Ознакомительная версия.
– Приехали.
Арсений ловко соскочил на скрипучий снег и подал руку Полине. Ноги ее тут же утонули в пушистом сугробе. Перед выходом они с Маргаритой очень кстати наложили на свою обувь водоотталкивающее заклинание. Главное, чтобы его действие не закончилось раньше, чем обе успеют дойти до особняка Муромцев.
Все не могли отвести глаз от огромных сказочных ворот, прутья которых переплетались в сложных узорах, выстраиваясь в очертания русалок и крылатых коней. На высоких, потемневших со временем каменных столбах возвышались две неподвижные бронзовые птицы с человечьими головами. Лица их были угрюмы и таинственны, а глаза, выполненные из ярко-зеленых самоцветов, смотрели прямо на гостей, будто видя их насквозь.
Скрипнули полозья, и зачарованные сани умчались во мрак, оставив четырех пассажиров перед входом в усадьбу Муромцев.
– Гамаюн! – Маргарита уставилась на крылатую статую, чьи сверкающие глаза немедленно устремили свой взор на черноволосую колдунью.
Полина ничего не ответила. Арсений и Аленка тоже молчали – все заметно нервничали перед посещением обители самого древнего волшебного Росеника.
Неожиданно лязгнули тяжелые засовы, и створки ворот распахнулись сами собой. Из тьмы, царившей за бронзовой оградой, никто не вышел навстречу гостям, лишь через несколько секунд начали загораться желтые огоньки: они висели в воздухе над белоснежной дорожкой, ведущей к дому среди могучих дубов. Путники вошли, и ворота с протяжным воем закрылись.
Где-то невдалеке стали слышны звуки музыки и шум голосов.
Особняк Муромцев был огромным и по своим размерам мог сравниться с Белой Усадьбой. Он походил на сказочный терем со множеством крыш-луковок, резных балконов и россыпями цветных стекол в больших окнах нижнего этажа. Из этих окон лился золотистый свет, на величественном крыльце ослепительно горели огромные кристаллы-световики.
Возле крыльца тут и там высились ледяные статуи, изображавшие птиц с человеческими головами.
– И снова Гамаюн. Везде они, – сказала Маргарита.
– Пришли! – раздался восторженный крик Анисьи где-то за массивной входной дверью, которая тут же распахнулась, выпустив белокурую колдунью из богато украшенного холла.
Анисья перелетела через ступеньки крыльца и бросилась в объятия подруг. Она была хороша как никогда. Вечерний зимний ветер развевал ее чудесные кудри. Хлопья снега, превратившиеся на морозе в стаи крошечных льдинок, искрились на ее волосах и придавали лицу сказочное сияние. Платье, которое сшили специально для бала, невозможно было описать словами. Десятки слоев тончайшей, словно паутина, жемчужно-серой ткани ниспадали струящимися складками до самых ступней, обутых в полупрозрачные кружевные туфельки.
Пока все восхищались Анисьиным нарядом, Маргарита вдруг ощутила тревожный укол – в памяти всплыл ее странный сон про девушку, бегущую из мужского крыла Белой Усадьбы. Длинное платье с кружевными цветами, расшитые туфельки. Анисья ничем не походила на нее и одновременно напоминала всем своим видом.
Маргаритины черные волосы были собраны в высокую прическу, украшенную розовой лилией. Эту лилию она вынула из букета, подаренного ей на день рождения Славой, а Василиса заговорила цветок так, что он оставался свежим и живым долгое время. Одета Маргарита была в летнее парадное платье, лишь немного отличавшееся покроем от Полининого.
Сестра именинника и гости поднялись по широким ступенькам и направились в холл, из которого наверх вела мраморная лестница, сильно напоминающая лестницу Белой Усадьбы, с той лишь разницей, что эта была украшена резными статуями и мягким ковром.
Полина совсем не ожидала, что, войдя внутрь, сразу же увидит столько незнакомых людей. Ее взгляд моментально отыскал Митю (в красном кафтане и таких же сапогах с отворотами). Золотистые кудри его были сзади собраны и перевязаны черной лентой. Он, как и всегда, широко улыбался, хотя искренней радости в его лице на этот раз не читалось. Митя направился навстречу друзьям, держа под руку совсем юную на вид девочку. У его спутницы было приятное лицо с правильными чертами, которые однако не отличались особой красотой: серые маленькие глазки, блеклые и глубоко посаженные, подбородок чуть выдавался вперед. Лицо обрамляли длинные каштановые волосы.
Нетрудно было догадаться, что это за девочка, и Полина совсем не удивилась, когда Митя представил ее гостям как свою будущую невесту. Водяная пожала ее нежную ручку. Маргарита настороженно вглядывалась в Марьяну, одетую, как и Анисья, в великолепное светлое платье.
Полина хотела перекинуться парой слов с несчастным женихом, но, встретившись с ним глазами, глупо потупилась. Взгляд его выражал пустоту. Зеленые глаза глядели куда-то мимо веселых гостей. Сердце Полины на секунду сжалось от сострадания: что-то жуткое творилось в душе именинника, она это почувствовала. И как бы он ни старался скрыть свои мысли, чуткая Полина вмиг догадалась, что в эту минуту Митя страдал, отчужденно уставившись вдаль и поддерживая под руку хрупкую колдунью.
