Ознакомительная версия.
Куклы недоверчиво переглянулись.
– Какая страшная игра! – сказала Орбита, содрогнувшись. – Анюта тоже придумывала иной раз такое, что мурашки по коже…
– Это была никакая не игра, – возразила Виолетта. – Однажды Леля с бабушкой все-таки уснули, и воры выкопали почти все! Той зимой мы ели суп из картофельной шелухи! А потом стало не хватать дров. Сначала мама с бабушкой разобрали на дрова сарай, потом пытались рубить деревья, но они были сырые, горели совсем плохо…
И вот как-то вечером мы сидели у печки – у этой самой, прямо как мы сейчас. Бабушка рубила топором венские стулья и кидала куски в печку. Один стул, второй… Потом стулья кончились, огонь начал угасать. А снаружи в дом пытался пробраться мороз – зима выдалась очень холодной… Тогда бабушка открыла печку и сказала Леле: «Давай сюда свою куклу!»
– Тебя?! – ужаснулись все.
– Ну да, я же внутри деревянная. Это позволило бы им продержаться еще немного. Но Леля вскочила и сказала, что лучше замерзнет до смерти, чем отдаст меня на сожжение. Убежала на чердак и спрятала меня в маленькой кладовке. «Сиди тут тихо-тихо и жди, – сказала она, засовывая меня за ящики с посудой. – Когда пройдет опасность, я вернусь и заберу тебя».
– И что было дальше?!
– Ничего, – сказала Виолетта. – Она не вернулась.
Несколько минут в комнате длилось потрясенное молчание.
Виолетта допила чай и встала из-за стола.
– Ну мне пора, – сказала она. – Спасибо за угощение.
– Куда? – воскликнула Дженни. – На чердак?! Зачем?
– Оставайся тут! – подхватила Орбита. – Неужели тебе не страшно там одной, в темноте, среди этих пыльных древних вещей? Неужели не одиноко?
Виолетта пожала плечами:
– Нет – это же вещи Лели и ее родителей. А вдруг она придет и не найдет меня на месте?
«Неужели тебе не ясно, что она никогда не вернется?» – подумала Малышка. Но вслух этого говорить, конечно, не стала.
– Леля велела ждать – и я буду ждать, – твердо закончила Виолетта. – Но вы можете приходить ко мне в гости.
Когда Виолетта ушла, куклы еще долго сидели у печки и взахлеб обсуждали новую знакомую и ее историю. Все были впечатлены.
– Сначала она показалась мне такой же изнеженной барышней, как наша Ле, – говорила Орбита. – Но на самом деле она такая же бесстрашная и решительная, как Марго, и у нее такой же сильный характер. Просто под всеми этими кружевами и локонами это не сразу заметно.
– Да, она мне тоже показалась очень похожей на Марго, – подтвердил Доминик.
– А я что-то не верю этой фифе, – заявила Ле. – Может, она все выдумала, от начала до конца. Почему она не спала, как остальные куклы – те, что в сундуке? Почему ничего не забыла?
– Она же сказала, – ответила Малышка. – Потому что не забыли ее саму. Потому что за ней обещали вернуться.
Однажды ясным морозным вечером, едва стемнело, за окном раздался звук, больше всего похожий на далекий пушечный выстрел. Куклы бросились к окну и увидели, как в темно-синем небе пышно расцветает огненный цветок.
– Салют! – с изумлением и восторгом воскликнула Дженни. – Вот это да! Салют – зимой!
– А что тебя удивляет? – спросил Шикамару. – Ну да, где-то запустили одну жалкую петарду. Вот на прошлый Новый год у нас за окном творилось такое – словно стая драконов передралась!
Но куклы пропустили его слова о «жалкой петарде» мимо ушей – они, как зачарованные, смотрели в темноту, где догорал огненный цветок. Вдалеке еще раз грохнуло – и рядом с ним расцвел второй: белый, мерцающий серебряными вспышками.
– Какая красота! – прошептала Орбита.
– Вы что, ни разу не видели салют? – усмехнулся Шикамару. – Да, долго же вы просидели в своем сундуке…
– Ну почему «ни разу»? – обиделся Доминик. – В городе мы всегда смотрели салют из окна – на Первое мая, на Седьмое ноября… Вот только на Новый год салюта никогда не было.
– А теперь есть.
– Так это значит – сегодня канун Нового года! – встрепенулась Орбита. – Ребята, пора начинать праздновать!
* * *
Когда небо из синего стало бархатисто-черным, куклы вышли во двор. Впереди Доминик с Малышкой торжественно несли в стакане горящую свечку. За ними шли Орбита, Дженни и Ле, волоча целый ворох серебряных галунов и лент. Только Шикамару остался дома, под благовидным предлогом: караулить праздничный стол от поползновений мышки Машеньки. На самом деле ниндзя понимал, что слишком мал ростом и утонет с головой в первом же сугробе, а путешествовать на закорках у Доминика ему не позволяла гордость.
