Михаил Пляцковский - Ромашки в январе

Утенок вечно куда-то спешил. И когда он быстро ковылял по зеленой траве, то со стороны всем казалось, что катится мячик. А так как этот мячик еще и крякал, то утенка назвали Крячиком.

Очень не нравилось утенку по утрам умываться. Его, бывало, не то что к речке, а к обыкновенной луже силком не затащишь.

— Долго ли ты еще у меня будешь неряхой? — укоряла утенка мама. — Вечно ты ходишь грязный да чумазый!

— А я и так себя прекря-кря-крясно чувствуют — отвечал Крячик.

Но однажды цыпленок Фью и щенок Тявка сговорились и решили проучить своего дружка. Вышел утром Крячик во двор, как всегда неумытый и заспанный, поздоровался с цыпленком Фью:

— Крякcтвуй!

Это у него так слово «здравствуй» получалось.

А цыпленок говорит:

— Кто ты? Я тебя не знаю.

Тогда Крячик направился к щенку Тявке:

— Крякствуй?

— Я с незнакомыми птицами не здороваюсь! — сказал щенок.

Обиделся утенок на своих друзей.

«Что это с ними? — думает. — Почему они меня вдруг узнавать перестали?»

Тут дождик начался. Звонкий такой дождик. Веселый. Теплый-претеплый.

Не успел Крячик под крыльцо спрятаться — и дождик искупал его хорошенько. Щенок и цыпленок сами к утенку подбежали, говорят:

— Здравствуй! Какой ты чистый и симпатичный?

Крячик спрашивает его:

— Почему же вы раньше со мной не здоровались, когда я сам к вам подходил?

— Ко мне какой-то грязнуля подходил, а совсем не ты, — сказал Фью.

— И ко мне тоже какой-то чумазый приставал, — сказал Тявка.

— Так это же был я? — засмеялся утенок. — Только теперь меня дождик умыл.

— Если хочешь, чтобы мы тебя всегда узнавали, то на дождик не надейся? — проворчал щенок Тявка.

— Ведь дождик бывает не каждый день? — пригрозил крылышком цыпленок Фью.

Не удивляйтесь, пожалуйста, что маленькой Букашке посвящена целая сказка. Да, Букашке. Самой обыкновенной. Такой крошечной, что ей даже имя забыли дать. Чем же она прославилась? Об этом — потом.

А сначала — о мечте. Ведь у каждого есть своя мечта. Не правда ли?

Например, тигренку Полосатику очень хочется летать. Но у него нет крыльев.

Зебре Тельняшке надоело быть полосатой, как матрац. Ночами ей снится, будто она стала коричневой, такой коричневой, что приятно в зеркало на себя посмотреть.

У Букашки тоже была мечта. Она мечтала вырасти, превратиться из маленькой-премаленькой в большую-пребольшую.

— Ты не знаешь, в какой аптеке продаются волшебные пилюли для роста? — спросила Букашка однажды улитку Неторопыжку.

— Не знаю, — ответила улитка. — А что, они тебе очень нужны?

— Очень, — вздохнула Букашка. — Вот бы мне стать… пусть не такой огромной, как слоненок Лус, но по крайней мере не меньше носорога Топтопа…

— И какой толк тебе от этого?

— Что ты говоришь, Неторопыжка? Меня бы сразу начали замечать. Со мной здоровались бы при встрече?

— Разве в этом заключается счастье? — покачала рогатой головкой улитка Неторопыжка.

— А кто знает, в чем оно заключается? — задумчиво проговорила Букашка. Но если тебе неизвестно, в какой аптеке продаются волшебные пилюли для роста, то нам не о чем больше разговаривать.

На том они и расстались.

А через некоторое время случилось вот что. Носорог Топтоп жарил глазунью из сорока яиц и забыл выключить электрическую плитку. Что бывает в таких случаях, все, конечно, знают. В таких случаях бывает пожар.

Испугался носорог Топтоп, стал на помощь звать. Прибежали звери: и крокодил Зубастик, и жираф Долговязик, и тигренок Полосатик, и еще много других. Прибежали — и стоят.

Стоят — и смотрят.

Смотрят, а дом горит.

Дом горит — и никто огонь не гасит.

Никто огонь не гасит, потому что все растерялись. Одна Букашка не растерялась. Полетела за спасательной командой. Опустилась она на пожарную каланчу, видит: слоны-пожарники в медных своих касках в домино играют — и никто из них даже ухом не ведет.

— Пожар! — запищала Букашка. — Спасите? Помогите?

— Где пожар? Что горит? — всполошились пожарники.

— У носорога Топтала дом пылает! Не теряйте ни минутки! Мне его очень жалко? — со слезами на глазах кричала Букашка. Взвалили слоны на спины бочки с водой — и помчались на выручку. Вытащили они из огня носорога Топтопа, а пожар водой из хоботов погасили. Ведь если у пожарников есть хоботы, то никакие шланги и брандспойты им совершенно не нужны!

Очень довольна была Букашка, что спасли пожарники носорога Топтопа, и от радости она в воздухе всякие там сальто-мортале выделывала.

Но ее по-прежнему никто не замечал. И никто не догадывался, что это она, Букашка, пожарников позвала. Только улитка Неторопыжка знала об этом.

— Ты молодчина, Букашка? — похвалила она ее. — Ты не растерялась в минуту опасности и спасла жизнь носорогу Топтопу, который чуть было не погиб из-за своей яичницы? И я сегодня же напишу заметку в нашу местную газету и попрошу, чтобы ее на самом видном месте напечатали…

— А что я такого сделала? — удивилась Букашка. — Ничего особенного! Вот если бы достать волшебные пилюли для роста!..

— Зачем тебе какие-то пилюли? — сказала улитка Неторопыжка. — Ты маленькая-премаленькая, зато у тебя большое-пребольшое сердце. А это — самое главное!

Жил на свете львенок. Он был совершенно маленьким и совершенно непонятливым. И за то, что он задавал по тысяче вопросов в минуту, ему крепко доставалось от строгой мамы.

Однажды во время прогулки львенок встретил незнакомого зверя.

— Может, познакомимся? — предложил он первым, так как был к тому же невероятно любопытным.

— А вам этого очень хочется? — спросил незнакомый зверь.

— Очень-очень-очень — преочень? — обрадовался львенок. — Страшно люблю знакомиться. Что касается меня, то я — львенок.

— Вижу, что не корова, — пробурчал незнакомый зверь. Потом он протянул лапу и представился: — Ягуар…

— Понимаю, — сказал львенок. — Ты — гуар, да?

— Во-первых, не «ты», а «вы». Это некультурно незнакомого зверя называть на «ты»…

— Извиняюсь, дорогой выгуар?

— А во-вторых, не выгуар, а ягуар.

— Я и говорю — выгуар.

— Поймите, львенок: я — ягуар.

— Понял? Вы — выгуар.

— До чего же вы непонятливый, львенок? — обиделся ягуар.

— Это, наверно, потому, что я еще маленький, — вздохнул львенок.

— Честь имею? — рявкнул ягуар. — Вот подрастете, крошка, тогда и приходите знакомиться?

С этими словами рассерженный ягуар пошел своей дорогой, а львенок — своей.

«Некрасиво получилось, — подумал львенок. — Я к нему со всей душой, а он обиделся. Нет, с сегодняшнего дня я обязательно перевоспитаюсь и всех незнакомых зверей на „вы“ называть буду…»

Идет львенок, а навстречу ему Большой-Мохнатый-Рогатый.

— Здравствуйте, — заикаясь, проговорил львенок. — Р-рад п-поз-знакомиться?

— Здравствуй, львенок, — ответил Большой-Мохнатый-Рогатый.

— Ой? А откуда вы меня знаете?

— Я всех знаю!

— А кто вы такой? — спросил львенок.

— Я, между прочим, як. Пора бы знать! — буркнул Большой-Мохнатый-Рогатый.

— Никогда прежде о вас не слыхал, — честно признался львенок. — Прошу прощения, глубоко ув ажаемый. э-э-э… вык…

— Какой еще Вык? — нахмурился Большой-Мохнатый-Рогатый.

— К-как в-вы с-сказа ли, т-так я и п-повторил, — растерялся львенок.

Большой-Мохнатый-Рогатый стукнул себя копытом в грудь и сказал:

— Як! Ну, повтори!

— Bык, — сказал львенок.

— Э-э, да с кем я разговариваю? Ты такой непонятливый, что жалко даже время терять? — отругал львенка Большой-Мохнатый-Рогатый, махнул хвостом и пошел прочь.

Загрустил бедный львенок. Жалко ему себя стало: «И чего это они ко мне придираются? Непонятливый, непонятливый! Может, я больше их понимаю?»

Вдруг видит он: выскочило из-под камня Что-То-Зеленое-С-Хвостиком. Выскочило — и пищит:

— Куда идешь, львенок?

— Никуда не иду. Просто так гуляю, — ответил львенок. — А вы… что такое?

— Не такое, а такая. Ящерица я.

— Вы — первая… выщерица, с которой я встретился? — гордо прокричал львенок.

— Только не выщерица, а ящерица! — хихикнуло Что-То-Зеленое-С-Хвостиком. Вот непонятливый!

Львенок собрался снова оправдываться, но Что-То-Зеленое-С — Хвостиком быстро юркнуло под камень и больше не показывалось.

Постоял-постоял львенок и домой поплелся. Идет и размышляет: «Или я знакомиться не умею, или сами они ужасно непонятливые — и этот выгуар, и этот вык, и эта выщерица! Спрошу-ка лучше маму. Мама все знает!»