— Системы безопасности проверяют каждый прибывающий гравилёт, — пояснила Эсперанса. — Пилот кладет руку на идентификационную пластину в кабине. На землю передаются его отпечатки пальцев и ДНК. Если они не вызывают подозрений, гравилёту разрешается посадка. Если же нет…
— Его сбивают в воздухе, — закончила Мария. — Мама, твой план чудовищен!
— Во время блокады, — продолжала Эсперанса, пропустив слова дочери мимо ушей, — в страну не впускают никакие гравилёты, кроме одного — гравилёта Эль Патрона.
Матт понял, куда она клонит. У него те же отпечатки пальцев и такая же ДНК, что и у Эль Патрона…
— Откуда вы знаете, что система безопасности не изменилась?
— А я и не знаю, — невозмутимо ответила Эсперанса. — Я просто надеюсь, что Алакраны позабыли внести в систему необходимые изменения. Наверное, у них там случилось что-то страшное, иначе они бы не отгородились от окружающего мира.
«Что там могло случиться?» — подумал Матт. Может быть, идиойды подняли восстание или Фермерский Патруль захватил власть? Или мистер Алакран сцепился в битве за власть со Стивеном и Бенито?
— Насколько я понимаю, — сказал он, — меня собьют прямо в воздухе. А если я выживу, Алакраны усыпят меня, как бродячую собаку. Надеюсь, вы не забыли, кто я? Я клон. Домашняя скотина!
Марию передернуло, как от боли. Матт не обратил на это внимания. Пусть поймет, чего от него требуют. Его ни капельки не волновало, что стряслось с Эмилией и ее отцом. Но тут он услышал, как Мария с трудом подавила судорожный всхлип.
— Ладно, договорились! — сердито воскликнул он. — На запчасти я больше не гожусь, так давайте бросим меня на эту авантюру.
— Я не хочу тебя никуда бросать, — заплакала Мария.
— Давайте вздохнем поглубже и начнем сначала, — сказала Эсперанса. — Прежде всего, Матт, никакой ты не клон.
От изумления Матт рывком сел на кровати.
— Да, ты был клоном. С этим никто не собирается спорить. Но сейчас мы говорим о международных законах. — Эсперанса принялась расхаживать по комнате, как будто читала лекцию студентам. — Международное право — моя специальность. Так вот, во-первых, клоны вообще не должны существовать.
— Очень рад слышать, — сухо заметил Матт.
— Но раз уж они существуют, их, как ты верно подметил, приравнивают к домашней скотине. В этом случае их можно забивать, как цыплят или коров.
Мария со стоном уронила голову на кровать.
— Нельзя допускать, чтобы одновременно существовало две версии одного и того же человека, — продолжала Эсперанса. — Одну из них — копию — необходимо объявить нечеловеком. Но, если оригинал умирает, копия занимает его место.
— Что… это значит? — голос Матта дрожал.
— Это значит, что теперь ты и есть настоящий Эль Патрон. У тебя его тело и его разум, ты несешь в себе его личность. Ты владеешь всем, что принадлежало ему, и управляешь всем, чем правил он. Ты — новый Властелин Опиума!
Мария подняла голову:
— Значит, Матт — человек?!
— Он всегда был человеком, — сказала Эсперанса. — Существующий закон — гнусная выдумка, которая дает возможность пускать клонов на трансплантаты. Но, хорош этот закон или плох, сейчас мы употребим его себе на пользу. Если ты останешься в живых при посадке, Матт, я сделаю всё возможное, чтобы объявить тебя новым владельцем наркотической империи. У меня есть влиятельные друзья в правительствах Ацтлана и США. Но ты должен обещать мне, что, как только вступишь во владение Опиумом, ты сделаешь всё, чтобы уничтожить наркоимперию и стереть барьеры, которые так долго разделяли Ацтлан и Соединенные Штаты.
Глядя на маленькую пылкую женщину, Матт пытался осознать внезапную перемену в своей судьбе. Он догадывался, что Эсперанса не столько заботится о дочерях, сколько горит желанием уничтожить Опиум. Она ушла, не оглянувшись, когда Марии было всего пять лет. И за все эти годы ни разу не пыталась найти дочь. Только когда Мария сама сделала первый шаг навстречу, Эсперанса вернулась и, как всегда не раздумывая, принялась повелевать всем и вся.
Матт подумал, что ради достижения заветной цели она с легкостью пожертвует и им, Маттом. Но как он мог отказаться, если знал, сколько неимоверных страданий принес людям Эль Патрон?! Только теперь он осознал их в полной мере. И дело было не только в миллионах наркоманов по всему миру и в нелегалах, обращенных в рабство. Пострадали невинные дети! Можно даже сказать, что старик виновен в появлении Хранителей. Если Матт станет Эль Патроном, он получит в придачу всё его наследие: богатство, власть… и всё зло, сотворившее их.
— Хорошо, обещаю, — сказал он.
* * *
Лучи прожекторов ощупывали гравилёт. Летательный аппарат вздрагивал, будто от страха. Матт бросил взгляд на пилота. Тот был мрачен.
— Когда зажжется красный свет, приложи правую руку к идентификационной пластине, — велел он. На приборной панели вспыхнули слова: «Внимание! Развернута зенитная артиллерия».
«Сначала стреляют, потом задают вопросы», — хмуро подумал Матт. При нём были послания от президентов Ацтлана и США, но какой от них толк, если его собьют прямо в воздухе?!
— Есть сигнал! — воскликнул пилот.
Идентификационная пластина вспыхнула красным.
Матт опустил на нее ладонь и ощутил знакомое покалывание, будто по коже пробежали тысячи муравьев, — совсем как тогда, когда он прижал руку к мерцающему скорпиону на стене потайного коридора в Большом Доме. Красный свет тут же погас, панель окрасилась миролюбивым зеленым цветом.
— Получилось, сэр! Отлично! — Пилот начал уменьшать антигравитацию, готовясь к посадке. Матт зарделся от гордости. Этот человек назвал его «сэр»!
Матт тревожно выглянул в окно. Он впервые видел эстансию с воздуха. Далеко на востоке лежала водоочистительная станция, на западе — маленькая церквушка, куда ходила Селия. Разрешают ли ей ходить туда теперь, когда считают идиойдом? Между ними тянулись склады, лаборатории по очистке наркотиков, фабрика, где готовили пищевые пилюли для идиойдов. Дальше к северу располагалась больница — невыразительное серое бетонное здание. Даже отсюда она казалась зловещей. Неподалеку от нее возвышался мавзолей, где в тенистой прохладе мраморных ниш покоились усопшие Алакраны.
Они пролетели над бассейном. На воде играли солнечные блики. Матт высматривал людей. На газоне, согнувшись в три погибели, трудились несколько идиойдов. Служанки развешивали белье, кто-то ремонтировал крышу. Никто не поднял глаз. Никто не проявил ни малейшего интереса к приземляющемуся гравилёту.
— Где же торжественная встреча? — удивленно прошептал Матт. Навстречу гостям всегда выбегал целый отряд телохранителей.
Гравилёт опустился на землю.
— Не хотите вооружиться, сэр? На всякий случай… — пилот протянул ему ружье. Матт в испуге отпрянул. Из таких ружей Фермерский Патруль парализовал, а затем и убил родителей Чачо, Флако и Тон-Тона…
— Лучше не надо, — он вернул оружие пилоту.
— Я подожду вас здесь — на случай, если вы захотите улететь побыстрее…
Матт открыл дверь и вышел. Посадочная площадка была пуста. Повсюду царила тишина — только пели птицы, журчал фонтан, да временами коротко постукивал молоток чинившего крышу рабочего.
То и дело оглядываясь через плечо, Матт пошел через сад. Его задача — встретиться с Алакранами и положить конец затянувшейся блокаде. Он и сам сможет отключить блокадную систему — если найдет ее. Тэм Лин или Простак Дональд должны знать, где она находится. Тогда Эсперанса и государственные деятели обеих примыкающих к Опиуму стран, ожидающие на границе, приедут сюда и попытаются объявить Матта новым владельцем Опиума.
«Легче было остаться в живых на Костяном дворе», — уныло подумал Матт. По газону важно прошествовал павлин. На дереве крикливо переругивалась стайка краснокрылых дроздов. С фонтана на него с интересом взирал крылатый младенец.
Нервы у Матта были натянуты до предела. Вот-вот из дома выйдет мистер Алакран и заорет: «Уберите эту тварь! Сейчас же вышвырните его вон!» Матта захлестнула волна воспоминаний. Он не знал, что сделает, если увидит Селию.
Матт поднялся по широкой лестнице, ведущей в салон. Именно здесь много-много лет назад Эль Патрон впервые представил его Семье. Здесь Эль Вьехо лежал в гробу, будто изможденная птица, а Эмилия в окружении девочек-идиойдов выходила замуж за Стивена. Громадный зал словно наполнился призраками. Они скрывались за белыми мраморными колоннами, парили над темным прудом с водяными лилиями. Матт видел, как древние рыбы поднимаются из глубин и смотрят на него круглыми желтыми глазами.
Внезапно Матт замер. Кто-то играл на пианино! Играл с немалым мастерством, но слишком рьяно, прямо-таки атакуя музыку, — громко, яростно, словно на грани безумия. Распахивая на бегу двери, Матт помчался по анфиладе комнат. Звук нарастал, как приливная волна. Ворвавшись в музыкальную комнату, Матт зажал уши и закричал:
