И вдруг видят: идёт себе по дороге Эспен, а за ним — в целости и сохранности — заячье стадо.
Все так удивились, что глазам своим не поверили. Да и было чему удивляться!
Зайцы шли в ногу, точно солдаты, а впереди шагал Эспен и наигрывал на дудочке марш.
У ворот замка Эспен остановился и скомандовал:
— Раз! Два! Смирно!
И зайцы, притопнув лапками, остановились и замерли.
Тут уж король не выдержал и, забыв о своем королевском достоинстве, принялся сам считать зайцев.
Как только он ни старался! И справа налево считал, и слева направо пересчитывал, и с начала до конца, и с конца до начала, а всё-таки зайцев было ровно девяносто девять, откуда ни считай, и ни одним меньше.
Тогда королева и принцесса тоже стали пересчитывать зайцев. Но и это не помогло ни на волос — зайцев было ровно девяносто девять.
— Я вижу, ты неплохой пастух, — проворчал король и, не глядя на Эспена, пошел в замок. Король был очень недоволен.
А принцесса подумала:
«Вот это молодец так молодец!» — и ласково взглянула на Эспена.
На другой день Эспен снова пошёл в лес со своим стадом.
Зайцев он разогнал подальше, чтобы они не мелькали у него перед глазами, а сам опять улёгся на травке.
Солнышко ласково припекало, земляники кругом было столько, что Эспен, не сходя с места, собирал её целыми пригоршнями, под боком у него была сумка, доверху набитая и печёным, и солёным, и жареным, а в кармане лежала волшебная дудочка.
Кажется, чего уж лучше! И в самом деле, Эспен ничего лучшего и пожелать не мог!
А король тем временем не знал ни одной спокойной минуты. Он даже от завтрака отказался и всё думал да раздумывал, как это Эспен ухитрился собрать всех зайцев.
А так как додуматься он всё равно не мог, то он решил сделать вот что: подослать к Эспену фрейлину, чтобы она выведала у Эспена его секрет.
Фрейлина не очень-то обрадовалась такому поручению.
Слыханное ли дело, чтобы первая фрейлина королевского двора разговаривала с простым пастухом! Но король не любил, когда с ним спорили, и ей пришлось пойти.
С кочки на кочку, от цветочка к цветочку, точно стрекоза, запрыгала она по лужайке и наконец добралась до опушки леса.
Разговор она начала издалека.
— Добрый день, Эспен!
— Добрый день, фрейлина!
— Не правда ли, какая хорошая погода, Эспен!
— Ваша правда, отличная погода, фрейлина!
— И птички как хорошо поют!
— Прекрасно поют, фрейлина!
Фрейлина замолчала, не зная, что бы ещё сказать.
И Эспен молчал.
— Послушай, Эспен, а что ты тут делаешь? — спросила наконец фрейлина.
— Как видите, пасу зайцев.
— Да ведь они у тебя все разбежались, — засмеялась фрейлина. — Я ни одного не вижу.
— Что ж, что разбежались, — сказал Эспен. — Когда надо будет, я их позову, они все и сбегутся ко мне.
— Это удивительно! — воскликнула фрейлина. — И почему это зайцы тебя слушаются?
— Да они не меня слушаются, а мою дудочку, — сказал Эспен. — Вот, поглядите сами.
Эспен дунул в свою дудочку, и верно — все зайцы мигом сбежались на лужайку.
— А хотите, дуну ещё раз, и все зайцы снова разбегутся.
Эспен дунул ещё раз, и верно — все зайцы разбежались.
— Ах, Эспен, что за прелесть эта дудочка, — воскликнула фрейлина. — Не продашь ли ты её? Я охотно дам тебе за эту дудочку сто талеров.
— Сто талеров, пожалуй, маловато за такую дудочку, — сказал Эспен.
— Да что ты, Эспен! Надо всё-таки и совесть иметь! Ты только подумай — сто талеров! Тебе, верно, и не снились такие деньги!
— Что правда, то правда — больше одного талера я никогда ни во сне, ни наяву не видал. Ну ладно, давайте мне сто талеров, а в придачу снимите-ка с меня сапоги. Жара такая, что шевельнуться неохота.
— Ух как рассердилась фрейлина!
— Невежа! Грубиян! Как ты смеешь!. Чтобы я, первая фрейлина королевского двора, снимала сапоги с какого-то пастуха!.
— Да ведь я вас не заставляю, — сказал Эспен. — Не хотите, не надо. Только дудочку я иначе не отдам.
Фрейлина чуть не заплакала от досады.
Нет, она ни за что не станет снимать сапоги с этого невежи!
Во-первых, она знатная дама, первая фрейлина при дворе короля.
Во-вторых, кто-нибудь может увидеть это, и тогда все придворные поднимут её на смех…
Но что там ни говори, а ведь без дудочки нельзя в замок вернуться.
Она поглядела по сторонам. Нигде никого не было.
— Давай сюда ногу! — решительно сказала фрейлина.
Она зажмурила покрепче глаза, чтобы даже самой не видеть того, что делает, и стащила с Эспена сапоги — сперва левый, потом правый.
Наконец всё было кончено.
Фрейлина отсчитала сто талеров, получила взамен дудочку и, очень довольная тем, что всё так хорошо обошлось, побежала домой.
Но всё обошлось не так уж хорошо. Когда фрейлина пришла в замок, дудочки у неё не было.
Она готова была поклясться чем угодно, что не потеряла дудочку, а всё-таки дудочки у неё не было.
И в этом нет ничего удивительного. Ведь фрейлина не знала, что дудочка эта — самая волшебная из всех волшебных дудочек на свете и что она всегда возвращается к своему хозяину, кто бы её ни взял, куда бы ни спрятал.
Так оно и случилось. Не прошло и пяти минут после того, как фрейлина ушла, а дудочка уже лежала в кармане у Эспена, и, когда наступил вечер, он опять собрал всех зайцев и привёл их в королевский замок — всех до одного!
На следующий день король и королева решили подослать к Эспену принцессу:
— Уж она-то выманит дудочку у Эспена, — сказала королева.
Принцесса сразу приступила к делу.
— Послушай, Эспен, — сказала она голосом нежным, как пенье жаворонка, — я знаю, ты такой добрый, что не откажешь мне в просьбе. Моя фрейлина говорила, что у тебя есть чудесная дудочка. Продай мне эту дудочку! Я дам тебе за неё двести талеров.
— Такую дудочку я бы никому и за тысячу талеров не уступил, — сказал Эспен. — Но вам, прекрасная принцесса, уж так и быть, отдам за двести, только вдобавок набейте-ка мне трубку да раскурите её хорошенько.
— Ты, кажется, с ума сошёл! — закричала принцесса и даже топнула ножкой. — Я скажу моему отцу, чтобы он сегодня же отрубил тебе голову. Ты забываешь, что я принцесса!
— Ну что ж, что принцесса, — преспокойно сказал Эспен. — А такой дудочки и у вас нет.
«Это верно», — подумала принцесса. Потом ещё немного подумала и сказала:
— Ну, ладно, давай сюда трубку.
Принцессе пришлось немало потрудиться, прежде чем она раскурила трубку. От горького дыма слёзы ручьем катились у неё из глаз, а в носу у неё так щекотало, что она чихнула по крайней мере двадцать семь раз. И это ещё не так много, — ведь она была самая настоящая принцесса, а принцессы трубок, как известно, не курят.
Наконец противная трубка раскурилась, принцесса отдала Эспену двести талеров, получила дудочку и бегом побежала домой.
Всю дорогу она так крепко сжимала кулак, в котором держала дудочку, что у неё даже рука онемела. И всё-таки, когда принцесса вернулась в замок, оказалось, что дудочки у неё нет, словно она сквозь пальцы выскользнула.
Тогда сама королева решила идти к пастуху.
Надо сказать, что королева была скуповата и никогда денег на ветер не бросала, но тут она сразу, не торгуясь, обещала Эспену триста талеров.
Но Эспену даже этого было мало. Он захотел, чтобы королева ещё почистила ему куртку.
Сначала королева отказалась наотрез и даже припугнула пастуха змеиным рвом.
Но дудочку надо было получить во что бы то ни стало. Что же королеве оставалось делать, как не согласиться? И она согласилась.
Правда, куртку королева вычистила из рук вон плохо, но много с неё и нельзя было спрашивать — ведь всё-таки она была королева.
Получив дудочку, она крепко-накрепко завязала её в свой шёлковый носовой платок, а платок спрятала в кружевной рукав.
Но это нисколько не помогло, и, когда королева вернулась в замок, платок был на месте, и завязан он был по-прежнему, а дудочки в нём не было.
Тут уж король совсем рассердился.
— Что за ерунда! Я вижу, что у меня в королевстве никто ничего не умеет делать. Придется идти мне самому. Иначе мы так и не получим эту дурацкую дудочку.
И вот на следующее утро король отправился в лес.
Он милостиво кивнул Эспену и запросто уселся рядом с ним на травку.
Король угостил Эспена своим королевским табаком и даже дал ему затянуться из своей королевской трубки. Они беседовали как самые добрые друзья, и никто бы не сказал, что один из них — король, а другой — пастух.
Когда все любезности были закончены, король наконец приступил к делу.
— Послушай, Эспен, — сказал он, пуская дым кольцами, — говорят, у тебя есть какаято дудочка.
— Да, есть, — сказал Эспен. — Она, правда, не золотая, но ни один король не отказался бы от такой дудочки.
