Все тянули девочку к себе. И когда Подъёмный кран поставил всех на место, оказалось, что платье у Кати разорвано в клочки.
Тогда Мишка принёс ей свои парадные штаны:
— Носи на здоровье!
— Батюшки светы! — ахнули матрёшки. — Ребёнок в них утонет.
Но штаны пригодились. Катя залезла в карман и выглядывала оттуда.
«Что делать?» — думали игрушки. Ведь ни у кого, даже у самой маленькой Матрёшечки, не было такой крошечной одёжки.
Всех опять выручил Пингвин. По его совету Мишкины штаны с Катей в кармане погрузили в Машину, и все следом за Машиной побежали в самый дальний угол.
В дальнем углу на сундучке сидела и дремала старая-престарая кукла Акулина Мирмидонтовна.
Ей было сто лет, а то и больше. Черты её лица стёрлись от времени, но ничто не могло стереть её доброй улыбки. Даже во сне она улыбалась.
— Ах вы, озорники! Зачем же вы деточку в карман запихали? — спросила она, проснувшись и увидев Катю.
Игрушки наперебой принялись рассказывать, почему Катя очутилась в кармане Мишкиных парадных штанов.
— Да какая ж ты махонькая! — улыбнулась Кате старая тряпичная кукла. — С тобой только в дочки-матери играть. Ну, баловники, слушайте, что я вам скажу. Пусть каждый из вас по очереди станет ей отцом или матерью. У кого девочке будет лучше, с тем она и останется.
— Стой — не вались, упал — поднимись! — обрадовался Ванька-Встанька. — Поехали играть в дочки-матери!
— Погоди, непоседа! Что ж это вы? Али забыли, зачем пожаловали? — засмеялась Акулина Мирмидонтовна, открыла сундучок (чего-чего там только не было!) и вынула оттуда узелок с платьями. — Возьми, голубка, вот это платье. Будешь ты в нём настоящая царевна.
— Спасибо, бабушка! — ответила Катя. — Очень красивое платье! Даже играть в нём жалко.
— Возьми, деточка, возьми! Может, когда и поиграешь в царевну. А то и в королевну. — И Акулина Мирмидонтовна протянула Кате ещё одно платье с высоким кружевным воротником и длинным шлейфом.
Все полюбовались платьями, осторожно их потрогали, и тут старушка вынула из узелка весёлый красный сарафан:
— А это тебе, Катенька, на каждый день. В нём и на стол собирай, и за стол садись, и вокруг стола скачи. Ну, беги, милая, слушайся родителей. И вы все ступайте. А ты, Пингвин Пингвиныч, останься. Ты среди них самый разумный, даром что птица.
Когда Пингвин вернулся в Игрушечный город, он увидел Мартышку, которая прыгала по крышам, спрятав Катю за спину, и вопила:
— Чур, я Катина мама!
— Считаю своим долгом заметить, — возмутился Пингвин, — что ты, Мартышка, не умеешь себя вести.
— А ты не умеешь делать вот так, — ответила Мартышка, опустила Катю на пол и — алле-гоп! — перекувырнулась через голову.
— Следуйте за мной! — торжественно скомандовал Пингвин и полез в коробку, в ту самую, куда игрушки прячутся во время уборки.
Все последовали за ним.
Катю и Подъёмный кран Пингвин оставил возле коробки, а Мартышку попросил завязать Подъёмному крану глаза, чтобы тот не подглядывал.
— Жмурки? — шёпотом спросила обезьянка.
— Нет! — ответил Пингвин. — Дочки-матери. — И объявил правила игры:
1. ВСЕ СИДЯТ В КОРОБКЕ.
2. ПОДЪЁМНЫЙ КРАН ВЫТАСКИВАЕТ КОГО ПОПАЛО.
3. КТО ПОПАЛСЯ — РАССКАЗЫВАЕТ СКАЗКУ И БЕРЁТ КАТЮ В ДОЧКИ НА ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ.
Правила понравились всем, кроме Подъёмного крана.
— А я так не играю. Думаете, мне не хочется, чтобы Катя была моей дочкой? Я тоже полезу в коробку.
Но вместо него полезла Катя. Она сказала:
— Подъёмный кран, давай так: если вытащишь меня, значит, я твоя дочка.
Всем ещё больше захотелось получить в дочки такую умницу.
Майна-вира! Вира-майна!
Поскорей откройся тайна! —
с этой песней железный великан опустил крюк в коробку и крякнул от тяжести.
«Наверное, я зацепил сразу всех, — думал он, напрягая последние силы. — Как же так могло случиться? Чего только не бывает на производстве!»
— Гррр! — заревел груз, и Подъёмный кран понял, кто ему попался.
«Ай-яй! — думал Подъёмный кран. — Такой мягкий, такой пушистый и такой тяжёлый! Уф!» И опустил Мишку на пол.
Тут вылезли остальные игрушки. Каждый жалел, что вытащили не его.
— Сегодня Мишка, завтра кто-нибудь ещё, — утешил их Пингвин. — Главное, у кого Катя останется насовсем. Ну, Мишка, согласно правилам, ты должен рассказать сказку.
Игрушки повеселели, окружили Мишку, а пингвинёнок Пинг чуть не залез ему в пасть — так ему хотелось услышать медвежью сказку.
— Ну, давай! Ну, рассказывай! — подскакивала Мартышка.
— Вся жизнь медведя — это сказка, — начал Мишка. — Поэтому всё равно, что рассказывать. Расскажу, что было вчера.
Вчера мне подарили очень вкусную книжку и очень интересное варенье.
Я совершенно растерялся. Ем варенье, а думаю про книжку. Читаю книжку, а думаю про варенье. Как тут быть?
И тогда я придумал вот что. Одной лапой я принялся за варенье, а другой взялся за книжку. Я ел и читал сразу.
Я сосал лапу, листал страницы, лизал картинки. Книжка была такая, что я буквально не мог от неё оторваться.
Потом я попал в таз. А книжка — под душ.
А потом мы вместе качались на верёвке для белья: я вниз головой, а книжка вверх ногами. И я опять её читал. А ветер перелистывал страницы.
Ну, вот и вся сказка. Идём, дочка!
Мишка взял Катю в лапы и понёс.
— Быть медвежонком, Катюша, не так-то просто, — втолковывал он девочке по дороге. — Для этого нужно любить мёд.
— Я его люблю! — ответила Катя.
— Молодец! — похвалил Мишка. — А малину?
— И малину, — сказала Катя. — Она сладкая.
— Умница! — одобрил Мишка.
Дальше выяснилось, что медвежонку надо уметь ходить на задних лапах, кувыркаться, баловаться, лазать по деревьям, плескаться в ручье и, конечно, спать.
Катя всё это умела.
— Ты даже не подозреваешь, дочка, — гудел довольный Мишка, — до чего славный медвежонок из тебя получается! Только когда плещешься и вообще когда приятно, всегда делай «фрр», когда спишь — «хрр», а когда сердишься, делай как можно громче «гррр!».
— Кстати, ты знаешь, что такое подберёзовик? — спросил Мишка. Мордочка у него была хитрая.
— Это такой гриб, — ответила Катя.
— Фрр! Вот и не угадала! — обрадовался Мишка. — Это медведь, который спит под берёзой. А что такое подосиновик?
— Медведь, который спит под осиной? — предположила Катя.
— Фрр! Вот чудачка! — развеселился Мишка. — Это такой гриб с красной шляпкой. А что такое подснежник?
— Весенний цветок, — ответила Катя.
— Ничего себе цветок! — удивился Мишка. — Подснежник — это медведь, который всю зиму спал под снегом, а весной вылез на солнышко. Не смейся, пожалуйста, это тебе не шутка — проспать всю зиму. А вот и берлога.
Это была круглая корзинка, а в ней мягкая перина, тёплое одеяло, пуховая подушка и книжка с картинками.
Мишка уложил Катю в берлогу и спросил:
— Кстати, какая лапа у тебя самая вкусная? Не знаешь? Надо знать! У меня, например, левая. Поэтому ползимы я сосу правую лапу, а левую, самую вкусную, берегу на закуску. Ну, теперь спи, тренируйся. Сон для нас, медведей, очень важное дело.
И Мишка начал покачивать корзинку, напевая песенку:
Спит медведь в своей берлоге
Под большой сосной.
Спать он осенью ложится,
А встаёт весной.
Катя изо всех сил старалась уснуть, но ничего у неё не получалось. Тогда она хлопнула в ладоши и закричала:
— Раз-два-три! Зима кончилась!
Тук-тук-тук! Стучат капели,
Гонят Мишку из постели.—
И поскорее выбралась наружу, довольная, что из неё получился такой весёлый подснежник.
Но Мишка только вздохнул и решил сам показать девочке, как надо учиться спать, залез в берлогу, взбил подушку, подоткнул одеяло, взял книжку, сделал «хррр!», и книжка накрыла его с головой.
— Как у него здорово получается! — позавидовала Катя.
Она тихо постояла рядом с берлогой, потом побегала вокруг корзинки, потом заглянула в щёлку: Мишка во сне вынимал из пасти правую лапу, чтобы приняться за левую.
«Значит, ползимы прошло, — решила девочка. — Новый год уже позади!» И тут она придумала песенку:
Мишка, Мишка, лежебока,
Спал он крепко и глубоко,
Зиму целую проспал
И на ёлку не попал,
И на санках не катался,
И снежками не кидался.
Всё бы Мишеньке храпеть.
Эх ты, Мишенька-медведь!
Стемнело.
Игрушки начали возвращаться к своим кроваткам.
