Не околдован ли этот народ? — раздумывал Муц, припоминая сказки про колдовства и чародейства, которые рассказывала ему дома мать.
И, при мысли о матери, он опять почувствовал большую тоску по дому.
На этот раз Муц не мог предаться продолжительной и глубокой тоске, ибо, пока он задумчиво глядел вдаль, из кустов выскользнул лилипут в белых штанишках и красной куртке, остановился в почтительном расстоянии от него и сказал:
— На дворцовом валу стоит советник Полная-Чаша. Он ждет тебя по важному делу!
Маленький человечек исчез, а Муц с торжеством посмотрел на Буца и сказал:
— Ага! Сегодня пятый день, когда все должно перемениться.
И оба поднялись с мест…
* * *
И, в самом деле, первый королевский советник, с важным видом прохаживался по валу, несмотря на проливной дождь. Муц мигом очутился на горе. На его плече сидел Буц; глаза обоих горели страстным любопытством.
На лице Полной-Чаши скользила хитрая усмешка. Он дал великану приблизиться к рву и посмотрел на него с упреком.
— Разве я опять что-нибудь натворил? — спросил, с удивлением, Муц.
Глаза Полной-Чаши стали суровее, и он укоризненно начал;
— Неужели ты не знаешь, что сегодня пятый день, когда все должно перемениться? Ты уже забыл, что должен освободить бедняков? Знаешь ли ты теперь, зачем я сюда явился?
Нет, Муц ничего не знал; он все еще стоял с разинутым ртом.
А Полная-Чаша смотрел на него, как судья, с каменного вала и продолжал:
— Ты собираешься освободить бедняков? Ты? Ха-ха! Ты? Ты, видно, совсем не знаешь самых заклятых врагов лилипутов?
— Толстосумы? — далеко не уверенно произнес Муц.
— Чепуха! Заладил одно и то же — толстосумы, толстосумы! Не все лилипуты могут жить в пряничных домах. И у нас, толстосумов, есть свои страдания. Нам от всех этих сладостей бывает иногда очень тошно, — с обидой отозвался Полная-Чаша. Муцу показалось, что он уже слышал эти слова от других толстосумов.
— Ты совсем не знаешь настоящих врагов лилипутов, — возмущенно продолжал Полная-Чаша. — Я имею в виду жителей Страны Чудес. Они постоянно караулят, в боевой готовности, на границе, желая поработить лилипутов, погубить, уничтожить их. Но тебе это, видно, безразлично…
Муц молчал и в нерешительности потупил глаза.
— Теперь они научились перелетать даже через Бурные горы и в скором времени начнут сверху убивать лилипутов. Но ты, видно, относишься к этому хладнокровно…
Муц низко опустил голову.
— И ты собираешься освободить лилипутов. Хорош освободитель!
Голова Муца совсем поникла.
— Такой здоровенный, такой огромный — и не может помочь маленьким, слабым лилипутам, — продолжал маленький советник. — Ты можешь все исправить. Но не боишься ли ты жителей Страны Чудес?..
Тут Муц подпрыгнул:
— Я-а-а?! Боюсь?! Карликов?!
Он сжал кулаки, пригнул голову и принял такую позицию, какую принимал дома, в Шмеркенштейне, когда приступал к драке с товарищами:
— Я прогоню их, как зайцев! — бахвалился он. — Начинайте войну! Я прогоню их, как зайцев!
— А я разобью им головы! — кричал Буц. Он соскочил с плеча Муца на землю и замахнулся дубинкой…
Король собирался вздремнуть после обеда, когда вернулся советник Полная-Чаша. Последний застегнул свой вытканный серебром камзол на все пуговицы, гордо взглянул на Пипина и сказал таким тоном, словно труднейшие вещи для него были детской игрой:
— Ваше королевское величество, великан душой и телом с нами. Он хочет гнать их как зайцев. Завтра загремят боевые трубы, чтоб зажечь в лилипутах военный пыл и не позднее двух недель клад Страны Чудес будет принадлежать нам. Не позднее двух недель!
Впервые за долгое время Пипин радостно рассмеялся. В тот же вечер был отправлен секретный пакет главнокомандующему. В нем говорилось:
Охота на великана временно прекращается. Войско должно немедленно повернуть назад и стать в боевой готовности, на северной границе.
На другой день королевские таблички сообщали, что король провел спокойную ночь, на щеках заиграл румянец и что со лба исчезло несколько морщин.
В числе странностей Лилипутам была одна магическая фраза, которая сбивала с толку народ. Она гласила:
Готовьтесь! Лютый враг идет!
Король вас всех на бой зовет!
