— Знаешь, папа, поедем в парк! — сказал Максим. — Прокатимся на карусели, и на летающих лодках, и еще на чем-нибудь. — А про себя добавил:
«Бедный Рич, потерпи еще немного. Как только я увижу Гум-Гама, ты станешь обычным котом. И тогда уж я покажу ребятам, как надо лазить по деревянной лестнице».
Он все думал про бедного Рича, пока шел рядом с отцом к трамвайной остановке. И вот, сверкающий и нарядный, подлетел к ним трамвай, прозвонил:
«Трень-брень». Хотя этот желто-красный трамвай и казался беззаботным, катил себе по рельсам, на самом деле у него было много хлопот: пассажиры, светофоры, пешеходы, автомобили. Трамвай довез Максима до парка и умчался. Папа нажал пальцем Максимкин нос: «Трень…» И где-то вдалеке тотчас отозвался трамвай: «Брень…»
Шумела над головой листва, каждое дерево в парке вырядилось в новые одежды. Максим смотрел на деревья и думал: «Когда-нибудь, когда их никто не видит, они бегают, и машут ветвями, и говорят на своем языке. И этот могучий дуб — может, тот самый, из сказки, бродит тихонько по ночам…»
— Вот так повеселились, — грустно сказал отец. — Все закрыто.
И верно: карусели на замке, и летающие лодки, и качели, и гигантские шаги — все, все на замке. Но разве могут замки и заборы остановить родителей, если они пришли катать своих детей!.. И вот папы лезут через высоченный забор, а потом, словно подъемные краны, поднимают и перетягивают к себе ребят. А за ними лезут самые храбрые, самые отчаянные мамы.
— Пап, раскрути карусель, — громко сказал Максим.
И все ребята подхватили:
— Давайте кататься! Толкай ее! Крути!..
Карусель со скрипом дрогнула: это отцы взялись за металлические прутья. И деревянные, прибитые к кругу кони дрогнули: это дети влезли к ним на спины. Каждый на своем коне, а Максим — на белом.
— Пошли! — крикнул отец Максима.
Сначала папы пошли шагом, раскручивая карусель, и кони двинулись шагом. А всадники хотели скакать, они нетерпеливо покрикивали на своих лошадей.
Карусель завертелась веселее: взрослые побежали, высоко поднимая ноги, держась одной рукой за прутья. Они бежали круг за кругом, круг за кругом, все быстрее и быстрее. Дети были довольны, кричали:
— Эй! А ну еще! Скачите за мной!..
Но карусель остановилась. Папы больше не могли скакать галопом. Они вытирали пот со лба и тяжело дышали.
Какой тут раздался писк, какие понеслись вопли! Дети хотели скакать, скакать и скакать. И не хотели больше ничего. Ни конфет, ни воздушных шаров, ни мороженого. Только скакать! Если бы деревянные лошади умели плакать, они бы прослезились от такой преданности!
Отец Максима сказал, обращаясь к другим родителям:
— По команде «раз-два!» — раскачиваем. «Три!» — вскакиваем на круг и отдыхаем. Ну! Взялись!
«Молодец папка, командует! — подумал Максим и вдруг вспомнил Гум-Гама. Если бы он оказался здесь, тогда никому бы не надо бегать. „Р-раз!“ — и все».
Снова тронулись кони, притихли седоки, но это была уже не та скорость. Пока взрослые бежали, колесо легко крутилось, но после команды «три» карусель быстро останавливалась. Так она и вертелась рывками: быстро, медленно, остановка. Снова разбег и снова стоп.
И вот случилось неожиданное: родители вскочили на круг, а карусель не затормозила. Наоборот, она пошла и пошла крутиться. Сначала все умолкли, потом кто-то ахнул, и всадники завопили хором «ура!». Папы влезли на свободных лошадей.
Мамы махали им из-за ограды.
Один только человек остался стоять возле карусели, не вскочил на круг — маленький спокойный милиционер. Все кричали ему: «Залезайте! Прокатитесь!..» Но он не отвечал. Видно, очень устал на дежурстве; даже щеки посинели от бессонной ночи.
А Максим, как только увидел низенького милиционера, сразу узнал его.
Гум-Гам! Он явился, едва Максим подумал о нем, в темно-сером, с блестящими пуговицами скафандре, похожем на милицейскую форму. Это он играл с Максимом и всеми всадниками.
Гум-Гам подмигнул другу, когда тот проезжал мимо, и даже свистнул в серебряный свисток: не скучай, Максим, катайся на здоровье!
Карусель все убыстряла свой бег, и Максиму показалось, что деревья расступились, отодвинулись от бешеной карусели. А потом они слились в один зеленый круг. Теперь видна Максиму лишь деревянная голова. Да хвост переднего коня. Да лицо папы, когда оглянешься. Эх, посмотрели бы на него Сергей, Мишка и другие ребята! Как он летит-скачет. Не хуже, чем на настоящем коне.