– Мысленно я с вами, – сказал он. – Буду смотреть на вас из окна.
Куклы обошли дом и вышли к пруду. Обступившие его молодые деревца клонились к самому льду под тяжестью снега.
– Вот бы мне коньки! – Дженни жадно уставилась на идеально гладкую белую поверхность пруда. – Я пойду, попробую лед на прочность, а?
– Дженни, не сегодня, – попросила Малышка. – Настоящих морозов еще толком и не было. Прекрасное, знаешь ли, новогоднее развлечение – вылавливать тебя из полыньи!
Единственная на участке елка тоже росла у пруда, в густых зарослях пожухлой осоки и торчащих из снега ядовитых дудок. Зеленая макушка едва поднималась над сухими травами.
– Слушайте, что-то с этой елью неправильно, – хмурясь, сказал Доминик. – Я точно помню, что та елочка, которую Анюта привезла из леса, росла не здесь, а вон на той клумбе у забора…
– На той? – уточнила Дженни, показывая на заснеженный пригорок с торчащим посередине острым пеньком. – Вот именно что росла.
– Что же, ее срубили?! Но зачем? Да Анюта бы оторвала руки тому, кто покусился на ее любимое дерево!
– Смотрите, – проговорила Малышка, – эту маленькую елочку с трудом заметно в кустах. Она нарочно посажена так, чтобы ее не было видно с улицы. Какой из этого можно сделать вывод? Это другая елка! А первую – срубили воры! Вспомните хотя бы рассказ Виолетты!
Все решили, что это очень правдоподобно.
– Бедная елочка, – вздохнула Дженни.
– И бедная Анюта, – добавил Малышка. – Как она, наверно, переживала!
– А давайте… давайте не будем украшать елку! – предложила Орбита. – Она и так красивая – посмотрите, как горят снежинки на ветках! Как маленькие бриллианты! Если мы ее украсим, она привлечет внимание, и ее кто-нибудь срубит. И эта гибель будет на нашей совести.
И с этим тоже все согласились. Только Ле кисло протянула:
– Ну и зачем мы тащили сюда ленты?
– Можешь сама ими обмотаться, – посоветовал ей Доминик.
Ле презрительно фыркнула, но потом задумалась, взяла весь ворох и ушла с ними за ближайший куст.
Остальные собрались вокруг елочки и надолго замолчали, глядя, как в отблесках пламени свечки вспыхивает золотом снег.
Небо было полно ярких крупных звезд, каких не увидишь в городе. Снег пересекали длинные синие и голубые тени, в них мерцали серебряные искры. Воздух был такой неподвижный, словно сама ночь затаила дыхание, ожидая чего-то чудесного…
– О, кстати, – голос Орбиты прозвучал неожиданно громко в тишине, – мы забыли позвать Виолетту. Она там на своем чердаке небось и не знает, что тут праздник.
– Ох, не хочется сейчас снова в дом…
– Давайте покричим ей отсюда!
Все повернулись к железной башенке в серебристой снежной шапке и закричали:
– Виолетта! Иди к нам! Эгей! Ау!
Словно в ответ на их крики, вдалеке снова грохнуло. В небо взвилась огненная звезда и рассыпалась золотым дождем. Откуда-то издалека донеслись далекие, слабые крики «ура»!
– Ура!!! – подхватили куклы, стараясь перекричать друг друга. – С Новым годом!!!
– Ура! – подхватила Ле, торжественно появляясь из-за куста.
Все несколько метров сверкающих лент были завязаны в десятки бантов разной пышности. Ле так щедро украсила ими прическу и костюм, что теперь сама казалась огромным шагающим бантом.
От такого зрелища все на миг ошалели.
– Вот и Снегурочка! – захихикала Дженни. – А где твой Дед Мороз?
– Ах, вот вы как?! – начала заводиться Ле.
Орбита поспешно щелкнула Дженни по макушке.
– О, какая красота! Ты сегодня великолепна! Просто вся сияешь!
– Да, сейчас ослепну, – пробормотал Доминик. – Аж глаза слезятся.
– Он хочет сказать – ослепительное зрелище, и он вот-вот заплачет от восторга! – поправила его Малышка.
– Правда? – недоверчиво спросила Ле. – Он точно имел в виду именно это?
Девочки тут же принялись убеждать Ле в ее неземной красоте. Поразмыслив, к ним присоединился и Доминик. Кому хочется ссориться в новогоднюю ночь?
– Знаете, – сказал он, когда все угомонились, и возле елки снова стало тихо. – А мне тут нравится! Пожалуй, первый раз с тех пор, как мы проснулись в сундуке, я могу сказать, что мне тут нравится все-все-все. И наш Дом… и улица… и даже Зима. Сегодня такая приветливая ночь! И совсем не холодно, несмотря на мороз!
Ознакомительная версия.
