— Сниффсла — злюксла, — сказал Хемуль. — И дураксла.
— Ради бога, входите и выпейте кофе, — нервно сказала мама Муми-тролля.
И повела Тофслу и Вифслу на веранду, а Хемуль последовал за ними, ужасно гордый своей новой ролью переводчика.
Вот так и поселились Тофсла и Вифсла в доме муми-троллей. Они не очень шумели и не навязывали никому своего общества, а большей частью бродили, держась за руки. И повсюду таскали с собой чемодан. Когда же наступали сумерки, на них нападало заметное беспокойство, они бегали то вниз, то вверх по лестницам и в конце концов прятались под ковром.
— Чего боитесьсла? — недоумевал Хемуль.
— Морра явитсла!
— Морра? А кто это? — ничуть не испугавшись, спросил Хемуль.
Тофсла вытаращила глаза, оскалила зубы и постаралась сделаться как можно больше.
— Страхсла и ужассла! — объяснила Вифсла. — Запирайтесла дверисла от Морры!
Подбежав к Муми-маме, Хемуль сказал:
— Они утверждают, что сюда явится страшная и ужасная Морра. На ночь нужно запирать все двери.
— Но у нас ведь только ключ от погреба, — огорченно произнесла мама Муми-тролля. — С этими иностранцами всегда так.
И она пошла переговорить об этом деле с Муми-папой.
— Нужно вооружиться и задвинуть дверь мебелью, — заявил папа. — Такая ужасная огромная Морра может оказаться опасной. Я повешу в гостиной колокол, возвещающий бедствие, а Тофсла и Вифсла пусть спят под моей кроватью.
Но Тофсла и Вифсла уже забрались в ящик комода и отказывались вылезать оттуда.
Покачав головой, Муми-папа отправился в дровяной сарай за ружьем.
На дворе стояла темнота, как обычно по вечерам в августе, и сад был полон черных мягких как бархат теней. Лес мрачно шумел, и повсюду летали светлячки с карманными фонариками.
Папа ничего не мог с собой поделать — он не мог избавиться от легкого ощущения жути, когда шел за ружьем. А что если эта Морра уже залегла за кустом! Они ведь даже не знали, какая она! И вообще какой она величины! Вернувшись на веранду, Муми-папа забаррикадировал дверь диваном и сказал:
— Пусть свет горит всю ночь! Каждый должен быть в боевой готовности и подняться по тревоге, а Снусмумрик пусть спит этой ночью в доме.
Все было ужасающе интересно. Постучав по ящику комода, папа Муми-тролля сказал:
— Мы защитим вас!
Но в ящике стояла мертвая тишина. Тогда папа вытащил ящик, чтобы посмотреть, не похищены ли уже Тофсла и Вифсла. Но они мирно спали, а рядом с ними лежал их чемодан.
— Может, мы все-таки тоже ляжем спать, — сказал папа. — Но все мы вооружимся!
Охваченные великим страхом и непрерывно болтая, все домочадцы разбрелись по своим комнатам, и мало-помалу в доме муми-троллей воцарилась тишина. И только керосиновая лампа одиноко горела на столе в гостиной.
Часы пробили двенадцать. Потом — час. Вскоре после двух Выхухоль проснулся и почувствовал, что ему необходимо спуститься вниз. Он сонно шлепал по веранде. И вдруг в величайшем удивлении остановился перед диваном. Диван загораживал дверь и был очень тяжелый.
— Ничего себе идеи, — пробормотал Выхухоль и изо всех сил потянул диван к себе. И тут, само собой, зазвонил колокол, возвещающий тревогу. И папа Муми-тролля уселся в постели.
Дом мигом наполнился криками, выстрелами и топотом множества ног. Каждый врывался в гостиную с топорами, ножницами, камнями, лопатами, ножами, граблями и останавливался как вкопанный, уставясь на Выхухоля.
— Где же Морра?! — кричал Муми-тролль.
— Тьфу, да это ж я! — рассерженно прошипел Выхухоль. — Мне надо было выйти по малой нужде, только и всего! А про вашу дурацкую Морру я и думать забыл.
— Тогда выходи сейчас же! — сказал Снорк. — Но не вздумай этого повторить.
И он широко распахнул дверь веранды.
Вот тогда-то они и увидели Морру. Каждый из них увидел ее. Неподвижно сидела она на песчаной дорожке перед крыльцом и не спускала с них круглых, лишенных всякого выражения глаз.
Она была не особо большой и вообще не казалась такой уж опасной. Но чувствовалось, что она страшно злая и может ждать бесконечно долго.
И это было ужасно.
Никто не решился напасть на нее. Она сидела еще целый час, а потом убралась в мрак сада. Но на том месте, где она сидела, замерзла земля.
Снорк закрыл дверь и отряхнулся.
— Бедные Тофсла и Вифсла, — сказал он. — Хемуль, посмотри, не проснулись ли они.
Они проснулись.
— Она ушласла? — спросила Вифсла.
— Списла спокойносла, — посоветовал Хемуль.
Слегка вздохнув, Тофсла сказала:
— Спасибосла!
И они потянули за собой чемодан в самую глубину комода, чтобы снова спокойно заснуть.
— Можно уже ложиться спать? — спросила мама, отставив в сторону топор.
— Ты спи, — сказал Муми-тролль. — Мы со Снусмумриком собираемся вас стеречь, пока не взойдет солнце. Но без-опасности ради положи свою сумку под подушку.
И вот они сидели одни в гостиной и играли в покер до самого утра. Морру этой ночью больше никто не видел и не слышал.
На следующее утро Хемуль озабоченно вышел на кухню и сказал:
— Я беседовал с Тофслой и Вифслой.
— Ну что там еще? — вздохнув, спросила мама.
— Морра хочет отнять у них чемодан! — сказал Хемуль.
— Какое чудовище! — воскликнула мама. — Похитить их жалкое имущество!
— Да, не правда ли! — согласился Хемуль. — Но есть один момент, который чрезвычайно усложняет все это дело! Похоже, что чемодан этот — Морры.
— Гм! — произнесла Муми-мама. — Дело действительно усложняется. Мы поговорим со Снорком. Он так хорошо умеет все улаживать.
Снорк очень заинтересовался тем, что ему рассказали.
— Это исключительный случай, — сказал он. — Необходимо устроить собрание. Все обязаны явиться к кусту сирени в три часа, чтобы обсудить данный вопрос.
Был теплый и прекрасный послеобеденный час, наполненный благоуханием цветов и жужжанием пчел. Весь сад стоял нарядный, словно свадебный букет из цветов тех ярчайших красок, которые обычно дарует позднее лето.
Гамак Выхухоля натянули между кустами и снабдили плакатом, на котором было написано: «Обвинитель Морры». Сам Снорк, натянув на себя парик из древесной стружки, сидел и ждал.
Всякому было ясно, что он и есть судья. Тофсла и Вифсла сидели и лопали вишни прямо против него, за доской, которая явно отделяла скамью подсудимых от Снорка.
— Прошу разрешения быть их обвинителем, — заявил Снифф (он не забыл, что Тофсла и Вифсла обозвали его старой облезлой крысой).
— В таком случае я стану их защитником, — сказал Хемуль.
— Ну а я? — спросила фрёкен Снорк.
— Ты — глас народа, — объяснил ее брат. — А семейство муми-троллей — свидетели. Что касается Снусмумрика, то он может вести протокол по ходу судебного разбирательства. Но уж как следует!
— Возникает вопрос: почему у Морры нет адвоката-защитника? — сказал Снифф.
— Такового не требуется, — заметил Снорк. — Морра права.
Вам ясно?! Готовы! Начинаем!
Он трижды ударил молоточком по ящику.
— Ты всесла поняласла? — спросила Тофсла.
— Ни каплисла, — ответила Вифсла и плюнула косточкой в судью.
— Будете высказываться только тогда, когда я велю, — сказал Снорк. — И только «да» или «нет». Ничего иного. Выше указанный чемодан принадлежит вам или Морре?
— Дасла! — ответила Тофсла.
— Нетсла! — ответила Вифсла.
— Запишите, что они дают противоречивые показания! — закричал Снифф.
Снорк постучал молоточком о ящик.
— Спокойно! — потребовал он. — Я спрашиваю в последний раз: чей это чемодан?
— Нашсла! — сказала Вифсла.
— Они говорят, что чемодан их, — перевел Хемуль. — Утром они все говорили наоборот.
— Что же, тогда нам надо отдавать чемодан Морре, — сказал, облегченно вздохнув, Снорк. — Однако жаль всех моих трудов.
Тофсла потянулась и что-то прошептала Хемулю.
— Тофсла говорит вот что: «только Содержимое чемодана принадлежит Морре».
— Ха! — воскликнул Снифф. — Охотно верю. Дело и так ясно — Морра получит обратно свое Содержимое, а этим салачьим физиономиям останется их старый чемодан.
— Нет, совсем не ясно! — храбро вскричал Хемуль, — Дело не в том, кто владеет Содержимым, а в том, у кого больше прав на него. Истине — свое место. Вы все видели Морру! Теперь я спрашиваю, показалось ли вам, что она имеет право на Содержимое?
— Вот это правильно, — удивленно сказал Снифф. — До чего ж ты хитрый! Но вы только подумайте, как одинока Морра именно потому, что никто не любит ее и она не любит никого. Содержимое, быть может, единственное, что у нее есть! И неужели его тоже надо отнять! Одна в ночи. Изгнанная всеми, — продолжал дрожащим голосом Снифф, — обманом лишенная своей собственности всякими там тофслами и вифслами…
