Когда глаза привыкли к полутьме, стало понятно, что это не деревья, а каменные столбы. Каменотесы тщательно вырезали каждую полоску коры, каждый сучок. Потолок в самом деле состоял из ветвей и листьев, но и они были вырезаны из камня. Этих гигантских каменных деревьев было столько, что границы зала скрывались в бесконечности. Когда-то деревья были раскрашены. Кора их была коричневой и золотой, листья зелеными. Но краска сохранилась лишь в отдельных местах, а там, где она облезла, был виден серый камень.
Пол в этом зале был гладким, сложенным из зеленых керамических плиток. На плитках были нарисованы цветы и бабочки, жуки и пчелы… Да так тонко, что страшно было на них наступить.
Алиса с Пашкой замерли на пороге зала. Старик же прошел вперед. Через несколько шагов, сообразив, что шаги пленников не слышны, он обернулся.
– Вы чего оробели? – спросил он. – Леса не видели?
– Кто это сделал? – спросил Пашка.
– Атланты, – ответил старик. – Старались, убивались, а зачем? Сик транзит глория мундис, что означает: «Так проходит земная слава».
Каждый шаг гулко раздавался в каменном лесу, и от этих звуков лес казался еще необозримее.
Зал заканчивался аркой, которая опиралась на колонны из белого коралла, обвитые зелеными нефритовыми змеями.
При приближении людей двери в арке медленно раскрылись, и Алисе почудилось, что сейчас она увидит стражей в латах с кривыми мечами, как в сказках Шахерезады. Но стражей не было: за дверями оказался еще один зал. В нем стояло множество скульптур. Некоторые из них были знакомы по учебнику античной истории.
Пашка задержался, любуясь мраморной статуей воина, поднявшего меч. Мрамор был белым, теплым, почти живым.
Следующая дверь оказалась пастью злобной драконьей рожи. Словно громадный красный язык, эту пасть перекрывал алый занавес.
Старик остановился перед ним в растерянности. Потом поглядел на Алису и сказал:
– Закрыто.
– Открыто! – послышался резкий, высокий голос изнутри.
– А вроде бы закрыто, – все еще сомневался Гермес.
Но все же откинул занавес. Алисе показалось, что чудовище облизнулось алым языком.
Алиса ожидала увидеть еще один огромный зал, но вместо этого они оказались в довольно небольшом, но высоком помещении. Всю заднюю стену занимала золотая кобра. Змея свернулась кольцами и высоко, к самому потолку, подняла раздутую шею, которая кончалась маленькой злобной головой и разинутым ртом. Изо рта высовывался усыпанный жемчужинами раздвоенный язык. Кольца змеи образовывали как бы сиденье трона, а шея и голова – спинку.
На троне восседала худая старая женщина с жемчужной диадемой в седых волосах. Она была одета в розовое платье, расшитое серебряными звездами. Лицо ее было голубым, глубоко запавшие глаза – черными. Женщина сидела неподвижно и сама казалась статуей.
По обе стороны трона тянулись низкие скамьи, на которых лежали плоские подушки. Справа от розовой женщины, которая, как поняла Алиса, и была Госпожой Атлантиды, на скамье сидел еще один старик. В отличие от нее и Гермеса, который привел пленников, он был одет скромно, даже бедно. На нем была серая мятая тога и серый высокий колпак. Ни одного украшения, если не считать медного браслета на правой руке.
Старик Гермес, введя пленников, спросил у Госпожи:
– Мне что, уйти или садиться?
– Глупый, – сказала женщина, – ты член Совета. Опять забыл?
– Он скоро забудет, как его зовут. – Человек в сером улыбнулся одними губами, глаза остались печальными.
Старик послушно поднялся на несколько ступеней и уселся на скамью по левую руку от Госпожи. И сразу задремал.
– Кто вы? – спросила женщина в розовом. – Зачем вы пришли сюда?
– Я – Алиса Селезнева, – ответила Алиса. – А это мой друг Павел Гераскин. Мы проходим биологическую практику на острове Яп, на океанской ферме.
– На ферме? – Госпожа подняла тонкие брови. Видно, ей было незнакомо это слово.
– Это такое хозяйство, – пояснила Алиса. – Там разводят морских животных, пасут кашалотов и дельфинов…
– Сколько лет тебе? – спросила Госпожа.
– Двенадцать, – ответила Алиса.
– А твоему другу?
– Мне тоже двенадцать, – сказал Пашка. – Только я не понимаю, что происходит? Мы ничего плохого не хотели, а нас заставили сюда прийти, как будто мы пленники.
– Вы пленники, – сказала Госпожа. – Таков закон Атлантиды. Никто, попавший сюда, не уходит живым.
– Но мы не знали вашего закона, – сказала Алиса.
– Незнание закона не освобождает от его выполнения, – сказала Госпожа.
