— Похоже, у нас тут целая драма… — заметил он.
— Сейчас не время иронизировать! — ледяным тоном оборвал его дед, Нафтали.
Мрачный юноша одарил того решительным вызывающим взглядом.
— Я всегда говорил, что нужно готовиться к худшему… — заявил он, небрежно стряхивая что-то невидимое со своей черной рубашки. — Но меня никто никогда всерьез не воспринимал. Точнее, никто не хотел воспринимать всерьез его. Я имею в виду Ортона МакГроу, естественно…
— Ортон мертв, позволь тебе напомнить! — сухо сообщила Мерседика, сурово взглянув на парня.
Тугдуал ответил ей таким же взглядом с горделивым видом человека, который не позволит так просто себя унизить.
— Я в этом сильно сомневаюсь… — возразил он надменной испанке. — Даже за порогом смерти Зло может существовать и продолжать причинять вред. Зло никогда не умирает, и сегодня мы имеем явное тому доказательство, разве нет?
Вопросительный знак будто завис в воздухе, витая над полом как тревожащий дымок.
— Проблема не в этом, — снова подала голос Мерседика, нарушая молчание.
Абакум и Нафтали с весьма недовольным видом заерзали на стульях.
— Наоборот, проблема именно в этом, дорогая Мерседика, — возразил гигант-швед. — Это Ортон виноват в том, что сейчас происходит. Я совершенно уверен, что Реминисанс оказалась вкартинена стараниями лично ее брата-близнеца!
— Да как такое возможно! — воскликнула Мерседика, забарабанив по подлокотнику кресла своими длинными покрытыми красным лаком ногтями. — Сердцевед никогда не ошибается!
— Ну, как показала практика, таки ошибается, моя дорогая, — хмыкнул Абакум. — Но сейчас нам нужно поставить себя на место Ортона. Потому что, чтобы победить врага, его нужно понять…
— Как вы вообще можете говорить о победе? — скрипнул зубами Тугдуал. — Откровенно говоря, я слабо вас представляю в роли храбрых, стойких маленьких солдатиков на службе очень Юной Лучезарной. Вы ведь сроду даже мухи не обидели…
Взгляды смущенных этим заявлением Беглецов метались от Абакума к Тугдуалу и обратно.
— Мухи никогда не покушались на жизнь тех, кто мне дорог! — с поразительным спокойствием возразил Абакум. — Но, если бы им вдруг такое взбрело в голову, уж поверь, они бы очень дорого за это заплатили, мой юный друг. Что же касается Ортона…
Старый Хранитель осекся, подняв руки в знак капитуляции. Будет лучше для всех закончить эту бессмысленную дискуссию, прежде чем она перерастет в ссору.
Окса же рвала и метала. Несмотря на некоторую растерянность, в которую Тугдуал ввергал ее всякий раз, появляясь рядом, она считала, что на этот раз он зашел слишком далеко в своей язвительности и со своими провокационными заявлениями. Она отлично знала, что под кажущимся спокойствием Абакума скрывается очень опасный человек, куда более опасный, чем самый крутой и тренированный солдат Иностранного легиона.
Разве он не оказался единственным, способным кинуть в МакГроу Экзекуту? Никто другой этого не смог бы. Окса знала, что Абакуму было непросто и он до конца своих дней будет переживать. Но безусловная преданность Абакума делала фея тем, кому не было равных: самым могущественным из всех Беглецов. И источником его могущества была верность Драгомире и всей ее семье, могущества и внутренней силы, позволявшей Чародею противостоять любым испытаниям.
Но только как это все объяснить Тугдуалу? Ее хмурый приятель не знает, что это именно Абакум распылил Ортона МакГроу в подвале дома. Иначе он не стал бы так иронизировать над пацифизмом старика.
— Ты забываешь, что Абакум — фей, — лишь шепнула она Тугдуалу, вспыхнув от огорчения и смущения.
— А вот, кстати, о феях, — саркастически бросил Тугдуал. — Давненько они нас не навещали! А могли бы малость помочь!
Драгомира, нахмурившись, наклонилась к Нафтали и Брюн, сердито глядя на их внука.
