— ПОДЛОЖИТЕ ДРОВ, ТЁТЯ! — сказала Русалка. — А вы не бойтесь, милые дети!
— А мы не боимся. Ведь Рыбушмены наши старые знакомые, — сказала Анечка- Невеличка.
— Я про другое. Я предупредила, чтобы вы не пугались, когда в комнату хлынет вода. Гостям ведь надо отворить двери настежь.
— Можно, я отворю двери настежь? — предложил Соломенный Губерт.
— Это будет очень мило с твоей стороны, — сказала Русалка.
Вообще-то когда Соломенный Губерт отворил двери, хлынуло не так уж много воды, потому что два Рыбушмена, самые сильные, пока входили остальные, боролись с волнами и не пропустили ни одной.
— Приветствуем вас, Рыбушмены! — воскликнула Тётя, а с ней вместе Русалка, Анечка- Невеличка и Соломенный Губерт.
— Благодарим! Благодарим! — ответили Рыбушмены. Они стряхнули с себя воду и сказали:
— Желаем Русалке здоровья, счастья и хорошего настроения!
— Спасибо вам, дорогие! Узнаёте ли вы меня? Мы ведь столько лет не виделись!
— А мы нет-нет и вспоминали вас и ужасно огорчились, когда узнали, что вы в плену! — сказали Рыбушмены.
— А я думала, вы меня забудете…
— Как можно! — крикнули все, как один человек.
— Ну тогда рассаживайтесь поудобнее, по-турецки, и расскажите, как жили-поживали.
Рыбушмены сели на пол, скрестили под собой ноги и прислонились к стене. Вместе с ними уселся по-турецки и Соломенный Губерт. Тётя, Русалка и Анечка-Невеличка сели в креслица, но не по-турецки.
— Стало быть, отпразднуем две встречи, — сказали Рыбушмены и добавили, поклонившись Анечке: — Мы ведь знакомы
Потом они поклонились и Соломенному Губерту.
— Конечно, знакомы! По нашей просьбе вы держали и удержали волны на Острове! — сказал Соломенный Губерт и добавил: — А как вообще-то дела?
— Да не очень! Переселяться приходится!
— Как? Вы переселяетесь с Острова? — спросила Анечка.
— Приходится! Наступил отлив!
— Значит, туда смогут вернуться Негритята-Лилипутаники? — сказал Соломенный Губерт.
— Кто-кто, а Лилипутаники туда не вернутся!
— Неужто они не добрались до Острова?
— Добрались! Все белые-белые! — сказали Рыбушмены.
— В колонну по два? — спросила Анечка-Невеличка.
— Кто их разберёт, таких мелких!
— Значит, они добрались в виде Муравьёв! — вздохнула Анечка и добавила: — Жаль, что им снова не удалось стать людьми!
— Стали они людьми! Не беспокойтесь! Их в Мастерской опять в людей переделали! — ответили Рыбушмены.
— Вот бы поглядеть! Только я не знаю, где эта Мастерская, — вздохнула Анечка- Невеличка.
— Они уже не в Мастерской! Они, скорей всего, на витрине! — сказали Рыбушмены.
— Их Абаба купил!
Соломенный Губерт даже присвистнул.
— Что ни подвернётся, всё покупает! — со вздохом продолжали Рыбушмены.
— Опасаемся, что нас тоже купит!
— А многих уже успел купить? — спросила Анечка.
— Лилипутаников купил, Кролика купил, Верблюда купил и вообще весь Зоологический Сад купил.
— Не везёт человеку, если его купят! — сказала Анечка.
— Конечно! Все с ним играют, а он — ни с кем и должен дожидаться, когда кто-нибудь соблаговолит с ним поиграть.
— А Кролику и Верблюду тоже не везёт, если их купят? — спросила Анечка-Невеличка.
— Ясное дело, — ответили Рыбушмены.
— Мне бы очень хотелось узнать, как это бывает и как это не везёт, когда тебя купят! — сказала Русалка. — Не может ли кто-нибудь рассказать об этом?
— Я могу рассказать, как не повезёт Самокату, если человек его купит! — воскликнул Соломенный Губерт.
— Пожалуйста! — попросила Русалка.
Соломенный Губерт откашлялся, одёрнул было курточку, но нащупал в кармане что-то твёрдое. Это что-то оказалось колесиком, полученным от Мартышки, и Соломенный Губерт сказал:
— Сперва мне хотелось бы узнать, для чего вот это?
Он вытащил часовое колесико и показал Тёте. Тётя ахнула и сказала:
— Хорошо, что ты не потерял его! От колесика ведь зависит наша судьба! Это колесико от Кареты подходит к часам, на случай если они сломаются.
— А что будет, если они сломаются? — спросил Соломенный Губерт.
— Они остановятся, а вместе с ними остановимся все мы, — сказала Тётя.
— Почему это?
— Потому что в нас тоже остановятся колесики.