— Тр-р-р!.. Страшный треск раздался внизу. Карусель дрогнула, остановилась.
— Безобразие! Взрослые люди — и балуетесь! — Это кричала сердитая тетка, открывая замок на калитке. — Всю машину мне поломали. Вот вызову милицию…
Родители слезли с лошадей, забрали маленьких всадников.
— Не кричите, пожалуйста, — сказал отец Максима. — Милиционер только что был здесь и не делал нам замечаний. А механизм мы не включали.
— Как это не включали, ежели вертелись! — снова закричала тетка и вдруг спокойно согласилась: — Верно. Машина заперта… Но все равно неправильно вы ведете себя, граждане. Парк еще не открыт.
— Как не открыт? — возмутились родители.
— Гулять гуляйте. А игры еще закрыты, — пояснила тетка и в доказательство показала тяжелый замок.
Замок убедил родителей. Все стали расходиться.
— Когда ж они откроются? — спросил Максим отца.
— В один прекрасный день загремит музыка, будут продавать билеты, и тогда катайся хоть весь день.
— Музыка, кажется, играла, — вспомнил Максим.
— Не заметил, — сказал папа. — Я ведь бегал.
— Если б не тетка, мы бы катались до вечера. Даже без музыки.
— Вряд ли, — ответил папа. — Я до сих пор не понимаю, как включился мотор. Может, замыкание?
— Очень просто. Он знал, что мы хотим кататься… — Максим запнулся, чуть не назвав Гум-Гама.
— Кто знал? — Папа засмеялся. — Ах ты, изобретатель! Ну что ты понимаешь в электричестве!..
— А зачем понимать? Катайся, если хочешь, и все, — проворчал Максим.
Он все время оглядывался: не покажется ли знакомая фигура в милицейском скафандре.
Нет, не зря исчез Гум-Гам, когда прибежала крикливая тетка. Верно говорил его друг: некоторые взрослые только портили игру…
Максим не знал, что когда ворчливая тетка заперла все замки и удалилась, пустая карусель дрогнула, бесшумно завертелась. Нет, она была не совсем пустая: на одном из коней сидел маленький человек в сером скафандре. Он счастливо улыбался и бормотал: «Вот это игра, всем играм игра. Веселая карусель, карусельная раскарусель. Сейчас эта карусель у меня покаруселится…»
Карусель крутилась все быстрее и быстрее, стала похожа на большой волчок, потом на велосипедное колесо, потом на самолетный винт. И вдруг этот винт плавно взлетел с места и поднялся над парком.
Все выше и выше над крышами домов уходил, ввинчиваясь в небо, сверкающий круг. В самую глубину неба.
Говорят, таинственный диск видели жители разных городов. Он летит с огромной скоростью, меняет свой цвет, крутится на месте — словом, каруселится, как сказал Гум-Гам. Но голуболицего пассажира на нем нет. Гум-Гам покинул бешеную раскарусель.
Во дворе, куда вернулись Максим с отцом, снова что-то случилось. У подъезда — толпа. Еще издали заметно, как все громко говорят, размахивают руками.
— Ну вот, — сказал папа, — новое происшествие! Какое-то ненормальное воскресенье.
Он хотел проскользнуть в подъезд, но его окликнули:
— Не торопись, Семен Васильевич! В квартиру ты не попадешь.
И мама — она оказалась тут же — подтвердила, что в квартиру они не попадут.
Посреди толпы стоял дядя Захар и держал за руки своих сыновей — Мишку и Сергея. Это они, пока жильцы гуляли, дышали свежим воздухом, слушали рассказ Митина о мамонте, испортили тридцать шесть замков в четвертом подъезде. Причем они не скрывали своих планов — на каждой двери висела записка с кривыми буквами: «Замок испорчен». И подпись: «Разбойники». Вещественное доказательство — кипу записок — собрал Митин. Он показал их всем родителям и выяснил, что это писал Мишка.
— Вот как — разбойники! — говорил красный от возмущения дядя Захар и грозно смотрел на сыновей. — Ну, что теперь делать?
«Разбойники» молчали. Они уже во всем признались. Лишь не могли толком объяснить, как испортили столько замков.
— Записки писали — да, пугать — пугали, а замков не трогали! — твердили в один голос близнецы.
Однако ни один ключ не мог открыть замок. Тридцать шесть дверей ждали, когда их отомкнут.
— Зачем вы это сделали? — спросил дядя Захар.
— А зачем они нужны — замки? — вмешался Максим. — Только мешают.
— Да, зачем? — робко поддакнул Мишка.