– Добрый вечер, – тоненький голос, раздавшийся прямо за спиной Полины, указал на то, что Василиса добралась наконец до особняка Муроцев.
– Добрый. Марьяна Долгорукая, моя невеста. Василиса Умнова. Подруга моей сестры, – совершенно без интонаций и выражения произнес Митя и быстро отвернулся, не желая смотреть на то, как рыжеволосая колдунья, покраснев до корней волос, обменивалась вежливыми любезностями с Марьяной.
Встретить гостей вышли и родители именинника. Евдокия Рюриковна была статной высокой колдуньей с гордой осанкой и ослепительным бриллиантовым ожерельем на шее. Лицо ее показалось Полине смутно знакомым – она догадывалась, что уже видела Евдокию Рюриковну на балу для Посвященных в день прошлого Летнего солнцестояния, однако память ее так и не восстановилась до конца после приступа, случившегося тогда. Зато тут же в голове всплыл образ недовольной дамы, которая пришла на Шабаш и что-то постоянно спрашивала у Велес.
Евдокию Муромец на этот раз больше других заинтересовала Водяная колдунья, оказавшаяся, вопреки ее смутным воспоминаниям, тощенькой и невзрачной девушкой с большими печальными глазами, а не яркой жизнерадостной красавицей, как ее Анисья. Однако внешность Полины не уберегла ее от продолжительных расспросов о способностях и успехах, а также о членах семьи, что поставило смутившуюся Полину в тупик.
Водяную колдунью спасло появление низкорослого круглого мужчины в ладном сером пиджаке, сшитом на манер парадного русского кафтана. Полина тут же зацепила ладонью его плечо и дрожащим голоском произнесла:
– Salut, cher oncle[7].
Максимилиан Феншо – а это был именно он – торопливо обернулся и расплылся в улыбке, подхватив в объятия свою маленькую племянницу.
Маргарита, видя, что Полина теперь слишком увлечена разговором с дядей, нежно державшим ее за руки, направилась к Анисье, которая уже отыскала среди толпы Василису и хохотала над тем, как подруга краснела каждый раз, когда кто-то пытался с ней познакомиться. Вскоре яркий поток гостей закружил и оттеснил в сторону Полининого дядю из Франции, Полину, а также самого именинника и его родителей, оставив подружек щебетать и смеяться втроем. Маргарита удивлялась всему, что видела вокруг: интерьеру, гостям, нарядам, украшениям и деревьям, расставленным в честь праздника Зимнего солнцестояния прямо в холле, заколдованным свечам, которые горели ослепительно белым светом, источая приятную прохладу, а не жар. На бледно-голубых стенах висели картины, изображавшие полуобнаженных богинь: здесь были и крылатые полуженщины-полуптицы, и юная красавица Лада, и даже Мара в прозрачном саване – над головой она держала серп.
Мраморная лестница вела наверх, бесчисленные ступеньки скрывались в мягком полусвете приближающегося второго этажа. Анисья бежала впереди. Девушки поднимались следом.
– Как вам невеста моего брата? – обернулась Анисья. – Вы ведь ее видели?
– Она очень милая, – Маргарита и Василиса с улыбками переглянулись.
Каждая из них имела свое мнение на этот счет, но решила не делиться им с Анисьей.
– А это наш главный зал, – Анисья остановилась перед темными дверьми, упирающимися в потолок. Возле них стоял строгого вида пожилой колдун с проницательным угловатым лицом. При виде гостей он вежливо склонил голову и щелчком пальцев отворил створки.
Маргарите на секунду показалось, что она попала на съемки фильма. Мало того, что ее поразило наличие в доме слуг (хоть о них она не раз слышала от Анисьи), так теперь еще и этот зал, представший перед ней… Она остановилась, словно не веря своим глазам и боясь войти.
Огромное светлое помещение с высокими окнами было украшено тысячами белых свечей, висящих под самым потолком в старинных канделябрах. Гигантская ель, наряженная, как показалось Маргарите, настоящими драгоценностями, таинственно посверкивала в углу. Вдоль стен расположились прямоугольные столы с блюдами, накрытыми серебряными крышками, и небольшие круглые белые столики с напитками, окруженные ажурными табуретами на высоких ножках. Зал наполняли гости. Женщины и девушки были настолько прекрасны, что выглядели какими-то неземными существами. Далеко не все были одеты в длинные платья. Маргарита тут же заметила у одного из столов с напитками Стефани, которая красовалась перед собеседниками – двумя внушительными мужчинами – в темном платье до колен. В ее коротких иссиня-черных волосах искрилась диадема, усыпанная камнями. При виде своих юных знакомых Стешка оживленно замахала рукой в знак приветствия и вернулась к разговору с человеком в темно-зеленом парадном кафтане.
Ознакомительная версия.
