Темплтон был крайне раздражен. Тем не менее он снова отправился на помойку и скоро вернулся с каким-то белым лоскутком.
— Ну, а это как? — спросил он. — Это ярлык от старой рубашки.
Шарлотта изучила ярлык. На нем написано «Из искусственного волокна».
— Ты уж извини, Темплтон, — сказала Шарлотта, — но «из искусственного волокна» на подходит решительно. Зукерман должен точно знать, что Уилбер самый настоящий поросенок, а не какой-то там искусственный. Придется тебе потрудиться еще раз.
— Что я тебе — мальчик на побегушках? — проворчал Темплтон. — Я не нанимался всю жизнь лазать по помойкам и разыскивать для тебя рекламные объявления.
— Ну пожалуйста, посмотри еще разок, — попросила Шарлотта.
— Я знаю, что я сделаю, — сказал Темплтон. — Я видел, в дровяном сарае лежит пачка стирального порошка. Там много чего понаписано. Я тебе принесу кусок коробки.
Он вскарабкался по веревке, свисавшей вдоль стены, и исчез в дыре под потолком. Вскоре он появился снова с куском бело-голубого картона в зубах.
— Вот, — победно произнес он. — Как тебе это?
— «Новый эффект. Сияние и белизна». Что это значит? — переспросила Шарлотта, которая ни разу в жизни не пользовалась стиральным порошком.
— Я-то почем знаю, — ответил Темплтон. — Ты прочла слова, я тебе принес слова. Теперь тебе еще и словарь принести?
Вдвоем они внимательно изучили рекламу порошка.
— Новый эффект. Сияние и белизна — медленно повторила Шарлотта.
— Уилбер! — позвала она.
Уилбер спал, зарывшись в солому. Он проснулся и вскочил на ноги.
— Побегай кругом! — скомандовала Шарлотта. — Я хочу посмотреть, какой ты производишь эффект, есть от тебя сияние или нет.
Уилбер помчался в угол двора.
— Теперь обратно и побыстрей! — приказала Шарлотта.
Уилбер галопом понесся обратно. Его шкура сияла. Хвостик завился красивым крепким колечком.
— Подпрыгни! — крикнула Шарлотта.
Уилбер постарался подпрыгнуть как можно выше.
— Колени не сгибать, ушами коснуться земли! — продолжала командовать Шарлотта.
Уилбер сделал, как было приказано.
— Прыжок назад с полупереворотом, — кричала Шарлотта.
Уилбер прыгнул назад, дернулся всем телом и перевернулся в воздухе.
— Хорошо, Уилбер, — сказала Шарлотта, — можешь снова идти спать. Ладно, Темплтон, думаю, мыльная реклама подойдет. Уж не знаю, получается ли у Уилбера сиять, но эффект интересный.
— Вообще-то, мне кажется, что я сияю, — сказал Уилбер.
— Да? — переспросила Шарлотта, глядя на него с нежностью. — Ты славный маленький поросенок, и ты будешь сиять, я уверена. Я так глубоко влезла в это дело, что теперь уж непременно доведу его до конца.
Устав от прыжков и беготни, Уилбер улегся на чистую солому. Он закрыл глаза. Соломенная постилка кололась — то ли дело навоз: так хорошо было раньше, когда он лежал на мягкой навозной куче. Уилбер сдвинул солому в сторону и растянулся в навозе. Он вздохнул. День выдался нелегкий — первый день красавца-поросенка. За день во дворе перебывали десятки людей, и Уилберу нужно было стоять и красоваться перед ними и стараться изо всех сил, чтобы все убедились, что он и в самом деле красавец-поросенок. Уилбер устал. Пришла Ферн и тихонько устроилась на своей скамеечке в уголке.
— Шарлотта, расскажи что-нибудь, — попросил Уилбер. Он лег, но еще не успел заснуть. — Расскажи, а?
Шарлотта, конечно, тоже устала, но все же решила выполнить просьбу.
— Была у меня красавица-кузина, — начала она. — Ей удалось сплести паутину над небольшим ручейком. Как-то раз над водой выпрыгнула малюсенькая рыбка и запуталась в паутине. Кузина, конечно, страшно удивилась. Рыба билась изо всех сил. Кузина просто не знала, как к ней подступиться. Но в конце концов она решилась. Она кинулась на рыбу сверху и опутала ее всю длиннющей нитью. Она мужественно боролась, чтобы победить рыбу.
— Ну и как, удалось? — спросил Уилбер.
— Это было незабываемое сражение, — ответила Шарлотта. — Паутина удерживала рыбу только за один плавник, рыба колотила хвостом, и чешуя ее сверкала на солнце. Паутина совсем провисла под тяжестью рыбы.
— А сколько весила рыба? — поинтересовался Уилбер.
