Вернулись слуги домой и застали там Хуанильо в лохмотьях. И заговорили наперебой:
— Видел бы ты, Хуанильо, какая раскрасавица явилась нынче на бал! Принц от нее глаз не мог отвести, всю ночь с нею протанцевал!
А Хуанильо и отвечает:
— Может, я ее и видел.
— Ишь ты! — подняли его на смех. — Где уж тебе!
На другой день снова все поспешили на бал, а Хуанильо-свинопас притворился, что останется дома. Заперлась девушка в своей каморке, надела платье, где все звери вытканы, какие только на свете есть, и тоже на бал отправилась.
И на этот раз принц только с ней танцевал и подарил ей на память браслет. А после и спросил:
— Как же вас зовут?
— Придет время — узнаете, — отвечает девушка.
— Кто вы?
— Придет время — услышите.
— А где живете?
— Придет время — увидите.
И снова убежала красавица, не сказав ни слова, задолго до конца бала.
На заре вернулись слуги домой:
— Ах, Хуанильо, видел бы ты, какая красавица танцевала сегодня с принцем ночь напролет! Ни в сказке сказать, ни пером описать!
— Может, я и знаю, — говорит Хуанильо.
— Где уж тебе! — хохочут слуги.
На следующий день надела девушка третье платье, цвета неба ночного, все в звездах, и все повторилось: королевский сын не отходил от нее ни на шаг. И преподнес ей золотую цепочку, и выспрашивал, кто она, но ответа не получил. Наконец, принц тайком отрезал от ее платья лоскуток. Но стоило ему отвернуться, как красавицы и след простыл.
Время шло, а о прекрасной незнакомке ни слуху ни духу. Принц даже заболел от печали — и ни одному доктору, каким бы знатоком он в своем деле ни слыл, не удалось определить, что с принцем.
Королева-мать, да и все придворные затревожились: принц совсем не ел и таял на глазах.
Пришел к королеве свинопас Хуанильо:
— Хотите, вылечу Его Величество? Испеку для него пирог, каким меня потчевала в детстве бабушка. Вот увидите, сразу поправится!
А королева отвечает:
— Ах, что ты! Он такой чистюля! Спаси Бог, попадется ему в тесте волос или еще что!
— Предоставьте все мне. Вот увидите, принц тотчас выздоровеет. Если хотите, можете сказать, что пирог испекла его тетушка, монахиня.
Согласилась королева. Тогда девушка испекла не один, а целых три пирога, и в каждый положила по одному подарку от принца: кольцо, браслет и золотую цепочку.
Только принц разрезал первый пирог и увидел внутри колечко, как с криком вскочил с постели. Мать немедленно поспешила к нему узнать, в чем дело.
— Подать сюда сей же час того, кто испек пирог!
Бедная королева не знала, как быть: сказать правду или солгать? Разрезал принц два других пирога и обнаружил остальные свои подарки. Обрадовался еще пуще и потребовал привести к нему неведомого пекаря. Так громко кричал, что его даже замарашка Хуанильо в хлеву услыхал. Бросился «свинопас» к себе в каморку и облачился в платье цвета неба ночного, затканное звездами. И предстала девушка перед принцем. Тот поначалу опешил, а после достал из-под подушки заветный лоскуток и понял, что перед ним та самая незнакомка красавица.
Поведала девушка ему свою историю, и принц тотчас попросил ее руки. Сыграли свадьбу, и зажили молодые в ладу, ели плюшки на меду; и мы там бывали, да нам не давали.
В незапамятные времена жила-была в селенье девушка-пастушка. Раз пропала у нее корова. Отправилась девушка на поиски, шла-шла и не заметила, как забрела на самую дальнюю гору. Увидал ее там медведь, схватил в охапку и уволок в свою пещеру. Жили-жили они в той пещере, и родился у пастушки сынок.
Медведь ни на шаг не отпускал от себя ни мать, ни сына. А когда отправлялся за пропитанием, заваливал вход в пещеру тяжеленным камнем.
Меж тем мальчик рос не по дням, а по часам. Однажды — а шел ему в ту пору двенадцатый годок — он поднатужился да и отодвинул камень. Можно, наконец, на волю выйти! Только выглянули на белый свет, — а на пороге медведь. Схватил тогда мальчик камень, да и запустил со всего размаху в зверя. Из того и дух вон!
Вернулась мать с сыном в родное селенье. А назвала она мальчика Хуаном.
Пошел Хуан в школу, да вот беда: не впрок ему ученье. Целыми днями озорничал да дрался с мальчишками, а раз поднял руку и на самого учителя. Словом, пришлось его из школы забрать. Тут Хуан и говорит матери: «Пойду я куда глаза глядят!» И повелел сковать себе семипудовую палицу. Сказано — сделано: такая тяжелая вышла палица, что вывозили ее из кузни на четырех мулах! Хуан же подхватил ее, как перышко, и пустился в путь.
Идет он своей дорогой, видит — какой-то человек сосны с корнем выдирает.
— Тебя как звать? — спрашивает Хуан.
— Меня-то? Вырви-Дерево. А тебя?
— А меня Хуан-медведь. Я с дубинкой по миру хожу — что хочу, то и ворочу! А скажи-ка, братец, сколько платят тебе за одну сосну?
— Семь реалов, — отвечает Вырви-Дерево.
— Я восемь дам.
Пошли вместе. Долго ли, коротко ли, раз видят — какой-то человек по горе похаживает, задом скалы расплющивает. Подивился Хуан-медведь и спрашивает:
— Ты кто такой будешь?
— Я-то? Заровняй-Гора, — отвечает тот. — А ты кто?
— Я Хуан-медведь, а этот — Вырви-Дерево. Скажи, тебе сколько платят в день за труды?
— Восемь реалов, — отвечает Заровняй-Гора.
— Пошли с нами, я девять заплачу.
— По рукам!
И отправились они по миру втроем.
Шли они, шли — глядь, и ночь на пороге. Отправились тут Хуан и Вырви-Дерево на поиски пропитания, а Заровняй-Гора остался костер разводить. Да вот незадача: стоит пламени разгореться, как откуда ни возьмись, старичок-дуэнде[1] и тушит костер. Рассердился Заровняй-Гора и говорит:
— Только посмей еще раз мой костер задуть — прибью на месте!
— Ну и дела! — удивился дуэнде. — Да ты, никак, ведать не ведаешь, что тут моя вотчина!
Схватил старичок дубинку и хорошенько отделал Заровняй-Гору, а после напакостил во все горшки с похлебкой и был таков.
Возвращаются Хуан и Вырви-Дерево и только диву даются: разгром кругом!
— Ладно, — молвит Хуан-медведь. — Завтра, Вырви-Дерево, твой черед костер разводить.
На другой день разводит Вырви-Дерево огонь, глядь, — старичок-дуэнде тут как тут:
— Ты что же, не понял вчера, что это мой дом? — сказал и, недолго думая, схватил дубинку и задал Вырви-Дереву хорошую трёпку.
Потом, как и накануне, напакостил в еду, загасил костер и был таков.
Вернулись Хуан-медведь и Заровняй-Гора, прознали, как дело было. Страшно разгневался Хуан.
— Завтра, — говорит, — сам у костра останусь!
Наутро, едва Хуан-медведь развел огонь, — глядь, а перед ним дуэнде:
— Ты что же, — говорит, — еще не понял, кто здесь хозяин?!
Схватил старичок дубину и только хотел оттрепать Хуана, как тот поднял свою семипудовую палицу да и взмахнул. Тут дуэнде запросил пощады: признал себя побежденным, отрезал себе одно ухо, протянул его Хуану и молвит:
— Понадобится тебе помощь, возьми ухо да прикуси его покрепче.
Вернулись домой спутники Хуана. Тот в сердцах обозвал их трусами и рассказал, как он с дуэнде разделался.
Наутро чуть свет пошли они дальше. Шли, шли и пришли на лесистую гору. Жажда их мучила. Вот Хуан-медведь и говорит:
— Поглядим какие вы мастера. Сперва ты, Вырви-Дерево, выкорчуй эти сосны. Потом ты, Заровняй-Гора, сровняй с землей эту гору, а я после вырою здесь колодец.
Так и сделали. В один миг Вырви-Дерево оставил гору без единой сосны, а Заровняй-Гора расплющил ее задом так, что она сделалась ровнее ладони. Тогда Хуан взмахнул своей семипудовой палицей и одним ударом вырубил глубокий колодец. Склонились все трое над колодцем, но ничего, кроме черноты, не увидели — уж больно глубок. Хуан-медведь и говорит:
— Что-то тут не так! Спустимся-ка в колодец по веревке и поглядим. Первым ступай ты, Вырви-Дерево! Если что — звони в колокольчик, мы тебя вытащим.
Ухватился Вырви-Дерево за веревку, стал спускаться, да вдруг его таким холодом обдало, что не выдержал он и позвонил.
Следом попытался спуститься Заровняй-Гора, да его вдруг так в жар бросило, что не стерпел он и тоже позвонил: поднимайте, мол, наверх!
Пришел черед Хуана-медведя — этот ничего не побоялся и достиг самого дна. Глядит — там пещера, а в ней три двери. Тут одна дверь отворилась, и вышла из нее девушка.
— Кто ты? — ахнул Хуан.
А она и отвечает:
— Я принцесса. Злой великан держит меня здесь в заточении с того дня, как я осмелилась до яблони дотронуться в королевском саду, а ведь отец строго-настрого запретил! И тогда земля разверзлась и поглотила меня. Да и тебе теперь несдобровать!
— Ну, это мы еще поглядим! — отвечает Хуан-медведь.
Не успел он договорить, как из двери выскочил здоровенный бык и помчался прямо на него. Не растерялся Хуан, вскинул свою семипудовую палицу и одним ударом уложил страшного зверя.
