— Мне кажется, сюда плывут косатки.
— Косатки?! Откуда им тут взяться? Еще утром их здесь не было!
Мако испугалась. С косатками шутки плохи. Их хитрость равна их силе, а кому не известно, что в силе косатка уступает разве что одному кашалоту! Мако подумала о том, как бы незаметно скрыться, так, чтобы остальные акулы не заметили ее трусливого бегства. Она могла бы повелеть всем акулам немедленно рассеяться, но тогда у нее самой осталось бы меньше шансов на собственное спасение. Мако строго посмотрела на акулу-лисицу и прошипела:
— Тише! Что орешь на весь океан?! Ты действительно слышишь косаток? Не ошибаешься?
— Не ошибаюсь! Они уже близко!
— Хорошо.— Я скажу остальным акулам, что мы уединяемся, чтобы посовещаться, а сами незаметно улизнем!
— Уже поздно!
— Что значит поздно?
— Да вот они, косатки! Они уже окружили нас!— крикнула лисица и рванулась в глубину.
Мако бросилась вслед за нею, но сверху стремительной глыбой свалилась косатка, ужасные зубы которой сомкнулись на загривке акулы.
— Что это, Юрка?— спросил Петя. Акул вдруг охватила отчаянная паника, они заметались, сбились в кучу. Со всех сторон на них налетели косатки и дельфины...
Это было ужасное побоище. В нем погибло около четырех десятков крупных акул. Косатки и дельфины окружили их тесным кольцом, не позволяя вырваться из круга смерти. Впрочем, небольших акул, таких, как суповая, кошачья, кунья, косатки выпускали...
Перед Юркой появился дельфиненок и пытливо уставился на мальчишку.
— Я очень боялся, что мы опоздаем!
— Так это ты привел косаток и дельфинов?
— Я!—сиял дельфиненок.— Дельфины сразу решили выручить вас, но косатки... их пришлось упрашивать!
— Ну, молодец, малыш!
Пока Юра разговаривал с дельфиненком, побоище закончилось. На дне лежали убитые косатками акулы: синие, мако, тигровые, молоты... Одна из косаток, чья голова была покрыта множеством шрамов, приблизилась к ребятам.
— Что, натерпелись страху?— спросила она.— Мы, кажется, поспели вовремя...
— Мы вам очень благодарны,— сказал Юра.— Акулы готовились убить нас, и, если бы вы немного опоздали, нам пришлось бы нелегко!
— Мы рады были помочь. О нас в океане чего только не говорят, но людей мы не обижаем. Мне кажется, что мы, косатки, и вы, люди,— дальние родственники.
— Дельфины — тоже родственники людям! — сказал старый дельфин Карро.
— Возможно,— согласилась косатка.— Мы-то с вами, дельфинами, родственники несомненные, хоть вы и терпите иногда от нас всяческие притеснения, особенно в голодные годы, не правда ли?
— Что правда, то правда... Косатки иногда очень сильно обижают дельфинов, а ведь мы — их меньшие братья! — грустно сказал Карро.
— Если б я мог помирить вас на веки вечные, я с радостью сделал бы это!— признался Юра.
— Такова жизнь, друзья! — сказала косатка.
— В таких случаях надо бы утолять голод акулами,— сказал Юрка.— На них в океане всегда урожай!
— А ты когда-нибудь ел акулятину?— спросила косатка.
— Не приходилось,— признался Юра.
— То-то и оно! Уверяю вас, съедите маленький кусочек — тошноты на целую неделю хватит! Мы вас понимаем, но и вы поймите нас! Если уж в наши зубы поймался какой-нибудь болезненный дельфинчик, убытку дельфинам от такой потери нет. Скорее, наоборот!
Кто знает, сколько времени упрекали бы друг друга дельфин и косатка, если бы не дельфиненок. Он все время пытался вставить слово, порывался что-то сказать и наконец решился:
— Конечно, всем хочется жить. Но если бы передо мной поставили выбор — в чьих зубах умереть: в акульих или косаткиных, я выбрал бы косаткины!
— Странная логика!— воскликнул старый дельфин...
Косатки ушли. Дельфины еще некоторое время резвились на поверхности океана вокруг ребят.
Петя достал из сумки тюбик абрикосового джема. Он любил сладкое. Выдавливая на язык небольшие комочки, он подолгу смаковал их. Юра, считая, что для восстановления сил нужна пища поосновательней, ел консервированный сырок.
— Смешная у вас еда!— заметил дельфиненок.— Это черви?
Паста, выдавливаемая из тубы, и впрямь напоминала червя: у Петьки — желтого, у Юрки — белого.
— Что ты!— воскликнул Юра.— Люди червей не едят!
— А похоже на червя... Я иногда встречаю похожих червей в песке, но я не ем их.
— Хочешь попробовать?
— Не знаю,— застеснялся дельфиненок.
— А ты все же попробуй! — Юра вынул тюбик с яблочным джемом, - отвинтил колпачок, продавил фольгу и попросил дельфиненка раскрыть пасть.
