Вождь землероек почесал хвост.
— Скорее всего оба. Не поймите меня неправильно, мисс Моди, я не боялся бы с ними схлестнуться, с этими крысами, но у нас с собой малыши. Выйти бы на ряби, и все в порядке. Там быстрое течение, и никто нам не опасен.
Моди пристально глядела на легкую лодку разведчиков, вытащенную на берег:
— А могли бы мы в эту лодку засунуть всех малышей и двух добрых гребцов в придачу, во?
Тигл подняла брови:
— Давка, конечно, была бы, но мы с Ригрилом с этим сладили бы.
Следующий вопрос Моди задала Лог-а-Логу:
— А что у нас из оружия?
Лог-а Лог принялся загибать пальцы лапы:
— У каждого рапира, почти у всех пращи с камнями, два десятка луков со стрелами. Ну и весла, коли жарко станет. Весло — оружие не хуже другого.
Зайчиха взметнула уши.
— Ну и гип-гип-ура, во! Охват флангов, обратные клещи, как майор Малл говорит. Так вот и сделаем, во, во!
Лопоух непонимающе глядел на Моди. Единственное, что ему пришло в голову, это вопрос:
— Как?
О Грантане Кердли говорили, что у него не все дома. У бурых крыс это называлось «бабочки в голове». Много мотыльков порхало в голове Грантана Кердли, но никто из бурых крыс или иной нечисти не отваживался ему заявить этакое в глаза. Те, кто отважился, давно покойники или, как выражался сам Грантан Кердли, «получили порцию Кердли».
Грантан Кердли — самая большая крыса стаи. Бурые крысы мазались красками, главным образом желтым и синим. Но никто не мог сравниться с Грантаном Кердли ни в раскраске, ни в устрашающих украшениях. Его шкура сверкала пятнами и полосками всех цветов радуги, а вокруг необъятной талии болтался и гремел грандиозный набор черепов и костей птиц, пресмыкающихся и даже млекопитающих. При взгляде на него сразу становилось ясно, кто тут главный.
Грантан восседал на своих носилках, поставленных на выступ скалы, и наблюдал, как готовится засада. Дюжина носильщиков, крупных крыс, ловили каждый его взгляд, чтобы тут же броситься выполнять желание властелина. Властитель бурых крыс до беспамятства любил яйца, сваренные вкрутую. Птичьи гнезда в окрестности постоянно страдали от набегов крыс. Три дочери Грантана сдирали скорлупу с яиц, едва успевая за аппетитом родителя. Сам родитель успевал и набивать пасть едой, и допрашивать двух разведчиков:
— Ха-га, так что ж вы видели на речке, красавчики мои?
Делая вид, что не замечает летящих ему в физиономию брызг слюны вперемежку с пищей, старший скаут Ногго послушно повторил:
— Землероек, великий, много-много землероек.
Грантан выплюнул кусок скорлупы, влепил затрещину виновной в этом дочери:
— Кошмарные кошмары землероек. И их маленькие миленькие лодочки видели?
Бикло, второй скаут, рьяно закивал:
— Точно, великий, сам считал, шесть штук длинных и одна малая круглая лодка их разведки, великий.
Грантан мечтательно прикрыл глаза, представив, как плывет по тихому потоку на лодке. Нравились ему лодки. Он молниеносно схватил Ногго за горло:
— Ногго, друг, скажи мне, землеройки тебя заметили?
Скаут захрипел, закатил глаза и умудрился выговорить:
— Нет, великий, не заметили. Совсем не заметили, ни волоска.
Грантан отпустил Ногго. Внимательно осмотрев обоих разведчиков, он сунул в пасть следующее яйцо и нежным голосом пояснил:
— От засады, милые мои, прок есть лишь тогда, когда враг ее не ожидает. Если ожидает, то это уже не засада. А теперь скажите мне еще разик: видели вас землеройки или не видели?
Ногго и Бикло враз затрясли головами, враз открыли рты и выпалили:
— Нет, великий, никто нас не заметил.
Насадив на коготь еще одно яйцо, Грантан погрозил им разведчикам:
— Потому что если заметили, то вы знаете, что вас ждет…
Ногго ответил за обоих:
— Порция Кердли, великий.
Грантан проглотил яйцо.
— Хвалю за догадливость. Стрингл! — обратился он к своему помощнику, высокой тощей крысе. — Беги вниз, проверь, чтобы спрятались как следует на обоих берегах твои разгильдяи. И следи за мной, я дам сигнал, когда землеройки появятся.
Стрингл отсалютовал копьем и понесся вниз. Грантан Кердли развалился поудобнее, слушая негромкое журчание воды. Грантан закрыл глаза, половинка яйца выкатилась из его лапы. Он уже почти заснул, когда Ногго прикоснулся к его плечу:
— Великий, лодки.
