— Капитан Кру доверил ее мне, — заявила мисс Минчин. — До своего совершеннолетия она должна оставаться у меня. Она может снова занять свои апартаменты. Ей нужно завершить образование. Закон станет на мою сторону.
— Полно, не обольщайтесь, мисс Минчин, — вмешался мистер Кармайкл. — Мистер Кэррисфорд не станет возражать, если Сара сама захочет к вам вернуться. Все зависит от Сары.
— В таком случае, — решилась мисс Минчин, — я обращаюсь к Саре. Возможно, я не очень-то вас баловала, — проговорила она не без смущения, — но вам известно, что ваш батюшка был доволен вашими успехами. И я всегда… гм… гм… вас любила.
Сара посмотрела на нее тем спокойным, ясным взглядом, который мисс Минчин совершенно не выносила.
— Любили, мисс Минчин? — сказала она. — Я этого не знала.
Мисс Минчин покраснела и выпрямилась.
— А следовало бы знать, — произнесла она. — Впрочем, дети никогда не понимают, что для них лучше. Мы с Амелией всегда говорили, что вы самая умная из наших воспитанниц. Неужели вы поступите против воли вашего батюшки и не вернетесь ко мне?
Сара шагнула вперед и остановилась, молча глядя на нее. Она вспомнила тот день, когда мисс Минчин объявила ей, что у нее никого нет и ей грозит опасность оказаться на улице; она вспомнила долгие голодные часы, проведенные на чердаке в обществе Эмили и Мельхиседека.
— Вы знаете, почему я не хочу возвращаться к вам, мисс Минчин, — сказала Сара, не отводя от нее глаз. — Вы это очень хорошо знаете.
Суровое лицо мисс Минчин вспыхнуло от гнева.
— В таком случае вы никогда не увидите ваших подруг! — вскричала она. — Я позабочусь о том, чтобы ни Эрменгарде, ни Лотти не разрешили…
Мистер Кармайкл прервал ее, вежливо, но твердо.
— Простите, — сказал он, — Сара будет видеться со всеми, с кем пожелает. Не думаю, что родители ее подруг ответят отказом на приглашение мисс Кру навестить ее в доме опекуна. Мистер Кэррисфорд позаботится об этом.
Надо признать, что даже мисс Минчин пришлось отступить. Уж лучше бы у Сары был дядюшка-холостяк! Он мог бы вспылить, если бы посчитал, что с его племянницей дурно обошлись, но и только! Мисс Минчин тут же поняла, что родители вряд ли запретят своим дочерям дружить с юной наследницей алмазных копей. А расскажи мистер Кэррисфорд, как дурно обращались с Сарой Кру, это будет грозить мисс Минчин большими неприятностями.
— Вы берете на себя нелегкую задачу, — сказала индийскому джентльмену мисс Минчин, направляясь к выходу. — Вы сами это скоро поймете. Это неблагодарный и лживый ребенок. — И, повернувшись к Саре, добавила: — Теперь вы, верно, снова чувствуете себя принцессой.
Сара опустила глаза и слегка покраснела: ей подумалось, что людям чужим, хотя и очень добрым, будет поначалу не так-то легко понять ее фантазии.
— Я… старалась всегда ею оставаться, — тихо отвечала она, — даже когда голодала и зябла. Я…
— Теперь вы уже можете больше не стараться, — ядовито заметила мисс Минчин и вышла. Рам Дасс поклонился ей вслед.
Вернувшись в школу, мисс Минчин направилась к себе в гостиную и послала за мисс Амелией. Она сидела с ней запершись дотемна, и, надо признать, мисс Амелии пришлось в тот день выслушать немало горьких слов. Не раз она лила слезы и утирала их платком. Какое-то замечание мисс Амелии так разгневало мисс Минчин, что она чуть ее не ударила; впрочем, все завершилось самым неожиданным образом.
— Я не так умна, как ты, сестра, — сказала мисс Амелия, — и всегда боялась тебя рассердить. Возможно, и для нас, и для школы было бы лучше, если бы я не была такой робкой. Признаюсь, я всегда думала, что было бы куда лучше, если бы ты не обращалась так сурово с Сарой Кру и получше одевала бы ее и кормила. Я-то знаю, что она слишком много работала для ребенка своего возраста, а жила впроголодь…
— Да как ты смеешь мне такое говорить? — вскричала мисс Минчин.
— Не знаю, — отвечала с бесшабашной отвагой мисс Амелия, — но раз уж я начала, то, пожалуй, будь что будет, кончу. Это умная и хорошая девочка — за добро она бы отплатила тебе сторицей. Только добра-то она от тебя и не дождалась. Сказать по правде, она была для тебя слишком умна, и ты не могла ей этого простить. Сара нас обеих видела насквозь…
— Амелия! — возопила мисс Минчин, глядя на сестру с такой яростью, словно собиралась надавать ей пощечин и сбить с головы чепец, как не раз поступала с Бекки.
Но мисс Амелия закусила удила.
— Да, да! — кричала она. — Сара нас обеих видела насквозь! Она понимала, что ты злая и вздорная женщина, а я — глупая и слабая, и до чего же мы обе низки и вульгарны! Пока она была богата, мы ползали перед ней на коленях, а стоило ей потерять состояние, как стали дурно с ней обращаться. Впрочем, она-то всегда вела себя как принцесса, даже когда обнищала. Да… да… как маленькая принцесса!
Тут с бедной женщиной сделалась истерика: она плакала и хохотала, раскачиваясь из стороны в сторону, так что мисс Минчин лишь в ужасе взирала на нее.
— А теперь ты ее потеряла, — истерически кричала мисс Амелия, — а какая-то другая школа завладеет ею и ее деньгами! Будь она такой же, как все, она бы рассказала, как с ней тут обращались, и тогда все родители забрали бы от нас детей и мы бы разорились. И поделом! Тебе это было бы даже полезнее, чем мне, потому что ты женщина бессердечная, Мария Минчин! Ты бессердечная, себялюбивая, вздорная женщина!
Она так кричала и задыхалась, что испуганной мисс Минчин пришлось, проглотив негодование, отпаивать ее валерьяной и давать ей нюхательную соль, чтобы она успокоилась.
С этих пор старшая мисс Минчин стала побаиваться сестры, которая, как выяснилось, была далеко не так глупа, как казалось, и могла при случае высказать неприятные истины, выслушивать которые совсем не хотелось.
В тот вечер, когда воспитанницы собрались, как обычно, перед сном у камина в гостиной, в комнату с письмом в руке вошла Эрменгарда. На ее круглом лице было какое-то странное выражение. Было видно, что она чем-то очень обрадована, но вместе с тем и до крайности удивлена.
— Что случилось? — закричало сразу несколько голосов.
— Ты случайно не узнала, что это был за скандал у мисс Минчин в гостиной? — спросила Лавиния с любопытством. — Они там кричали и спорили, а потом у мисс Амелии сделалась истерика и ее уложили в постель.
— Я только что получила письмо от Сары, — ответила Эрменгарда, поднимая руку с письмом, чтобы все видели, какое оно длинное.
Она говорила медленно, словно никак не могла опомниться.
— От Сары? — вскричали воспитанницы.
— А где она? — чуть не взвизгнула Джесси.
— В соседнем доме, — отвечала Эрменгарда еще медленнее. — У индийского джентльмена.
— Где?.. Где?.. Ее прогнали?.. А мисс Минчин знает?.. А о чем они спорили?.. Почему она прислала письмо?.. Рассказывай! Рассказывай скорее!
Все раскричались, а Лотти жалобно заплакала. Эрменгарда ответила не сразу, — казалось, она пытается осознать что-то чрезвычайно важное.
— Алмазные копи были, — решительно сказала она наконец. — Они были! — И, заметив, что все смотрят на нее в крайнем изумлении, прибавила: — Копи были настоящие. А потом случилась ошибка. Что-то там произошло, и мистер Кэррисфорд решил, что они разорились…
— Кто это — мистер Кэррисфорд? — крикнула Джесси.
— Индийский джентльмен. И капитан Кру так подумал — и умер. А у мистера Кэррисфорда было воспаление мозга, и он скрылся. Он чуть не умер. Он не знал, где Сара. А в копях нашли россыпи алмазов — прямо миллионы! И половина из них принадлежит Cape — они ей еще тогда принадлежали, когда она на чердаке жила и у нее никаких друзей, кроме Мельхиседека, не было, и кухарка ее вечно ругала. А мистер Кэррисфорд ее сегодня нашел… Она сейчас у него — и никогда сюда не вернется… И будет еще больше принцессой, чем раньше… в сто пятьдесят тысяч раз больше! А завтра я пойду к ней в гости. Вот!
Тут поднялся такой тарарам, что даже самой мисс Минчин не удалось бы его прекратить. Она и не пыталась, хотя и слышала шум. На это у нее просто не было сил. Мисс Амелия рыдала в своей постели; а мисс Минчин думала о том, что известие о Сарином наследстве какими-то таинственными путями уже просочилось в школу и что все служанки и все воспитанницы будут, ложась спать, его обсуждать.
Понимая, что в этот день можно забыть о всех правилах, воспитанницы чуть не до полуночи оставались в классной комнате и слушали, как Эрменгарда снова и снова читает письмо, в котором излагалась история не менее удивительная, чем те, что, бывало, рассказывала им Сара. У этой новой истории было, однако, то поразительное преимущество, что она произошла с самой Сарой и индийским джентльменом, живущим совсем рядом.
Бекки, тоже узнавшая поразительную новость, ускользнула к себе на чердак раньше обычного. Ей хотелось побыть одной и взглянуть еще разок на волшебную комнату. Неизвестно, что будет с этой комнатой. Скорее всего, вещи заберут назад — не оставлять же все мисс Минчин! — и чердак снова станет пустым. Как ни радовалась Бекки за Сару, в горле у нее стоял ком, а слезы застилали глаза, когда она поднялась на чердак. Сегодня не будет ни огня в камине, ни яркой лампы под розовым абажуром, ни ужина, ни принцессы, рассказывавшей ей сказки. Да, принцессы не будет.
