— Ну да, так и есть! Мы идём на вечерний пикник! — Джейн указала на корзинку. — Здесь уйма всякой всячины. Никогда не знаешь: вдруг будут гости! Так говорит Мэри Поппинс.
— И мы здесь останемся надолго-надолго, — подхватил Майкл, размахивая авоськой.
— Вечерний пикник! — ужаснулся сторож.
Он в жизни не слышал ничего подобного. «Может, это даже запрещено», — подумал он. Он мысленно перебрал весь список правил и не удержался, чтобы не сказать вслух:
— Соблюдайте правила! Мусор следует складывать в специально предназначенные для этого контейнеры. Нельзя оставлять яйца на траве….
— Мы что, кукушки, чтобы разбрасывать яйца по всему парку? — фыркнула Мэри Поппинс.
— Я имел в виду крутые яйца, — пояснил сторож. — Пикников без яиц не бывает. И куда вы направляетесь, интересно?
Он считал, что, если пикник устраивают в его парке, он имеет право знать, где именно.
— Мы идём… — начала Джейн.
— Довольно, Джейн, — сурово оборвала Мэри Поппинс. — Не стоит фамильярничать с незнакомцами.
— Это я-то незнакомец? — Парковый сторож уставился на них в возмущении. — Я здесь каждый день, и по воскресеньям тоже! Вы меня отлично знаете: я парковый сторож.
— Тогда почему вы не в фуражке? — спросила она, толкая коляску с такой яростью, что сторож едва успел отпрыгнуть, а не то ему бы переехало ногу.
— Посторонитесь, будьте любезны, — процедила Мэри Поппинс. И маленькая кавалькада решительно двинулась вперёд.
Парковый сторож глядел им вслед, пока подол нового цветастого платья не скрылся за рододендронами.
— Фамильярничать! — проворчал он. — Фу-ты ну-ты! Кем она себя возомнила?
Поблизости не было никого, кто мог бы ответить на этот вопрос, и сторож лишь махнул рукой. Воображала — вот кто она такая. И посмотреть-то не на что. Да пусть идёт куда хочет. По главной аллее можно было дойти до самых разных мест — до Зоопарка, до собора Святого Павла, даже до реки. Не может же он патрулировать весь Лондон! Его дело — следить за порядком в парке. Итак, готовый дать отпор любому нарушению, сторож воинственно огляделся.
— Эй, вы! — закричал он, обращаясь к высокому человеку, который только что ополоснул лицо в фонтане и теперь нюхал розу — и сорвал её! — В парке запрещено рвать цветы! Не забывайте правила!
— Едва ли я могу их забыть, — отозвался высокий человек. — Учитывая, что я сам их придумал.
— Ха-ха! Вы их придумали! Очень смешно! — Парковый сторож саркастически рассмеялся.
— Да, пожалуй, некоторые из них довольно смешные, — согласился незнакомец. — Я сам иногда не могу удержаться от смеха. Но разве вы забыли: завтра Иванов день! Никто в такой вечер не соблюдает правила. А мне их и вовсе соблюдать не обязательно.
— Вот как? И кем же вы себя вообразили?
— Я не воображаю, а знаю наверняка. Такие вещи, знаете ли, не забываются. Я Премьер-министр.
Парковый сторож от души расхохотался:
— В этой-то дурацкой шапочке? Премьер-министры носят чёрные цилиндры и брюки в полоску.
— Я играл в крикет. Я знаю, что кепка мне мала. Но нельзя же махать битой в цилиндре! И уж тем более подавать мячи.
— Ну да, ну да. А теперь, наигравшись в крикет, вы, конечно, отправитесь с визитом к королю? — съязвил сторож.
— Именно. Как раз когда я уходил из дома, пришло важное письмо из дворца. Куда я его подевал? Чёрт бы побрал эти куцые карманчики! Не тут. И не тут. Неужели потерял? A-а, вспомнил!
Он сорвал с головы злополучную кепку, извлёк из неё конверт с большой золотой печатью в виде короны.
— «Дорогой Премьер-министр, — прочёл он вслух. — Если вам больше нечего делать, приходите ко мне на обед. Омары, трюфели, сардины на тосте. Я собираюсь придумать несколько новых законов и хочу с вами поболтать». Вот! Я же вам говорил! Нет человеку покоя — и это в такой вечер! Я всегда готов поболтать, это моя работа, но я терпеть не могу омаров! У меня от них несварение желудка. Но придётся идти, ничего не попишешь! Правила, конечно, можно нарушать, но законы — совсем другое дело. И потом, — добавил он внезапно, — вам-то до этого какое дело? Какой-то проходимец читает нотации мне — мне! — что, видите ли, нельзя рвать розы! Это не касается никого, кроме паркового сторожа.
— Но я и есть парковый сторож! — сказал сторож, содрогаясь с ног до головы при виде августейшего письма.
Он совершил ужасную ошибку и трепетал при мысли о последствиях.
Премьер-министр поднял монокль, решительно вставил его в глаз и принялся рассматривать собеседника.
— Я потрясён, — сказал он наконец. — Я шокирован. Я скандализован. Государственный служащий в общественном месте одет не по форме! Я крайне вами недоволен. И что же, скажите на милость, вы сделали со своим головным убором?
— Я… я уронил его в урну.
— В урну! К апельсиновой кожуре! Совет графства назначил вас на эту должность — и вы пренебрегаете своей униформой настолько, что швыряете её в… Невероятно! Так дальше продолжаться не может. Страна на краю пропасти! Я лично поговорю с Лорд-мэром.
— О, прошу вас, ваша честь, это произошло случайно. Я… отвлёкся. Завтра я перерою весь мусор и отыщу её. Прошу вас, ваша милость, не нужно жаловаться Лорд-мэру! Подумайте о моей старушке-матери!
— Вы сами должны были о ней подумать. Парковым сторожам платят, чтобы они думали. И не отвлекались. И не допускали случайностей. Но сегодня, так и быть, я вас прощу. В конце концов, Иванов день только раз в году. При условии… — Премьер-министр взглянул на часы. — О боже мой, я опаздываю! Мне некогда придумывать условия. Придётся вам самому их придумать — я бегу домой переодеть брюки.
Он наклонился и поднял свою биту.
— Вы женаты? — спросил он вдруг, взглянув на сторожа.
— Нет, милорд. Ваше Премьер-министрство… нет.
— И я нет. И это очень жаль. Я, конечно, не о себе пекусь. Но ведь кто-то, наверное, мечтает обо мне — кладёт букетик под подушку: бодреник, лаванда, луговой чай… Надеется, бедняжка. И так и не находит меня… Увы, увы, какое разочарование! Сегодня особенная ночь, сами знаете.
И он удалился, помахивая битой и розой, в нелепых белых штанах, коротковатых, будто они сели от стирки.
Парковый сторож ничего не понимал. Кто бедняжка и почему? Что за ночь такая сегодня и что в ней особенного? И отчего все как с цепи сорвались — нарушают правила, ведут себя в парке так, словно это их собственный задний двор? И кто это там пятится, как рак, у главных ворот, спотыкаясь на каждом шагу?
Это была Элин из Дома Номер Семнадцать по Вишнёвому переулку — она, двигаясь, как сомнамбула, с закрытыми глазами, вытянув руки вперёд, задом наперёд шла прямо по свежеподстриженному газону — сторож сам косил его только сегодня утром.
Сторож приготовился к бою. Он не станет стоять в стороне и смотреть, как правила не просто нарушают, но, можно сказать, попирают ногами. В фуражке или без, но этого он не допустит. Взгляд его упал на предмет, лежащий на земле у фонтана. Крикетная кепка Премьер-министра, забытая, видимо, в спешке, ведь министру нужно было ещё переодеть брюки. Парковый сторож радостно схватил её — по крайней мере, никто не скажет, что он ходит с непокрытой головой.
— Эй, смотрите, куда идёте! Осторожней, мисс Элин! Обходите качели и карусели! Не натыкайтесь на скамейки, бордюры и урны!
Он двинулся к Элин, выкрикивая свои запреты.
Медленно, осторожно, то и дело чихая, Элин продвигалась в его сторону. Когда она была уже совсем рядом, полисмен внезапно заметил её и в мгновение ока оказался между ней и сторожем, так что Элин столкнулась с ним и остановилась, упёршись в начищенные пуговицы его тёмно-синего мундира.
— Ой! — воскликнула она радостно, повернувшись и открыв глаза. — Я так и надеялась, что это будете вы! А что, если б я ошиблась и натолкнулась на кого-то другого?
— И правда! — Полисмен сиял. — Но вы натолкнулись на меня. И я именно тот, кто вам нужен, — никакой ошибки!
— Большая ошибка вести себя так безрассудно! Вы могли сбить кого-нибудь с ног или сломать руку. И кто оказался бы виноват? Я! В парке нельзя ходить задом наперёд! — сурово заявил сторож.
— Но как же иначе? Ведь завтра Иванов день! А в ночь на Ивана Купалу непременно нужно пятиться. Конечно, после того, как положишь под подушку травы. Майоран, базилик — любые травы, и тогда, как пить дать, натолкнёшься на своего суженого. Ну, или на терновый куст, это уж как повезёт. Апчхи! И тогда придётся ждать до следующего года. Чтобы снова попробовать.
— Ну, я-то не терновый куст, верно? — ухмыльнулся полисмен и взял её за руку. — Так что ждать до следующего года не придётся.
— А если никогда ни на кого не натолкнёшься? Что, если каждый раз это будет терновый куст? — спросил парковый сторож.
Всё это, конечно, бабушкины сказки, но он знал, что от них не стоит отмахиваться: посмеёшься над такими россказнями, а они возьмут и сбудутся.