Со скалы появившиеся из-за поворота лодки казались маленькими. Шли они странным строем. По две у каждого берега, в самом центре, на середине потока, — маленькая лодка разведки, сопровождаемая еще двумя лодками.
— Идите ко мне, красавчики, идите к Грантану Кердли… — пробормотал главный бурокрыс.
В вечернем освещении древние стены аббатства подернулись розоватой дымкой. Воздух медленно остывал после жаркого летнего дня. Крошка Димп с деловитым видом карабкался по каменным ступеням на самый верх северной крепостной стены. Каждая ступень представляла для маленького бельчонка серьезную преграду, но упрямство помогало ему преодолевать ступень за ступенью, он пыхтел, сопел от напряжения и усердия и неуклонно продвигался все выше и выше. Снизу, с лужайки, до него доносились крики. Там размахивали лапами, возмущенно топали и подпрыгивали еще две малышки: мышка Флим и совсем крохотная кротиха Джорти. Эти две шалуньи очень хорошо знали то, о чем предпочел забыть Димп: малышам строго-настрого заказано даже близко подходить к крепостным стенам без взрослых. Эти две правильные малышки изо всех сил старались вразумить «неправильного» Димпа.
— А ну-ка слезь вниз, шалун, баловник, кто тебе разрешил? — тоненьким голоском выводила Флим.
— Ну-ка, салун, баловник, кто лазлесил? — вторила ей хрупким баском Джорти.
Димп, как будто ничего не слыша, с видом победителя вылез на парапет и гордо огляделся. Он радостно подпрыгнул, взмахнул лапами и только после этого презрительно глянул вниз, на плакс-девчонок:
— Хо-го! Тьфу на вас, противные зануды!
Пораженные такой грубостью маленького разбойника, девочки завизжали, прижали к мордочкам переднички и во весь опор припустили прочь.
— Эгей! Кто там на стене!
Димп подошел к наружным зубцам, принялся карабкаться на ограждение, чтобы выглянуть и узнать, чей голос прогремел снизу, из-за стены.
— Я на вахте! — гордо провозгласил он, высовывая нос из-за каменного ограждения. Такого громадного зверя — да еще с гигантским двузубцем в лапе — ему видеть не приходилось. Он и помыслить не мог, что этакое вообще возможно. Димп ухнул и бухнулся на парапет.
Горас окликнул несколько оторвавшегося от него Орквила:
— Эй, Орквил! Я тут кого-то со стены спугнул. Мелкую белку, так мне показалось.
Орквил подбежал к Горасу, глянул вверх, на каменные зубцы ограждения:
— Слушай, друг, тебе лучше пока что скрыться в кустах. Я попробую с ними потолковать, меня-то они не испугаются.
Горас последовал совету друга, а Орквил принялся взывать к стенам:
— Эй, на стене! Кто-нибудь! Нам нужно внутрь попасть!
Флим и Джорти неслись так быстро, что врезались и Фенн Синюю Лапу. Белка-архивариус смерила малышек строгим взглядом:
— Что это за шалости такие? Почему вы тут носитесь и вопите, почему не готовитесь улечься в постельки?
— Хулл, мэм! — подпрыгнула на месте Джорти. — Этот ненослусный салун Димп…
Флим тоже не терпелось рассказать о Димпе:
— Этот Димп, мэм, этот Димп! Такой хулиган! Он слова говорит, ужасно, ужасно.
Джорти рьяно закивала:
— Хулл, и на стенку заблался.
Фенн сразу забыла про слова, которые говорит Димп.
— Марш в аббатство, живо! — крикнула она крохам. А с сэром Димпом я сейчас разберусь!
Что было сил она побежала к стене, а Флим и Джорти смотрели ей вслед, довольные тем, что уж сейчас хулиган Димп получит по заслугам.
Орквил уж в который раз завел свою песню:
— Эй, кто-нибудь! Нам надо в аббатство! Срочное дело! Серьезная угроза! Страшная опасность!
Фенн Синяя Лапа высунула нос из-за зубца стены:
— Ага, опять ты, Орквил Принк! Вор, изгнанный на сезон. Я с тобой даже и говорить не стану. И слушать не хочу. Немедленно удались, негодяй!
Молодой ежик умоляюще распростер лапы:
— Мэм, вы не поняли! Я срочно должен увидеть аббата Даукуса или Командора. Страшная опасность!
Фенн подхватила Димпа и отвернулась, выкрикнув напоследок:
— Сначала вор, потом врун. Стой там сколько хочешь, и слушать тебя не желаю.
Горас понял, что друг его с этой бестолковой белкой толку не добьется. Он выступил из укрытия и выпрямился во весь свой гигантский рост позади Орквила. Сложив обе лапы перед пастью, он загремел так, что задрожали листья на ближних кустах:
