— Возможно, она сможет поучаствовать в Испытание в следующем году…
Софи вздохнула с облегчением.
— Вы прикрываете Зло! — выкрикнул профессор Эспада.
— Всего лишь защищаю девочку… — беспомощно сказала Дови.
— Но Счастливец все еще любит её! — с тревогой в голосе высказалась Анемон.
— Неделька в Пыточной это поправит, — сказала леди Лессо.
— Мы все еще не можем найти Чудовище, — сказала Шеба…
— Тогда нужно найти нового! — отрезала леди Лессо.
— Может, проголосуем? — прощебетала Ума.
— ГОЛОСОВАНИЕ ДЛЯ БАРЫШЕНЬ! — прогремел Кастор, и учителя загалдели. Перепел Умы стал клевать учителей Зла, Кастор постарался слопать надоедливую птицу, а Поллукс умудрился в очередной раз потерять свою голову, пока кто-то не свистнул, громко и властно. Все повернулись к мужчине, стоявшему в углу обгоревшей комнаты.
— У этой школы одна миссия, первоочередная и единственная, — сказал профессор Сэдер. — Защитить равновесие между Добром и Злом. Если участие Софи в Испытании нарушит это равновесие, то она должна быть немедленно дисквалифицирована. К счастью для нас, доказательство этого равновесия находится прямо у нас перед глазами.
Все перевели свои взгляды. Софи попыталась увидеть, на что они смотрят, а потом поняла, что все они смотрят в разные стороны.
— Все согласны, что равновесие должно быть сохранено? — спросил профессор Сэдер.
Никто не стал спорить.
— Тогда Софи участвует в Сказочном Испытании и это больше не обсуждается.
Софи подавила крик.
— Всегда так разумно, Огуст, — сказала леди Лессо, поднимаясь. — К счастью, неуды девушки гарантируют, что большую часть Испытания она проведет без, защищающего её, мальчика. Будем надеяться, что она умрет настолько жестокой смертью, что никто не посмеет повторить её ошибок. Только тогда, её сказка будет иметь то окончание, которого она заслуживает. Пожалуй, она подойдет даже для картины.
Она выскочила из класса и учителя Зла последовали за ней.
В то время как учителя Добра уходили по парам, бормоча что-то друг другу. Профессор Дови и профессор Сэдер, уходили самыми последними. Они шли, молча, её зелено-желтое платье с высоким воротником шуршало, соприкасаясь с его зеленым костюмом.
— Огуст, что, если она умрет? — спросила Кларисса.
— А что, если выживет? — спросил Сэдер.
Кларисса замерла.
— Так ты все еще веришь, что это правда?
— Верю. Как верю и в то, что Сказочник начал писать её сказку.
— Но это невозможно… это безумие… это… — ужаснулась Кларисса. — Вот, почему ты вмешался?
— Наоборот, я не вмешивался, — сказал Сэдер. — Наша обязанность заключается в том, чтобы пустить историю на самотек…
— Нет! Что ты… — Рука профессора Дови взметнулась к её рту. — Вот, почему ты отправил девочку рисковать своей жизнью? Потому что веришь в свое сомнительное пророчество?
— Кларисса, на кону стоит гораздо больше, чем жизнь одной девочки.
— Но она всего лишь девочка! Невинная девочка! — воскликнула профессор Дови, вытирая злые слезы. — Её кровь будет на твоих руках!
Когда она убежала, и её всхлипывания разносились эхом вниз по лестнице, карие глаза профессор Сэдера заволокло сомнением.
Он не мог видеть Софи, сидевшую на корточках рядом с ним, старающуюся не дрожать.
Купаясь в кудрявых листьях Поляны, Кико, укутавшись в свою шаль, облизнула пряный кукурузный початок.
— Короче, я спросила всех девочек, согласились бы они на приглашение Тристана и все они ответили нет! А это означает, что он пригласит меня! Он не может пойти один, разумеется, но, если мальчик пойдет один на Бал, он получит только половину оценки, а Тристан любит пользоваться Палатами красоты, так что он точно меня пригласит. Значит, Тристан мог бы пригласить тебя, но ты сказала ему жениться на Тедросе, так что думаю, ты ему не нравишься. Поверить не могу, что ты такое сморозила. Как принцы могу жениться друг на друге. Что они делать-то будут вместе?
Агата чавкала своей кукурузой, чтобы заглушить щебет Кико. На другой стороне Поляны она увидела, как возле жерла древесного тоннеля ожесточенно спорили Софи с Тедросом. Казалось, Софи пыталась извиниться и обнять его (даже поцеловать), но Тедрос её оттолкнул.
— Ты меня, вообще, слушаешь?
Агата повернулась.
— Постой. Значит, если девушку никто не пригласит на Бал, то она получит неуд и понесет наказание хуже смерти. Но, если мальчик не пойдет на Бал, то он просто получит половину оценки? Это же не честно?!
— Но это правда, — сказала Кико. — Мальчик может пойти один, если хочет. Но, если девочка в итоге останется одна… то с таким же успехом можно и умереть.
Агата сглотнула.
— Но это же нелепость…
Что-то упала в её корзину.
Агата подняла взгляд и встретилась глазами с Софи, когда Тедрос тащил её в очередь Счастливцев.
Пока Кико продолжила свою бессмысленную болтовню, Агата вытащила роскошную розовую розу из своей корзины, а потом увидела, что она была сделана из пергамента. Очень осторожно она развернула бутон на подоле своего платья.
В записке было всего три слова.
Ты нужна мне.
Таракан нырнул под дверь Комнаты номер 66 и чуть было не выскочил из своей оболочки. Таракан уставился на осколки битого стекла, подвешанные платья, трех спящих ведьмочек — и выполз в коридор, пока кто-нибудь из них его не заметил.
Но одна из них все-таки заметила таракана.
И лебедя на брюшке.
Агата повела усиками вправо-влево и последовала за запахом Софи, вниз по кривой лестнице и промозглым коридорам (едва не погибнув от лапок мужской тараканьи особи, встретившейся по дороге), пока не нашла его источник, исходящий из общей комнаты. Первое, что она увидела внутри — это Хорт без рубашки, и лицо у него было таким красным, как у малыша на горшке. В последний раз, хрюкнув от усилий, он глянул на свою обнаженную грудь и два свежевыращенные волоска.
— О да! Что может сравниться с таким талантом!
Рядом на диване сидела Софии, уткнувшись носом в «Заклинания для чайников».
Она услышала два постукивания, изданных насекомым, и тут же оторвалась от книги. Хорт надул грудь и подмигнул. Софи охватил ужас, а потом она увидела, как позади её дивана было написано губной помадой:
«ВАННАЯ. ПРИНЕСИ ОДЕЖДУ».
Софи терпеть не могла ванные комнаты Зла, но, по крайней мере, они были безопасными для встреч. У Несчастливцев похоже была фобия по отношению к туалетам и они их постоянно избегали. (Она понятия не имела, что стало причиной этих страхов или где они справляли нужду, но предпочитала об этом не думать.) Дверь застонала, когда она проскользнула в тусклую железную клетку. На проржавевших стенах мерцали два зажженных факела, вытягивая тени, падающие от кабинок. Когда она прокралась к последней, то увидела, как из щелей виднеется бледная кожа.
— Одежда?
Софи сунула Агате одежду под кабинку.
Дверь распахнулась и на пороге с ноги на ноги переминалась Агата, одетая в лягушачью пижаму Хорта, скрестив руки на груди.
— У меня больше нет ничего! — прошептала Софи. — Мои соседки повесили всю мою одежду!
— Последние дни ты никому не нравишься, — огрызнулась Агата, пряча свой светящийся палец. — Узнать бы, почему.
— Слушай, прости! Я просто не могла вернуться домой! Теперь, когда я наконец получила своего принца!
— Ты? Ты получила своего принца?
— Ну, в основном я…
— Ты сказала, что хочешь домой. Ты сказала, что мы команда! Вот, почему я помогала тебе!
— Агата, мы команда! Каждой принцессе нужен помощник!
— Помощник! Помощник! — кричала Агата. — Что ж, давай посмотрим, как наша героиня управляется со всем сама!
Она развернулась, чтобы уйти. Софи схватила её за руку.
— Я попыталась его поцеловать! Но теперь он во мне сомневается!
— Отпусти…
— Мне нужна твоя помощь…
— А я не собираюсь тебе помогать, — сплюнула Агата и оттолкнула Софи локтем. — Ты — лгунья, трусиха и мошенница.
— Тогда, зачем же ты пришла? — спросила Софи. У неё на глаза навернулись слезы.
— Берегись. Крокодиловы слезы — крокодиловы морщины, — фыркнула Агата у двери.
— Пожалуйста, я сделаю все, что угодно! — впала в истерику Софи.
Агата развернулась:
— Поклянись, что тут же его поцелуешь, как только тебе предоставится такая возможность. Жизнью клянись.
— Клянусь! — прорыдала Софи. — Я хочу домой! Я не хочу, чтобы они меня убили!