— Разве в вас есть колесики? — спросил Соломенный Губерт Анечку-Невеличку.
— Кажется, нету.
— А в вас есть? — спросил Соломенный Губерт Ры-бушменов.
— А как же! — ответили Рыбушмены и напрягли мускулы, чтобы Соломенный Губерт потрогал и убедился, что в них есть колесики.
— Да откуда же они взялись? — спросил Соломенный Губерт.
— Их в Мастерской вставили.
Соломенный Губерт взглянул на Русалку и с грустью подумал, что в ней, вероятно, тоже есть колесики. Русалка опустила глаза, словно бы поняв, о чём Соломенный Губерт думает, и долго и печально глядела в одну точку.
Соломенный Губерт покраснел: он решил, что Русалка стала печальна, угадав его мысли.
— Значит, если часы остановятся, в н а с остановятся колесики? — спросил он громко.
Соломенный Губерт сказал «в нас», чтобы Русалка подумала, что и в нём имеются колесики, и перестала быть печальной. — Я сразу понял, что оно для чего-то необходимо, поэтому берёг его как зеницу ока! — сказал Соломенный Губерт, передавая колесико Тёте.
— Вы бережёте зеницу ока? — удивились Рыбушмены.
— Конечно, чтоб мошки не залетали!
— А как вы это делаете?
— Моргаю, и всё!
— Моргаете? А как это? Соломенный Губерт и Анечка моргнули.
— Вот здорово! — воскликнули Рыбушмены и попытались моргнуть, однако у них ничего не вышло.
Тётя тоже попыталась моргнуть, но у неё тоже не вышло.
Только Русалка не пыталась моргнуть. Она по-прежнему глядела в одну точку и казалась печальной. Соломенный Губерт пожалел поэтому, что вспомнил поговорку про зеницу ока, и, чтобы как-то всех отвлечь, схватил Разувайку и заиграл.
Однако Разувайка на этот раз звучала так грустно, что Соломенный Губерт даже удивился. Услыхав грустную мелодию, Русалка стала ещё пристальней и печальней глядеть в одну точку, а потом запела:
На свете Замок был,
А в нём краса-девица.
Дракон её любил —
И как тут не влюбиться!
На вал она взойдёт
Или в лесу гуляет,
Дракон за ней бредёт
И очи потупляет.
Краса-девица чахла,
А он грустил, бывало.
Потом она зачахла.
Потом её не стало.
Застенчивый Дракон
Рыдал по ней немало.
Стал невидимкой он.
Потом его не стало.
А Замок стал мрачней
И обветшал совсем;
В нём поселился Змей
И плакал надо всем…
Когда Русалка допела, все уронили по слезе: Тётя, Рыбушмены, Анечка-Невеличка и даже Соломенный Губерт.
Только Русалка не уронила слезу, а наоборот, стала веселей. Пока все ей хлопали, она сказала:
— Я даже не знаю, почему выбрала такую грустную песенку. Вероятно, потому, что на дворе скверная пора. Давайте-ка лучше, чтобы развеяться, послушаем рассказ о Самокате.
И Соломенный Губерт приступил к своему рассказу. Рассказал он вот что
Глава сорок седьмая, в которой Соломенный Губерт рассказывает
Купит человек самокат и заимеет его. Или скажет дома, что у всех самокаты, а у него нету. У кого у всех? У Губерта, что ли? У Губерта нету, а у всех есть. Значит, и у Губерта должен быть. И Губерт становится, как все. Есть у него теперь Самокат.
Есть он теперь у меня!
Появился Самокат вечером. Эх, жаль, что не утром! Вечером ведь, даже если все лампочки зажечь, плохо видно. Счастье, что подвесная лампа есть! Спущу-ка я её прямо до полу и погляжу на Самокат как следует. Ещё и понюхаю его — до чего здорово пахнет! Потом поглажу — шкаф и то не такой гладкий!
Проедусь по кухне и сразу заторможу. Когда никто не видит, въеду в комнату и упаду. И совсем не больно! Потом сяду на пол и колесико покручу. Сижу, кручу колесико, играю в мельницу, а сам жалею, что вечер. Эх, было бы утро! Я бы выбежал на улицу, крикнул бы и помчался под горку!
А не попробовать ли свести Самокат по лестнице? Здорово! Ведёшь его, а он, как гром, грохает. Выбежит дворник, увидит — Самокат гремит, захочет что-то сказать, а потом ничего не скажет. Только дверью хлопнет. А я вернусь домой и опять стану под лампой разглядывать Самокат.
Ужинать неохота. Сижу, а сам поверх тарелки на Самокат гляжу.
И мне вдруг кажется, что он сейчас поедет! Я выскакиваю из-за стола и кладу его на пол. Потом начинаю бояться, что об него споткнутся, и прислоняю к стене. Еда стынет, а я не ем. Говорю — не голодный, а сам опять к Самокату.
