Неужели сломал большой палец? Он зажал его рукой и запрыгал на одной ноге; плащ-невидимка соскользнул на пол.
— Гарри?
Он круто развернулся на одной ноге, упал и с изумлением увидел Бомс, которая шла к нему с таким видом, словно всю жизнь только и делала, что прогуливалась здесь.
— Что ты тут делаешь? — спросил Гарри, поднимаясь. Ну почему надо вечно появляться, когда он валяется на полу?
— Хотела встретиться с Думбльдором, — ответила Бомс.
Гарри поразило, до чего плохо она выглядит; исхудала как скелет, мышиные волосы повисли сосульками.
— Его кабинет не здесь, — сказал Гарри, — он в другой стороне замка, за горгульей…
— Знаю, — отозвалась Бомс. — Его нет в школе. Опять куда-то отправился.
— Да? — Гарри осторожно поставил ушибленную ногу на пол. — Слушай… а ты случайно не знаешь, где он бывает?
— Нет, — покачала головой Бомс.
— А зачем тебе к нему?
— Так, ничего особенного, — Бомс, сама того не замечая, постоянно теребила свой рукав. —Просто подумала, вдруг он знает, в чем дело… ходят слухи… про несчастные случаи…
— Да, точно, было в газете, — сказал Гарри. — Какой-то мальчишка пытался убить своих…
— «Прорицательская» часто запаздывает с новостями, — перебила Бомс, видимо, не слушая. — Тебе никто из Ордена не писал в последнее время?
— Из Ордена мне больше никто не пишет, — ответил Гарри, — с тех пор, как Сириус…
Он увидел, что ее глаза наполнились слезами.
— Прости, — неловко пробормотал он. — Я только хотел сказать… мне его тоже очень не хватает…
— Что? — словно ничего не понимая, переспросила Бомс. — Ладно… увидимся, Гарри…
Она резко развернулась и пошла по коридору в обратную сторону. Гарри стоял, глядя ей вслед. Через минуту-другую он опять надел плащ-невидимку и занялся Нужной комнатой, но уже без былого энтузиазма. Наконец у него засосало под ложечкой. Зная, что Рон с Гермионой должны вернуться к обеду, Гарри решил успокоиться и предоставить коридор в распоряжение Малфоя — который, надо надеяться, еще несколько часов просидит в комнате.
Рона и Гермиону он застал в Большом зале. Они пришли рано и успели съесть почти половину обеда.
— У меня получилось… почти! — радостно сообщил Рон, едва завидев Гарри. — Надо было переместиться из чайной мадам Пуднафут на улицу, а я капельку переборщил и очутился около Шкрябенштюка, но, во всяком случае, аппарировал!
— Молодец, — одобрил Гарри. — А ты как, Гермиона?
— Идеально, как же еще, — откликнулся Рон, не дав Гермионе вымолвить ни слова. — Все идеально, и наскок, и настырность, и поспешность… или как там… После занятий мы все зашли в «Три метлы», так ты бы слышал, какие песни пел про нее Тутитам — не удивлюсь, если в самое ближайшее время он сделает ей предложение...
Гермиона, не обращая внимания на его слова, спросила Гарри:
— А как твои дела? Все время проторчал у Нужной комнаты?
— Угу, — кивнул Гарри. — И угадайте, кого я там встретил? Бомс!
— Бомс? — дружно удивились Рон и Гермиона.
— Да, она сказала, что хотела повидать Думбльдора…
— Если вам интересно мое мнение, — заявил Рон, как только Гарри передал свой разговор с Бомс, — она стала чуточку того. Поехала мозгами после истории в министерстве.
— Все-таки странно, — проговорила Гермиона, которую по какой-то причине очень озаботил рассказ о Бомс. — Ее поставили охранять замок, а она вдруг бросает пост, чтобы повидать Думбльдора, и тем более когда его нет в школе?
— Я вот подумал, — робко произнес Гарри. Ему было неловко высказывать свою мысль; подобные темы он считал епархией Гермионы. — Вам не кажется, что она была… ну, знаете… влюблена в Сириуса?
Гермиона вытаращила глаза.
— С чего ты взял?
— Не знаю, — Гарри пожал плечами, — только она чуть не заплакала, когда я назвал его имя… и Заступник у нее теперь с четырьмя лапами… вот я и подумал, не превратился ли он... ну, короче… в него.
— Это мысль, — медленно сказала Гермиона. — Но я все равно не понимаю, зачем вламываться в замок к Думбльдору, если, конечно, она и вправду к нему…
— Все сходится, — провозгласил Рон, быстро набивая рот картофельным пюре. — Бедняжка тютюкнулась. Сломалась. Женщины! — с мудрым видом кивнул он Гарри. — Слабая нервная система.
