Митя быстро подавил это желание. У него был свой способ. Если организм категорически сопротивляется чему-либо – например, ему лень делать уборку в комнате – надо придумать параллельное, интересное занятие. Самое простое – слушать музыку. Хитрость в том, чтобы правильно настроиться. Если убираться и при этом слушать музыку, то фокус не сработает. Другое дело – слушать музыку и при этом убираться. Представлять, что сам стоишь на сцене, а труба пылесоса – это на самом деле гитара.
Сцены Митя боялся, но не в мечтах. От участия в школьной самодеятельности старательно увиливал: а что там делать? Даже если бы Митя умел петь, вряд ли ему разрешили бы спеть любимую песню – про человека, который боялся темноты.
Начинается она медленно, с гитарных переборов и таинственного, негромкого голоса вокалиста. А зрительный зал затихает в ожидании взрыва – момента, когда песня сорвётся с тормозов и понесётся, как скоростной поезд. В этот момент Митя будто и сам становился поездом, мчащимся вперёд. Встань на пути – снесёт и даже не заметит…
Он закрыл глаза на ходу. Открыв – где-то на середине песни – обнаружил, что шагает меж деревьев.
И чем дальше шагал – тем больше их становилось и тем теснее они стояли. И впрямь похоже на лес.
Выключил песню, врубил запись видео и произнёс:
– Всем привет, с вами Дмитрий Лопушков, сегодня мы попытаемся проникнуть в самую аномальную зону нашего города… Говорят, что там водятся чудовища.
Прозвучало глуповато как-то. Переписывать не стал.
На берегу канавы пришлось остановиться. Широкая, не перепрыгнуть. Внизу течёт мерзко пахнущая тёмная жижа. Нечего и думать перебираться вброд, чтобы потом всю жизнь вонять сточными водами. А то, чего доброго, увязнешь, как в болоте, и утонешь. Кто знает, какая тут глубина…
И Митя двинулся вдоль канавы, продолжая снимать. Что ему ещё оставалось?
Найти бы мост или хотя бы длинную доску, чтобы перекинуть на тот берег. Пока что ничего не попадалось.
Он чуть не выронил телефон, когда на экране, заняв его целиком, появилось нечто полосатое, и строгий девичий голос произнёс:
– Так! Телефон убери!
– Это ты… – вырвалось у Мити.
– Да-да, я тебя тоже узнала. Всё, убери телефон. Не надо меня снимать.
И чего она волнуется? Всё равно лица не видно за шарфом, одни глаза – зелёные, как выяснилось.
– Да без проблем… – Митя нехотя подчинился. – Всё равно снимать нечего.
Девочка с шарфом пристально смотрела чуть ниже его лица. На куртку.
Ах да, значок. Металлический, в виде летающей тарелки.
Девочка с шарфом глядела на него, как заворожённая. Дотронулась, осторожно потянула на себя.
Странная какая.
– Нравится – бери, – сказал Митя. Мягко отстранил её руку, отцепил значок, протянул ей.
Он не очень умел общаться с девчонками и не знал, правильно ли делает. Но девочка, приняв подарок и прицепив его к нагрудному карману своей куртки, заметно подобрела.
– Я Альбина, – сообщила она.
– Дмитрий… Митя. Я тебя видел вчера в трамвае.
И во сне, добавил он мысленно.
– Ну, это мы уже выяснили…
– Ты тоже всё это видела, ведь да?
– Чего? Пустую улицу и прыгуна, который скачет по автобусам?
– Почему прыгуна?
– Значит, ты не успел увидеть? А я успела. Он сидит-сидит, а потом – прыг, как лягушка!
– Нормально… – только и смог сказать Митя.
В его сне эта тварь тоже прыгала. Что-то нечисто с этим сном всё-таки. Почему-то он помнит его в подробностях, а что снилось потом, весь остаток ночи до утра, уже забыл.
– Да вообще сказка. Ты тоже искал рельсы?
– Запасной путь? Да, искал… Но его нет. И на карте нет.
– Не на тех картах искал. У меня есть настоящая, – Альбина помахала у него перед носом потрёпанной брошюркой. – Удачно дома завалялась. Там есть и рельсы, и улица. Кстати, называется «улица Свободы». И когда-то это была нормальная, полноценная улица. Там даже кинотеатр есть. А здесь, где мы стоим сейчас, был парк.
Митя тщательно огляделся.
– Нет, ну про парк я ещё могу поверить, – сказал он. – Мне интересно, откуда взялась эта сточная канава. И куда пропали рельсы.
– Ты уверен, что взялась? Ты уверен, что пропали?
Митя уже начал злиться.
– А это что, по-твоему, воняет?
– Возможно, это просто обморо́чки.
– Что-что?
Альбина приблизила голову к его голове и прошептала сквозь шарф:
– Обморо́чки! – Потом обычным голосом: – Или гипноз – как хочешь называй. Мы видим и обоняем то, чего нет. И наоборот, того, что есть – не замечаем. Так и пропали наши рельсы, по которым мы вчера ехали. Мы их просто не видим. И никто не видит.
– То есть, если эта канава не настоящая, то мы перейдём её и не утонем?
– Нет. Утонем, как миленькие. Сила самовнушения!
– Бред какой… – Митя махнул рукой и зашагал прочь от канавы.
Альбина шла рядом.
– Да ладно, не сердись. Мы найдём способ туда попасть.
– Да, надо обойти кругом…
– Я уже обошла разок. Ничего. То канава, то заросли такие, что не протиснешься, то забор с колючей проволокой. А за забором – завод. Наверное, секретный, раз такие предосторожности.
– Как же туда попасть?
– Хороший вопрос.
Впереди показалось какое-то деревянное сооружение, стоявшее на просторной поляне.
Сцена. Старая, но ещё прочная.
– Ну что, веришь теперь? Похоже на парк?
– А я что – сказал, что не верю?
По ступенькам лестницы Альбина взобралась на сцену. Митя – следом.
Девчонка уселась на краю, свесив ножки. Митя только сейчас обратил внимание, что на ней длинное, чуть ли не в пол, платье.
– Неужели здесь играли концерты? – сказала она. – А на полянке танцевали люди…
Митя устроился рядом. Ничего не сказал. Всё и так понятно.
Сбросив со спины маленький рюкзачок, Альбина достала крошечную дудочку. Воткнула её в складки шарфа. Зазвучала медленная, грустная мелодия.
Краем глаза Митя смотрел, как бегают по дырочкам проворные пальчики.
– Нравится? – спросила Альбина, завершив игру.
– Да… – честно сказал Митя.
– Тогда возьми, – она протянула инструмент.
– Э, нет… я про музыку, а не про дудочку.
– Всё равно бери. Ты мне отдал то, что тебе дорого. Теперь моя очередь.
– Да оставь себе! У меня слуха нет.
– Кто сказал?
– Наша училка по музыкальному развитию.
– Это у вас так пение называется? Ты где учишься?
– В элитной, имени Бернера.
– Ой, меня туда тоже хотели сдать после третьего класса. Привели – а там надо было какие-то дурацкие тесты проходить. Дали какие-то кубики, велели собрать фигуру, как на картинке, и обязательно использовать все кубики. Я и так, и сяк собирала, только один кубик всегда оставался лишним. Я распсиховалась и раскидала все кубики.
