробегали волны: жёлтые, голубые, розовые, зелёные — вся цветовая гамма была собрана в них. Волны зарождались возле самого входа, бежали, пульсируя, вглубь; туннель освещался ими тепло и мягко. Он манил в себя, зачаровывал, будто приглашал, чтобы в него вошли, отбросив сомнения.
В жизни не видел Юрка такого туннеля с таким фантастическим освещением. Сперва подумал, что туннель этот вырубил какой-то древний народ, какие-нибудь гунны или монголы, чтобы похоронить своего царя или как там он у них назывался… Представил себе огромный склеп с золотым гробом посередине, с горами драгоценных камней, с предметами, которыми покойный пользовался при жизни: копьями и мечами, золотыми вазами и кубками — клад, перед которым померкнут все найденные до сих пор клады, и у него аж загорелись глаза. Но он сразу же отбросил эту мысль, как бы соблазнительна она ни была: он нигде не читал и не слышал, чтобы в древних захоронениях встречались светящиеся стены.
А может, он наткнулся на следы неведомой доселе цивилизации? Была же когда-то Атлантида, так почему другой не быть?..
А туннель светился соблазнительно и призывно.
«Пойду, — решил Юрка. — Немного пройду и вернусь. А потом сбегаю за папой, и тогда пойдём уже вдвоём».
Только нужно позаботиться, чтобы эта нефритовая глыба не закрыла его в туннеле. Юрка нашёл здоровый обломок гранита, упавший с горы, подкатил к туннелю.
Теперь, когда каменюка легла между стеной и нефритовой глыбой, Юрка мог быть спокоен: что бы там ни случилось, всегда останется щель.
В последний раз оглянулся на Нину: она как раз занесла молоток, собираясь по чему-то стукнуть. Ну, пускай — у него, у Юрки, всё гораздо интереснее.
Вступил в туннель.
Идти было легко и приятно. Ещё никогда Юрка не чувствовал себя таким бодрым и крепким, силы так и вливались в него, диковинный свет, вобравший в себя все цвета радуги, омывал его со всех сторон, плескал в лицо, в грудь. Туннель становился всё шире и выше — вокруг уже было столько пространства, чистого и светлого, что Юрке захотелось взлететь в воздух, и только он про это подумал, как его тело оторвалось от пола.
Он летел, лёгкий, как птица, крыльями раскинув руки, а на высоченных стенах, расступившихся далеко вширь, возникали диковинные картины: то горы, то леса деревьев-великанов, то побережья какого-то океана или моря — золотистый песок и могучие волны, увенчанные пеной. Волны громко и мощно разбивались о берег, шипели, стекая вниз, Юрка даже ощутил солёные брызги на губах, а в лицо дул влажный морской ветер; а вот впереди на левой стене проступила безмятежная степь: шелестел высокий ковыль, переливаясь серебром, паслись группы странных животных с закрученными рогами, над широкой рекой — тучи диких птиц. Раздвинулась стена высокого тростника, которым поросли берега реки, и оттуда выглянуло настороженное человеческое лицо: чудна́я шапка из лисьего меха, лисья голова свесилась на самый лоб, выпуклое надбровье, глубоко посаженные глаза. Вот таинственный охотник занёс руку с грубым подобием копья, метнул что есть сил — Юрко так и не узнал, чем закончилась та охота: всё быстрее и быстрее становился его стремительный полёт, картины на стенах мелькали, сливаясь в сплошной цветастый фон, туннель ещё больше раздавался вширь, и Юрка влетел в огромную залу.
Высоко вверх взметнулся сводчатый потолок, синий, как небо, весь в лучах света. На сотни метров раздвинулись стены. Они окружали огромным кругом гигантский зал с мозаичным полом, фантастически узоры на котором непрерывно менялись. Прямо перед Юркой стоял какой-то цилиндр, вздымавшийся почти до потолка.
Вернее, сначала это был цилиндр, а сейчас уже шар, а вот сейчас — конус; то, что было перед Юркой, постоянно меняло форму, оно дрожало и колыхалось, то прозрачное, как кисея, то тёмно-синее, как лазурит, и миллиарды золотистых искринок вдруг обсыпа́ли его, чтобы в следующую минуту исчезнуть, уступив место огненным колёсам: красным, зелёным, золотистым, серебряным, голубым, они плыли то в одну сторону, то в другую, переплетались, пропадали и возникали снова, уже обсыпанные искрами, которые плясали по ним, словно живые. Вот колёса замерцали, завихрились, поднимаясь всё выше и выше, цилиндр-шар-конус поднялся вверх, стал растекаться, как облако, прозрачное и лёгкое, из того облака густым весёлым дождём посыпались вниз искры. Они обсыпали Юрку с головы до ног, заплясали по нему — тысячи миниатюрных иголочек укололи кожу, Юрке сразу показалось, что он начинает исчезать, растворяться в чём-то таком радостном и светлом, что он не ощущал никакого страха…