— А мне казалось, ему стало лучше в последнее время, — негромко сказала она, обращаясь к ним, но не сводя взгляда с Тугдуала. — Мне казалось, что он стал не таким…
— Не таким злым? Не таким противным? — Тугдуал нарочито закатил глаза. — Но я отлично себя чувствую, не стоит беспокоиться! Абакум, которого я уважаю куда больше, чем вы полагаете, знает меня лучше других, и я вовсе не намеревался его оскорбить. Я просто хочу всем напомнить о том, что вы сами однажды сказали насчет отсутствия у вас опыта в борьбе с опасностями. Вы себя считаете немощными старцами… Поэтому посмотрите на себя и скажите честно: вы действительно готовы противостоять ярости ваших врагов? И еще — вы всегда думали, что я преувеличиваю, когда я говорил, что Ортон — это Зло во плоти. «Ой, вы знаете, это просто бредовые идеи несчастного невротического мальчика…» Ну так что вы скажете теперь? Нужно быть готовым к худшему… Всегда быть готовым к худшему…
Некоторые из Беглецов согласно закивали. Может, молодой человек и был слишком резок, но в его словах была доля правды и всем нужно принять ее как данность: худшее еще впереди, тому есть все признаки, и это уже очевидно.
Вещунья сидела на жердочке. Ее крошечный клювик находился в паре сантиметров от картины. По Схлоп-Холсту, идеально натянутому в деревянной раме, постоянно пробегали темные и матовые отблески.
Беглецы, не отрывая глаз от этого необычного феномена, с нетерпением ожидали, когда крошечная птичка завершит диагностику.
— Знает Вещунья истинные элементы настоящего, — уточнил Фолдингот на ухо Оксе. — Умеет она заходить туда, куда знания других не достигают. Всегда в ее о мире представлении есть истина, а вот ошибке там нет места. И можем мы быть все в уверенности полной: даст объяснение она проблеме, что с сей картиной вдруг возникла.
— Тс-с! — Вещунья сердито зыркнула на Фолдингота. — Ну как я могу сосредоточиться, если вы так орете у меня за спиной?!
Окса взглянула на Фолдингота, ставшего малиновым от смущения, и подмигнула ему, стараясь не расхохотаться в голос. Вещунья далеко не впервые передергивала: этому маленькому созданию вообще было свойственно бурно возмущаться по всякому поводу и без повода, так что все Беглецы не могли удержаться от улыбки.
— Пока что тут вопит только один: вот она, эта мелкая истеричная курица! — заметило еще одно маленькое волосатое существо.
— Да замолчи ты, Геториг, — хмыкнув, одернула его Окса. — А то тут сейчас такое начнется…
Через несколько бесконечных минут Вещунья, наконец, развернулась, распушила перышки и встряхнулась.
— Прошу вашего внимания! Будьте добры меня выслушать! — бросила она Беглецам, с нетерпением ждавшим ее сообщения.
— Давно пора… — пробубнил Геториг.
— Мы все тебя слушаем, Вещунья… — подтвердила Драгомира, устраиваясь поудобнее в кресле. — Расскажи, что тебе известно!
— Дело сложное и ужасное, — очень серьезно начала Вещунья. — На данный момент Сердцевед уже не является хозяином картины. Власть захватило Зло, и оно пытается заполучить Лучезарное сердце. Ошиблось ли оно, захватив Гюса? Стал ли мальчик жертвой чудовищной путаницы? Или Зло захватило его сознательно? Не могу сказать точно, потому что все мои чувства перемешались из-за всего творящегося там беспорядка. Но одно я чувствую наверняка: дело срочное. Мальчик и пожилая дама обладают смертельным орудием, однако у них нет ни малейшего шанса выжить без помощи друзей. Так что некоторым придется вкартиниться, чтобы им помочь.
Вещунья сильно вздрогнула.
— В чем дело? — поинтересовалась пожилая дама.
— Это место… — выдохнула птичка. — Сущий ад!
— Что ты видишь?
— Это не похоже ни на что, с чем мне доводилось сталкиваться. Мое видение омрачено каким-то сильным колдовством и неразберихой.
Драгомира пригладила перышки крошечной птички. Глаза пожилой женщины застилали слезы: она отлично понимала всю тяжесть ситуации.
Сообщения Вещуньи обрушились на Беглецов, как ушат ледяной воды. Потеряв от беспокойства дар речи, они молча хмуро переглядывались. Никто из них и представить себе не мог, что возвращение в Эдефию окажется делом настолько сложным…
Они ждали этого целых пятьдесят семь лет! Но никогда прежде на их пути не возникало так много опасностей, хотя теперь в их в руках были все ключи: Печать на животе у Оксы, медальон Драгомиры, унаследованный от ее матери Малораны, и местоположение Эдефии, хранящееся в памяти Фолдингота.
Павел, которого труднее других было убедить в необходимости возвращения в Потерянную землю, пребывал в растерянности. Его недавняя решимость принять участие в этом невероятном приключении таяла с каждой секундой. Зачем так рисковать? Стоит ли игра свеч? Жизнь Во-Вне не такая уж невыносимая…
— Ты упомянула о Лучезарном сердце, которое желает заполучить Зло… — обратился к Вещунье Абакум. — Можешь рассказать нам об этом побольше?
