Ознакомительная версия.
– А толк будет? – засомневалась Даша. – Подумаешь, статья!
– Еще какой! – заверила Вика. – Это получше, чем родители или Нина Олеговна. Газету весь город читает. Люди когда узнают, что их отравленной водой поить собираются, сразу это безобразие прекратят!
– Молодец, Харитонов! – Антон с чувством двинул друга по спине. – Молодец! Нужно срочно идти к Варе!
* * *
Часа четыре назад в то же самое утро Иван Петрович, довольно улыбаясь, вышел на веранду. К его ногам весело подкатился, подергивая коротеньким хвостиком, Бакс.
– Что, собачка? Отъедаешься? – благосклонно пророкотал Иван Петрович. Настроение у него было как нельзя лучше. Приключения с «зеленой» гипнотизершей, доставившие вчера столько неприятных часов, сегодня показались просто дурным сном. Мало ли что с кем не случается! Вон главного бухгалтера ограбили. В глаза какой-то посмотрел, и готово. Главбух и портмоне, и часы золотые с бриллиантами чуть ли не с благодарностью отдал. А тут какие последствия? Да никаких! Со свалкой, конечно, нужно поторопиться. Деревья убрать – и вали отходы. За определенную плату. Оч-чень приятную плату.
Бирюков набрал мобильный секретаря:
– Леночка, пригласите ко мне на утро проектировщиков по последнему объекту. Да-да… Скоро буду. – Он потянулся, глянул на пса: – Чем скорее, тем вернее, да, Бакс? – улыбнулся своим мыслям, открыл дверь веранды и вышел на улицу, напевая на популярный мотивчик:
Ах, господин, господин Бирюков!
Ты гениален без лишних слов!
Солнце улыбалось бизнесмену так же широко, как и он – светилу.
Иван Петрович сбежал по ступенькам и вдруг неожиданно растянулся на совершенно ровной бетонной дорожке, ведущей от крыльца к гаражу.
– Что за чертовщина!
Нечисть «господин Бирюков» помянул неслучайно: падение было вызвано чьим-то увесистым пинком. Чьим? Не коротышки же Бакса! Жена – на Канарах, сын – с бабкой… Дорожка, яблоня, дом с верандой… Все!
– Чертовщина! – снова выругался Иван Петрович, поднялся, пожал плечами.
В следующее мгновение какая-то зеленая тряпка-не-тряпка хлестнула его по глазам, прошлась по спине, и он ткнулся лицом в бетон. Посыпались яблоневые листья. Бакс неприятно, жутко завыл. Бирюков подстроился в унисон:
– Ма-ма-а-а-а!
– У-у-у! – поднажал Бакс.
Совсем рядом, за забором, ему ответили так по-волчьи протяжно, что Иван Петрович подскочил и, словно крупный, но тяжело больной на голову павиан, сделал несколько прыжков от дорожки к тщательно выстриженному газону с элитными розами.
Лучше бы он этого не делал! Прямо перед его искаженной ужасом физиономией мирно растущая трава раздвинулась, и что-то длинное, коричневое, неприятное, напомнив обляпанную землей гадюку, высунулось упругой петлей. Петля распрямилась, показывая «хвост». Хвост покрутился из стороны в сторону, выискивая жертву, и в тот миг, когда к замершему от ужаса Ивану Петровичу начал возвращаться голос, чтобы закричать хотя бы «А-а-а-а!», коричневая «веревка» прыгнула, обвила бирюковскую ногу и с силой потянула на себя.
Не ожидая такого от корня – а то, что это был самый обычный корень его собственной красавицы-яблони, не было никакого сомнения, – Иван Петрович упал и врылся носом в клумбу с розами, прямо в щедро политую землю. Корень, словно кобра, покачался в стойке и скрылся под травяным покровом.
Иван Петрович выплюнул пахнущую свежим навозом землю. В голове, как в пустом колесе, бешеными белками понеслись мысли. Ни поймать, ни остановить ни одну из них Бирюков не мог, и от этого ему становилось все гаже и гаже.
Минут через пять Иван Петрович рискнул подвигать глазами, но ничего ненормального не увидел: яблонька листьями трепещет на ветру, солнышко светит, пчелки работают, жужжат.
Истово перекрестившись, он пошевелился, и в это же мгновение роза, которую обрезал, удобрял, поливал из шланга, даже любил (!), вдруг невероятным образом изогнулась и с оттяжкой провела колючей веткой по спине своего «садовника». Затрещала ткань дорогущей рубашки. Несколько шипов полоснули еще более «дорогую» натуральную кожу ее владельца. Иван Петрович завопил, вскочил и тут же снова упал, поскольку коварный корень подлым лассо выпрыгнул из травы и, соблюдая каноны голливудских ужастиков, настиг жертву.
Не доверяя ногам, Бирюков на четвереньках рванул к гаражу, ликуя, что не посадил рядом с ним ни одного дерева. По дороге он схватил подвернувшиеся под руку вилы, поднялся и, размахивая садовым инструментом, словно палашом, с воплями «А вот я вас так! А вот так я вас, гады!» ворвался в гараж.
– Уфф!
Внутри было тихо, спокойно и, учитывая бетонные стены, безопасно.
Иван Петрович вытер со лба пот и только теперь по-настоящему увидел свои руки – мокрые, исцарапанные и по локоть грязные. Он метнулся к небольшому зеркальцу, висевшему на стене над умывальником. Из зазеркалья на него глянуло существо с загнанно бегающими глазами и измазанными землей щеками, по которым тянулись более светлые дорожки пота. Иван Петрович поковырял в носу и вытащил из ноздри комочек земли, очевидно попавший туда во время «пропашки» розовой клумбы.
– Тьфу ты! Тварь зеленая! – Ругательство относилось к вчерашней «зеленокожей» девчонке, поскольку только она, по мнению Бирюкова, могла быть виновата в сегодняшних безобразиях. – Как она это делает? Вот только попадись мне, упыриха чертова! – Он погрозил стене грязным кулаком и снова глянул в зеркало.
С собственным внешним видом предстояло срочно что-то сделать. Иван Петрович скинул рубашку, умылся.
Когда лицо и руки приняли вполне приличный вид, он двумя пальцами, словно нерадивого котенка, поднял некогда белую рубашку и снова выругался. Надеть ЭТО было невозможно. Никогда.
– Ты, маленькая зараза, – продолжил он диалог со своей мучительницей, – думаешь, я откажусь и никуда не поеду? А это видела? – Стене был продемонстрирован кукиш. – Ты меня своими штучками не остановишь!
Иван Петрович обвел глазами гараж, подскочил к небольшому шкафчику, в котором хранилось различное тряпье, и, порывшись, достал промасленную футболку, в которой какое-то время лежал под машиной, а потом пользовался как ветошью. Надевать на тело такую дрянь было противно. Но футболка оказалась единственной вещью, выглядевшей лучше испорченной рубашки.
Прежде чем натянуть ее на себя, Бирюков задумался. А не поехать ли ему в офис в одних только брюках? Но, представив, как станут реагировать на голого водителя встречные и как в таком виде он пойдет к своему кабинету, Иван Петрович передумал.
Брезгливо одевшись, он направился к воротам. Чтобы выехать, предстояло открыть гараж. А потом еще и закрыть.
– Дурак! – самокритично обозвался он: совсем недавно Иван Петрович собирался поставить в гараже автоматические ворота, но то одно отвлекало, то другое… Не был нанят и охранник, которым, учитывая быстрый рост собственного бизнеса, давно следовало обзавестись.
Ругаясь словами, какие точно не понравились бы ни жене, ни матери, Иван Петрович открыл нужные замки, шпингалеты и, покрываясь холодным потом, толкнул железные ворота. Они пошли легко, без скрипа и лязга. В образовавшуюся щель заглянуло солнышко. Под лучами его райски безмятежного света Иван Петрович немного расслабился. Зря.
Огромный пес… Нет, это был не пес. Волк! Громадный, серый, страшный, он появился совершенно бесшумно. Возник прямо перед Бирюковым, зарычал и, медленно переставляя лапы, двинулся на Ивана Петровича. Пасть с тонкой липкой струйкой слюны была приоткрыта.
– И-и-и-иии! – Иван Петрович не узнал своего голоса. Ему показалось, что блажит кто-то другой, тот, кто сидит внутри, кто испуган так, что больше не в состоянии двинуть ни рукой ни ногой и готов отдать себя на растерзание зверю, лишь бы только прекратить этот ужас.
Придавив в себе предателя и труса, Бирюков сделал невероятный, просто невероятный прыжок назад, к машине. Волчище, внимательно следивший за своей жертвой, тоже прыгнул. Но у него это получилось на несколько долей секунды позже, поэтому клацнувшие клыки успели ухватить только брюки. Оторвав от них изрядный кусок, волк поднялся на задние лапы, улыбчиво заглянул через стекло в кабину и вдруг… исчез.
Иван Петрович уронил голову на руль, заплакал. С каждой новой минутой высвобождающийся от слез объем головы Бирюкова заполнялся свежим упрямством и желанием одолеть маленькую зеленую тварь, портящую деловому человеку карьеру и жизнь.
Бирюков плохо помнил, как добрался до офиса. Зато взгляды проектировщиков, более получаса скучавших в приемной, выпученные глаза секретарши, ее взлетевшие в непроизвольном жесте руки память запечатлела надолго.
Когда через двадцать минут в свежем костюме, чистый, пахнущий дорогой туалетной водой Иван Петрович вышел в приемную, от его нелепого вида не осталось и следа. Перед посетителями стоял властный, жесткий, вполне обычный Хозяин.
Ознакомительная версия.