— Тем не менее, — отозвалась Гермиона, выходя из задумчивости, — сомневаюсь, чтобы женщина целых полчаса страдала из-за того, что мадам Росмерта не стала смеяться над анекдотом про колдунью, знахаря и мимбулюс мимбльтонию.
Рон надулся.
Глава двадцать вторая. После похорон
В облачном небе над башнями замка все чаще появлялись ярко-голубые прогалины, но эти признаки приближения лета совершенно не радовали Гарри. У него ничего не получалось — ни выследить Малфоя, ни вызвать Дивангарда на доверительный разговор беседу и заставить поделиться воспоминанием, которое тот скрывал несколько десятилетий.
— Последний раз говорю, забудь о Малфое, — решительно потребовала Гермиона.
Они, пообедав, сидели во дворе и грелись на солнышке. Рон и Гермиона держали в руках министерскую брошюрку «Аппарирование: распространенные ошибки и способы их избежать» — сегодня у них был экзамен. Похоже, однако, что брюшюрка плохо действовала на нервы: стоило из-за угла появиться какой-то девочке, как Рон вздрогнул и полез прятаться за Гермионой.
— Это не Лаванда, — устало сказала Гермиона.
— А, хорошо, — успокоился Рон.
— Гарри Поттер? — заговорила девочка. — Меня просили передать вот это.
— Спасибо…
Гарри с упавшим сердцем взял в руки маленький пергаментный свиток. Дождавшись, когда девочка отойдет подальше, он сказал:
— Думбльдор говорил, что, пока я не добуду воспоминание, занятий больше не будет.
— Может, он хочет узнать, как твои успехи, — предположила Гермиона. Гарри развернул послание, но вместо узкого косого почерка Думбльдора увидел неровные каракули, очень неразборчивые — пергамент был сильно закапан, и чернила местами расплылись.
Дорогие Гарри, Рон и Гермиона!
Арагог ночью скончался. Гарри и Рон, вы его знали и помните, какой он был необыкновенный. Гермиона, по-моему, тебе он тоже нравился. Похороны вечером, с вашей стороны будет очень любезно, если вы придете. Думаю, лучше всего на закате, это его любимое время суток. Знаю, вам нельзя поздно выходить на улицу, но вы можете взять плащ. Я бы не просил, но одному мне не выдержать.
Огрид
— Прочти, — Гарри сунул записку Гермионе.
— О, я вас умоляю! — воскликнула она, быстро пробежав письмо глазами и передав Рону. Тот, прочитав, буквально онемел от возмущения.
— Совсем сбрендил! — выкрикнул он. — Да эта его чудина отдала нас с Гарри своим сородичам на съедение! Дескать, угощайтесь, ребята! А теперь, значит, мы должны рыдать над его мерзким волосатым трупом?
— Дело не только в этом, — сказала Гермиона. — Он просит нас поздно вечером выйти из замка, хотя прекрасно знает, что меры безопасности стали в миллион раз строже и что будет, если нас поймают.
— Мы и раньше ходили к нему в гости по вечерам, — возразил Гарри.
— Да, но ради такого? — отозвалась Гермиона. — Когда Огрид действительно нуждался в помощи, мы многим рисковали, но… в конце концов… Арагог умер. Если б речь шла о его спасении…
— То я бы точно не пошел, — твердо заявил Рон. — Гермиона, ты его не видела. Поверь, смерть ему очень на пользу.
Гарри забрал у него записку и посмотрел на расплывшиеся чернильные пятна. Видно было, что слезы лились на пергамент едва ли не ручьем…
— Гарри, надеюсь, ты не собираешься идти? — спросила Гермиона. — Чтобы напороться на взыскание из-за такой глупости?
Гарри вздохнул.
— Знаю, знаю, — сказал он. — Огрид спокойно похоронит Арагога и без нас.
— Вот именно, — с явным облегчением ответила Гермиона. — Слушай, сегодня днем на зельеделии почти никого не будет, у нас же экзамен… попробуй как-нибудь умаслить Дивангарда!
— Думаешь, на пятьдесят седьмой раз мне наконец улыбнется удача? — горько усмехнулся Гарри.
— Удача! — вдруг воскликнул Рон. — Гарри, вот оно — удача!
— То есть?
— Воспользуйся зельем удачи!
— Рон, точно… точно! — потрясенно вскричала Гермиона. — Конечно! Как я сама не додумалась?
Гарри уставился на своих друзей.
— Фортуна фортунатум? Не знаю… я хотел ее поберечь…
— Для чего? — изумленно спросил Рон.
— Что может быть важнее этого воспоминания? — поддержала Гермиона.
Гарри не ответил. Мысль о драгоценной маленькой бутылочке давно таилась в глубинах его сознания; в нем зрели смутные, неясные мечтанья: Джинни порывает с Дином, Рон почему-то радуется, что она теперь встречается с Гарри… Он сам себе не признавался в этом, разве что во сне или на границе между сном и явью…