– Какие-то средневековые порядки! – возмутился Пашка. – Спускаешься под воду с исследовательской миссией, тебя хватают и еще грозят. Вы должны радоваться, что мы вас нашли.
– Интересно, – сказал мужчина в сером, – почему мы должны радоваться тому, что вы забрались туда, куда вас не звали?
– Мы же не нарочно! – воскликнул Пашка. Он уже забыл, почему опустился в подводное ущелье, и чувствовал себя невинной жертвой.
– Глупые детишки! – вдруг проснулся старик Гермес. – Лезут, не спросясь, не знают куда. Я пойду, Госпожа Гера? А то опять течет.
Он показал костлявым пальцем на потолок, и все послушно подняли головы. На потолке, когда-то побеленном и раскрашенном желтыми узорами, расплылось большое влажное пятно.
– Помолчи, – поморщилась Госпожа Гера. – Сначала Совет, сначала приговор, а потом иди куда хочешь. Я предлагаю: за нарушение закона пришельцев убить.
– Как убить? – удивился Пашка.
– Мне лично вас жалко, – сказала Госпожа, – но я подчиняюсь закону. – Она обернулась к серому человеку: – Что ты скажешь, Посейдон?
– Я уважаю закон, – сказал серый человек. – Но он ничего не говорит о казни детей.
– Не все ли равно, сколько лет человеку? – возразила Госпожа. – Закон ничего не говорит, потому что он относится ко всем.
– Я полагаю, – сказал Посейдон, – что самым разумным будет оставить пленников здесь. Нам нужны рабочие руки. Им все равно не убежать.
– Через час нас начнут искать! – выкрикнул Пашка. – И тут же локаторы найдут наш батискат. И еще через два часа вас будут судить уже по нашим законам.
«Какой дурак!» – подумала Алиса. Но было поздно.
– Мальчик прав, – сказала Госпожа Атлантиды. – Мы забыли о их подводном корабле. Посейдон, прошу тебя, перегони их корабль в наш ангар.
– Вы не знаете, как им управлять! – испугался Пашка. – Вы его сломаете.
– Я видел на моем веку много подводных кораблей, – улыбнулся одними губами Посейдон. Он поднялся и обратился к Госпоже: – Прошу мое мнение учесть при решении Совета.
– Твое мнение будет учтено, – ответила Госпожа.
– Стойте! – Пашка хотел было броситься следом за Посейдоном, но Госпожа так властно сказала: «Ни с места!», что Пашка остановился.
– А ты, Гермес, – улыбнулась Госпожа, глядя на Гермеса, который клевал носом, стараясь удержаться от дремоты, – ты понимаешь, что закон нарушать нельзя?
– Закон для всех один, – ответил Гермес. – Закон я знаю.
– И ты согласен со мной?
– Я всегда согласен, – ответил старик. – Мне идти пора, вода капает.
– Тогда скажи: «Пришельцы приговариваются к смерти».
– А? – Старик бессмысленно смотрел на Госпожу, и у Алисы возникло желание закричать: «Не слушайте ее!»
Затем мутный взор старика переполз на Алису и Пашку.
– Кто такие? – спросил он. – Я не помню.
– Скажи: смерть!
– Это… – Старик долго жевал губами. Потом светлая мысль посетила его. – Дай их мне, – сказал он. – Будем чинить. Сил не хватает, никто мне не помогает. Я их научу. Пускай помогают, а?
– Ты ничего не понял, старый дурак! – рассердилась Госпожа.
– Куда мне понять…
Алый занавес отлетел в сторону, и в комнату ворвались толстяк и наследница Афродита.
– Почему без нас заседаете? – закричал толстяк с порога. – Опять заговор?
– Мы вас звали, – устало ответила Госпожа. – И не наша вина, что вы гуляете неизвестно где.
– Почему неизвестно где? – возмутился толстяк. – У ребенка был нервный шок.
Толстяк помог наследнице подняться на ступеньки, и они заняли место Посейдона.
– Меркурий, – обратилась Госпожа к толстяку, – мы судим пришельцев, которые нарушили закон и проникли в Атлантиду. Мы приговорили их к смерти. Ты согласен?
– Согласен, согласен, – быстро ответил толстяк. – Они нам угрожали. Моя девочка в опасности.
– Значит, все решено. Единогласно.
– Чепуха какая-то, – возмутился Пашка. – Я протестую. Я требую защитника!
– Правильно! – закричала вдруг наследница. – Я скоро умру от скуки. Мне не с кем играть. Мне прислали сверху детей, чтобы я играла, а злая Гера хочет их убить. Папа, прекрати!
– Да, кстати, – тут же изменил свою позицию толстый Меркурий, – почему их нужно казнить, когда моей девочке не с кем играть? Нет, я не позволю. Опять заговор против моей девочки. Гера, тебе пора уступить ей место. Ты стара и зла.