— Не знаю, — ответила Шарлотта. — Кузина метала туда-сюда, рыба трепыхалась и безжалостно колотила ее по голове, а она ловко уворачивалась, и все вытягивала нить и боролась до последнего. Она нанесла удар левой по хвосту. Рыба отпрянула. Кузина дернулась в сторону и снова налетела справа, и еще раз справа, и набросила нить на плавник. Затем она нанесла рыбе сильный удар по голове, а паутина ходила ходуном и растягивалась.
— А что произошло потом? — спросил Уилбер.
— Ничего, — сказала Шарлотта. — Рыба проиграла сражение. Кузина так ее всю опутала, что она и пошевелиться не могла.
— А потом что? — снова спросил Уилбер.
— Ничего, — ответила Шарлотта. — Кузина подержала рыбу некоторое время, а когда она была уже совсем готова, кузина ее съела.
— Расскажи еще что-нибудь! — попросил Уилбер.
Шарлотта рассказала о другой кузине, которая занималась воздухоплаванием.
— А что такое воздухоплавание? — спросил Уилбер.
— Это когда летают на воздушном шаре, — сказала Шарлотта. — Это моя кузина становилась на голову и выпускала столько нитей, что получался воздушный шар. Потом она отрывалась от земли, поднималась в воздух, и теплый ветер уносил ее ввысь.
— Это на самом деле, — подтвердила Шарлотта. — У меня совершенно выдающиеся кузины. А теперь пора спать, Уилбер.
— Спой мне что-нибудь, — попросил Уилбер, — закрывая глаза.
Шарлотта запела колыбельную. В траве стрекотали кузнечики, в амбаре постепенно стемнело. Вот какую песню пела Уилберу Шарлотта.
Спи, мой любимый, спи мой родной.
В мягком навозе, ночною порой
Спи и не бойся, я рядом с тобой.
Мир прославляют птицы в лесах,
Вторят лягушки им в камышах.
Страха не ведай, ты рядом со мной.
В мягком навозе ночною порой.
Уилбер уже спал. Когда песня закончилась, Ферн встала и отправилась домой.
Назавтра была суббота. Ферн стояла около кухонной раковины: мама мыла посуду после завтрака, а Ферн вытирала. Миссис Эрабл молчала. Она думала о том, что хорошо бы Ферн пошла гулять с другими детьми, вместо того чтобы опять сидеть в амбаре у Зукерманов и наблюдать за животными.
— Шарлотта так замечательно рассказывает истории, просто лучше всех, — заговорила Ферн, тщательно вытирая глубокую тарелку.
— Ферн, — строго сказала миссис Эрабл, — нельзя все время выдумывать, чего нет. Ты же знаешь, пауки не могу ничего рассказывать. Пауки вообще не умеют разговаривать.
— А Шарлотта умеет, — возразила Ферн. — Она, конечно, не может разговаривать громко, но говорить умеет.
— Что же она рассказала? — спросила миссис Эрабл.
— Ну, она рассказала про свою двоюродную сестру, как в ее паутину попала рыба. Правда, здорово?
— Ферн, девочка моя, ну как же рыбка может попасть в паутину? — проговорила миссис Эрабл. — Ну ты же понимаешь, что этого не может быть. Ты же все это сочинила.
— Да нет, все это было на самом деле, — настаивала Ферн. — Шарлотта никогда не врет. Ее кузина сплела паутину над ручьем. Однажды она там сидела, а какая-то маленькая рыбка выпрыгнула из воды и запуталась в паутине. Понимаешь, мама, рыбка зацепилась одним плавником, она бешено била хвостом, чешуя ее сверкала на солнце. Представляешь себе, как провисла паутина под тяжестью рыбы. Шарлоттина кузина металась туда-сюда, рыба трепыхалась и безжалостно била ее по голове, а она ловко уворачивалась и выпускала…
— Ферн, — в голосе матери звучало раздражение, — прекрати! Прекрати выдумывать дурацкие небылицы.
— Я ничего не выдумываю, — возразил Ферн. — Я рассказываю, как было.
— Ну и чем дело кончилось? — поинтересовалась мать, которую несмотря ни на что разбирало любопытство.
— Шарлоттина кузина победила. Она опутала рыбу своими нитями всю целиком, а потом съела ее, когда рыба была совсем готова. Паукам тоже надо есть, как и всем прочим.
— А, наверное, — рассеяно проговорила миссис Эрабл.
— А еще у Шарлотты есть другая кузина, так она воздухоплаватель. Она встает на голову, выпускает много-много нитей, и ветер несет ее по воздуху. Правда, здорово, а мама? Неужели тебе бы так не хотелось?
— Да, пожалуй, было бы неплохо, — согласилась миссис Эрабл. — Ферн, послушай меня. Я бы хотела, чтобы ты сегодня не ходила к дяде Хроумеру, а пошла погулять на воздухе. Найди своих подружек и поиграйте во что-нибудь интересное. Ты слишком много времени проводишь в амбаре. Мне не нравится, что ты все одна да одна.
— Одна? — переспросила Ферн. — Одна? Там в амбаре мои лучшие друзья. Мы там все вместе, и нам совсем не скучно.