— А это не противно?— спросил дельфиненок.
— Нет. Это очень вкусно.
Дельфиненок открыл пасть, Юра выдавил на его толстый язык немного пасты. Дельфиненок смотрел на Юру очень серьезно.
— Теперь ешь!
— Боюсь!— признался дельфиненок, покачиваясь на волнах с полуоткрытой пастью. Он не знал, как ему быть: выплюнуть — ребята обидятся, проглотить — боязно.
— Да не бойся! Размажь пасту на языке — увидишь, как вкусно!
Дельфиненок рискнул. Сначала его глаза не выражали ничего, кроме тревоги. Потом тревогу сменило удивление.
— Сладко! — воскликнул он.
— Ну вот, а ты боялся!
— Можно еще попробовать?
— Пожалуйста! — Юра выдавил на язык дельфиненка небольшими порциями всю пасту. Дельфиненок причмокивал, как поросенок.
— Вкусно!— заметил он, преданно глядя в глаза.
— Жаль, у нас мало такой еды! Вся осталась на борту катера!
— И много ее там, на катере?
— Порядочно!
— Тогда я обязательно разыщу ваш катер. И вы меня еще покормите, ладно?
— Значит, понравилось?
— Понравилось. Но рыба все-таки вкуснее. Я ведь все время питаюсь рыбой, креветками, крабами!
— Если ты поможешь найти наш катер, обещаю отдать тебе весь джем.
Юра задержался у отвесной стены утеса и начал перебирать пряди тонких водорослей. Они мягко колыхались, словно нашептывали: «И что ты, мальчик, тут разыскиваешь?»
— Все зря! — вырвалось у Юры с досадой, и он ударил рукоятью ножа по утесу.
— Что зря?— не понял Петька.
— Не найдем мы никакой Атлантиды!
— Ну вот еще!— Петька с возмущением посмотрел на приятеля.— Раскис... Юрка, я тебя не узнаю!
— Да не раскис я! Сколько скал, камней и утесов мы осмотрели, но нигде ни намека на Атлантиду!
— Может, она в другом месте?— спросил Петька.— Или ее так разрушило, что не осталось камня на камне... Ты же сам говоришь — прошло много времени. И вообще... Смотри, как здесь красиво!
Юра не ответил. Сумрачным взглядом окинул ближайшие утесы. Хотел что-то сказать, но замер на полуслове — в наушниках послышался странный, низкий, какой-то виолончельный гул. И на фоне непонятного гула четко выделялся голос Хранителя Древних Тайн:
— Не отчаивайся, человек! Не торопись разуверяться. Иногда не хватает жизни, чтобы раскрыть тайну... Но тебе я обещаю: ты кое-что узнаешь...
— Странно. До сих пор я думал, что это все-таки галлюцинации.
— Какие галлюцинации? О чем ты?— спросил Петя.
— Я уже несколько раз слышу непонятный голос.
— Человеческий?
— Человеческий... Только какой-то особенный, очень... широкий.
— Как это «широкий»? Разве голос может быть широким?— усомнился Петька.
— Представь себе! Такое чувство, что идет он отовсюду.
— Почему же я не слышу?
— Наверно, дело в логоформе.
— И о чем этот голос говорит?
— Об Атлантиде. Он говорит: «Не отчаивайся, человек!»
— Интере-е-сно,— протянул Петя, вглядываясь Юре в глаза.— А ты меня не дурачишь?
— Вот еще! Зачем нужно тебя дурачить?
— Интере-е-сно... Чей же это голос?
— Он назвал себя Хранителем Древних Тайн.
— Так пусть он выложит тебе тайну об Атлантиде — и дело с концом.
— Ха, это было бы слишком просто!
Юра задумался. Кто же он, этот Хранитель? Как он выглядит? И сколько же тайн хранит он? Все, или только самые важные? Если в мире что-то происходило, то память об этом не может исчезнуть бесследно... Не должна исчезнуть. Может быть, она витает вокруг нас в форме каких-то особых волновых сигналов. Этакие кванты вечной памяти. Надо только уловить их, расслышать. И если я слышу этот голос, то благодаря чему: логоформу или какому-то особому устройству моего мозга? Я ведь действительно слышу его. Мне это вовсе не кажется...
Петя начал снимать двух крупных крабов. Крабы дрались за мертвую рыбешку. Юрка, не торопясь, опустился на глубину и вошел в широкую расселину между двумя замшелыми утесами. В расселине было темно. Он переложил копье в левую руку и полез в сумку за фонариком. Пока разыскивал его среди туб с джемом, из черной глубины тихо выскользнула толстая змея и схватила Юру за руку, ту, что с копьем. Юра рванулся прочь, наверх. Змея напряглась, но не отпустила его. Он присмотрелся, увидел на змее ряды присосок и понял: «лапу дружбы» протянул ему крупный головоногий моллюск, кальмар или осьминог. Это надо еще выяснить.