Всякий раз, когда толстосумы замышляли войну против Страны Чудес, король рассылал своих вестников по стране. Они были наряжены в панталоны с бело-зелеными полосками и алые плащи, сидели верхом на черных двурогих, объезжали вдоль и поперек всю Лилипутию, держали в руках огромные трубы и провозглашали на всю страну, от моря до Бурных гор, магические слова:
Готовьтесь! Лютый враг идет!..
Король и на этот раз поднял такую же кутерьму, и старая ненависть лилипутов к соседнему народу вспыхнула по всей стране, как обычно, когда начинали звучать боевые трубы. Лилипуты разъярились и обезумели. Они оставляли работу, собирались шумными толпами на улицах и потрясали кулаками по направлению к северу, где высился к небу темный хребет Бурных гор, похожий на огромного буйвола.
В этих горах редко показывался лилипут, так как там, за высоким черным гребнем, начиналась Страна Чудес.
В прежние времена на узких горных тропинках появлялась иногда группа лилипутов. Они направлялись на базары в Страну Чудес, продавали там куртки, панталоны и сукна и возвращались оттуда с медом и другими приятными вещами. Иногда жители Страны Чудес навещали пограничные селения лилипутов, устраивали совместно с ними пирушки и игры, пели, танцовали и, нагруженные подарками, возвращались домой.
Но этой веселой дружбе пришел конец, когда замки толстосумов неожиданно обошла весть: в Стране Чудес, в пограничной области Самоцветье, в одной горе, закопан клад — золото, серебро и драгоценные каменья. С тех пор толстосумы с жадностью замышляли завоевать Самоцветье. Они совершили несколько кровавых походов и трубили наивному народу в уши:
— Жители Страны Чудес хотят поработить лилипутов!
Трубный глас зажигал военной горячкой все население. Лилипутское войско потерпело ряд кровавых поражений и вынуждено было отступать. После этого вражда лилипутов с соседями стала безграничной.
Ни один житель Страны Чудес не мог больше показаться в пограничных лилипутских селениях, и ни один лилипут не смел въехать во вражескую страну.
Однако некоторые из лилипутов рискнули, вопреки предостережениям, побывать и впоследствии в Стране Чудес. Каждый из них возвращался оттуда со сверкающими глазами и рассказывал много чудесного и красивого. Но толстосумы всякий раз поднимали их на смех и так издевались над ними, что они вынуждены были умолкнуть.
Музыкант Бицибуци, проехавший с концертами по Стране Чудес, отсидел после своего возвращения три недели на Тюремной горе за прославление вражеской страны, а затем толстосумы объявили его сумасшедшим.
С тех пор толстосумы объявили по всей Лилипутии, что жители Страны Чудес стали чрезвычайно опасными врагами, что они уже не довольствуются одной землей, как все уважающие себя народы, а позволяют себе летать по-птичьему и сводят с ума каким-то дьявольским зельем каждого лилипута, который побывает у них. Это, якобы, доказано на печальном примере с музыкантом Бицибуци…
Теперь можно себе представить, почему кружившаяся над столицей кучка жителей Страны Чудес вызвала столько гнева и возмущения в Лилипутии и почему суматоха, поднятая королевскими вестниками, довела народ до полного исступления.
Народ как бы сразу забыл про свои бедствия. Там, где прозвучали трубы вестников, лилипуты воинственно кричали:
— Смерть заклятым врагам!
Вся Лилипутия, от моря до Бурных гор, была охвачена яростным воинственным пылом. Приостановились фабрики, рудники и литейные заводы; поля томились под солнечным зноем; хлеб стоял несжатый на нивах. Лилипуты ни за что не хотели вернуться к работе, пока не будет повергнут враг. Рота за ротой проходила через страну, распевая:
Ра-аз, два-а, три —
Врага с земли сотри!
Много наших пало —
Мстить пора настала!
…Ра-аз, два-а, три —
Ра-аз, два-а, три!
На улицах столицы собирались огромные толпы народу. Как только Муц показался на улице, за ним поднялась беготня. Послышались крики:
— Освободи нас от жителей Страны Чудес! Раздави их, уничтожь! Откуси им головы!
Так неистовствовали тысячи хриплых глоток.
Военный пыл подмывал: лилипуты не могли ни сидеть, ни ходить, ни стоять.
Только двое не участвовали в военной тревоге.
Один из них был музыкант Бицибуци, который объехал с концертами Страну Чудес. Тотчас же после того, как вестники наделали переполох, он вышел на площадь столицы, зажав под мышкой смычок и скрипку, с широчайшим бантом на груди и в забавно-длинных туфлях с пряжками, и закивал толпе своим остреньким личиком:
