Сильф слышала, как тело крысы упало на скалы. Она задернула занавески и усмехнулась:
— Я с самого начала знала, что он врет. Если я видела Белого Духа, то и другие видели. Верно, Лантур?
Лисица заискивающе улыбнулась:
— Ваше слово — закон, о Величайшая!
Две водяные крысы погасили факелы, окунув их в воду.
— Она до сих пор смотрит?
— Откуда я знаю! Если не хочешь стать кормом для рыб, держи глаза открытыми, а ушки на макушке. Одно я знаю, эта смерть на совести королевы Сильф.
— Ха, эта смерть на совести этой проклятой скалы. На самом деле любого из нас могу убить ни за что ни про что. Бедняга Риглент, надо же было ему уронить щит! Старая королева просто искала повод, чтобы убить кого-нибудь. Здесь становится все хуже и хуже!
Другая крыса сложила погашенные факелы в кучу.
— И не говори! Только сбежать мы не можем. В озере живут щуки, а в небе сторожат сороки, — никуда не денешься.
А в бараках рабы пытались предположить, что же произошло на озере. Старая мышь потерла лапу в том месте, где в тело впивались оковы:
— Похоже, одну из крыс скормили Зубам. Одно скажу: лучше уж крысу, чем кого-нибудь из рабов.
Тощая усталая выдра посмотрела в сторону крысиных казарм и произнесла:
— В этом ты права. Но навряд ли существует вероятность того, что этим убитым оказался Уллиг.
Сидящая на соломе ежиха пробормотала:
— Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Лучше вам замолчать, вон он идет собственной персоной.
Капитан Уллиг кнутом постучал по доскам:
— Заткнитесь, или я скормлю самых разговорчивых Зубам! Этой щуке все равно, кого есть. Ей даже парочка грязных рабов может прийтись по вкусу!
Уллиг ушел к казармам, его провожали ненавидящие взгляды рабов. Когда он ушел, изможденная белка в бессильной ярости хлестнула цепью по стене:
— Проклятый мерзавец! Я бы показал этому Уллигу, если бы хоть на минуту освободился от цепей!
Старая мышь покачала головой:
— Освободился? Для рабов нет такого слова. Я так давно на острове, что успела забыть, что оно значит.
— И за все это время никто из рабов не освободился? Мышь мрачно улыбнулась и ответила ежихе, которая и задала вопрос:
— Очень многие, как та водяная мышь в углу. Она показала в угол, где на соломе лежала водяная мышь, бедняжка дрожала так сильно, что цепи на ее кандалах так и звенели. Двое рабов клали ей на голову компресс из какого-то рваного тряпья, чтобы унять лихорадку, еще один пытался влить ей в рот немного воды, она кашляла и задыхалась. Старая мышь понимающе кивнула и объяснила ежихе:
— Эта бедняжка освободится еще до восхода. Здесь освобождаешься только так — остров Белолисов покидают лишь вперед хвостом!
Флориан прохаживался по западной стене, периодически выкрикивая имя Шалопая. Они искали все утро, но не нашли никаких следов пропавшего малыша. Остановившись перед воротами, заяц глубоко вздохнул. Несмотря на постоянные стычки, он любил мышонка. Он не замечал прятавшегося в канаве Белолиса до тех пор, пока тот не выскочил буквально у него перед носом.
— Эй, кролик!
Флориан надменно посмотрел на Белолиса:
— Сам ты кролик! Было бы у меня желание, спустился бы и поучил тебя хорошим манерам. Быстро бы отучился прятаться! Так что считай себя счастливчиком, балбес.
Рузвел, который в эту минуту вышел из привратницкой, услышал голос Флориана и позвал его:
— Эй, там, наверху! Господин Флориан! С кем это вы разговариваете, сами с собой?
Зайцу совершенно не хотелось, чтобы над ним подсмеивались.
— Сам с собой? Ничего подобного! Я всего-навсего обмениваюсь любезностями с одним из шайки Белолисов. Он стоит тут прямо у ворот на дороге.
Рузвел помчался к лестнице, вопя во все горло:
— Белолис возле аббатства! Белолис у ворот! Колокола аббатства вызванивали набат. Вскоре чуть ли не все обитатели Рэдволла стояли на стене, вооруженные всем, что подвернулось под лапу: поварешками, полотенцами, вилками и прочей утварью, которой полно в каждом доме. Белолис Моккан — предводитель Белолисов — стоял у канавы, готовый пуститься прочь при первом же намеке на то, что все эти предметы полетят в него. Голос Крегги звучал низко и угрожающе:
— Один из наших малышей, мышонок, у вас.
— Все верно, он у нас со вчерашнего вечера.
— Очень умно с вашей стороны, теперь нам надо прийти к соглашению. Чего вы хотите?
— О, я и сам пока не знаю. А что у вас есть? В таком богатом аббатстве, как ваше, наверняка есть что-нибудь достаточно ценное, что спасет жизнь мышонку.
— В Рэдволле нет сокровищ. Если хотите, мы дадим вам любую еду, все самое лучшее.
Моккан покачал головой, чуть ли не удивленный таким скромным предложением:
— Нет, нет, еда нас не интересует, в Лесу Цветущих Мхов ее полно. Давайте, я соберу своих братьев и сестер, мы придем в аббатство и посмотрим, что нам понравится. Могу поспорить, Белолисы смогут найти что-нибудь ценное, на что мы будем готовы обменять вашего малыша.
Командор приложил лапу к уху:
— Я не ослышался? Ты хочешь привести в Рэдволл еще и своих приятелей, чтобы вы тут обшаривали все углы и закоулки? Может, кто-то тут и сумасшедший, но не звери в аббатстве!
Моккан поднял топор и попробовал остроту лезвия.
— Тем не менее еще до полуночи вы выполните наши требования. Иначе Шалопая вы больше не увидите!
Со стен раздались негодующие вопли:
— Не смейте трогать малыша!
— Мерзкие трусы!
— Хурр, с виду такие большие и храбрые звери, а дерутся с малышами!
— Умоляю, сэр, не трогайте моего дорогого малыша! Возьмите мою жизнь взамен его!
— Стыдитесь!
Гром Быстроглаз поднял лапу, призывая к молчанию:
— Поберегите дыхание, друзья! Мы только теряем время. Послушай меня, лис, мы встретим тебя в полночь на юго-западном углу этой стены. Я прослежу, чтобы рэдволльцы принесли побольше хороших вещей, чтобы выкупить Шалопая. Согласен?
Моккан улыбнулся:
— Рад слышать, что хоть у одного зверя в Рэдволле есть капля здравого смысла. Я принимаю твое предложение, белка, но должен буду убедиться, что ни у кого не будет оружия, иначе вашему малышу конец.
Как только Белолис исчез в канаве, ворота распахнулись. Вперед бросились Лог-а-Лог и его землеройки с рапирами наперевес. Вся команда прыгнула в канаву, но Белолиса там не было. Рузвел похлопал Лог-а-Лога по плечу, когда тот вернулся ни с чем:
— Не повезло, приятель. Ты чуть-чуть опоздал. Капитан землероек, помогая запирать ворота, проворчал:
— Этот лис исчез! Просто растворился в воздухе, и все тут. Без колдовства здесь дело не обошлось!
Рузвел фыркнул:
— Никакого колдовства. Я-то уж точно знаю, потому что ранил одного из них копьем. Ха! Никому бы и в голову не пришло говорить про колдовство, глядя, как тот улепетывает на всех четырех лапах!
Гром спустился со стены и сказал:
— Пойдемте-ка в Пещерный зал — у меня есть план!
Рузвел подозвал Песенку, Позднецвета и Дипплера:
— Похоже, вам троим придется начинать взрослеть прямо сейчас! Мне надо поговорить с Громом и другими в Пещерном зале, а это значит — нужно, чтобы у ворот остался надежный часовой на случай, если Белолисы или их дружки — водяные крысы вернутся. Возьметесь?
Трое друзей почувствовали невероятную гордость — еще бы, им оказана такая честь! Позднецвет ответил за всех:
— Можете положиться — Рэдволл будет под надежной защитой!
Рузвел одобрительно кивнул:
— Слова истинного Регуба! Посмотрите, чем можно вооружиться в домике отца Батти. Внимательно наблюдайте за лесом и не стесняйтесь позвать на помощь, если понадобится.
В привратницкой отец Батти копался в старых записях. На сей раз предметом его исследований, вернее, раскопок стал высокий и узкий шкаф, стоящий в углу комнаты. Троих новых защитников Рэдволла он воспринял скорее как досадную помеху, поэтому он несколько рассеянно пробормотал:
— Оружие где-то там, не знаю, посмотрите сами, думаю, его не вынимали уже много лет. Что касается меня, я бы предпочел, чтобы вы помогали мне в исследованиях, но, если вы нужны на стенах, — так тому и быть. Если я найду что-то новое о Белолисах и их затерянном острове, поднимусь на стену и скажу вам.
Легкий ветерок чуть шевелил листья в Лесу Цветущих Мхов. В воздухе звенели трели кузнечиков, порхали бабочки. Камень под лапами Позднецвета нагрелся от солнца, дорожка, ведущая к восточной стене, казалась солнечным лучом, который решил отдохнуть на зеленой траве аббатства. Бельчонок вооружился копьем и надел на себя ярко блестевший медный шлем. Разумеется, с него сначала пришлось снять пыль и паутину, а потом начистить, но зато теперь он сиял как новенький. Песенка вооружилась молотом, или, как еще называли это оружие, моргенштерном — толстой палкой с шаром из зеленого камня на конце. Возвращаясь после обхода южной стены, Песенка раскручивала молот, проверяя балансировку оружия. Дипплер поджидал друзей на пороге привратницкой. На землеройку нельзя было смотреть без смеха: он надел кольчугу, а на голову водрузил шлем с пышным плюмажем, таким высоким и тяжелым, что сам обладатель всего этого великолепия чуть ли не падал под тяжестью своего вооружения. Помимо неизменной рапиры Дипплер вооружился алебардой, которую можно было использовать и как копье, и как топор. С грохотом отсалютовав друзьям, он спросил:
