раздумье допевать. А усталая Данька в углу на кут-
нике свернулась и под стряпухину песню заснула.
Утром протопоп Аввакум на мастерство Ерофеихи
удивился. На лавочках и залавочках лежали-нежи-
лись теплые пряники, как загорелые кирпичики, брон-
зой отливали, и все картинки и слова на них отпе-
чатались такие четкие да ясные, что слепые могли
разобрать. Оглядел Аввакум пряники с двух сторон,
на вкус попробовал и молвил, ухмыляясь в бороду:
«Что лицо, что нутро — пряники истинно царские!»
Это были самые первые городецкие пряники и по ви-
ду и по вкусу. Тут звонариха большую городецкую
корзину внесла, льняную городецкую скатерть-само-
бранку в нее раскинула и все пряники ловко уложи-
ла и завернула. И помчался протопоп на ямских ло-
шадях в столицу, царя с царскими чадами и домочад-
цами расписными городецкими пряниками угощать.
А звонарю с просвирней наказал таких пряников
больше печь и ему на Москву посылать.
Как-то сумел Аввакум корзину с пряниками к
царскому столу доставить. На том праздничном пиру
у царя, кроме родни, все знатные князья, бояре и
попы с Никоном сидели. После щей, каши да осетри-
ны на стол блюдо с городецкими пряниками подали.
Тут царь и гости на них навалились и не вдруг раз-
глядели, что на них нарисовано и написано, а кто и
разглядел да смолчал: говорить некогда было.
Как ни хороши были пряники, всей корзины гос-
ти не осилили, сколько-то пряников осталось. После
сытной трапезы царь с царицей и все гости спать за-
валились, а царские сыновья Петька с Ванькой ос-
татки пряников делить начали, чтобы из них, как из
кирпичиков, на полу крепости строить. Пряники по-
ровну никак не делились, и стали озорники громко
спорить. Проснулся царь от шума и слышит, как сын-
ки перекоряются: «Дай мне одного черта Никона!» —
«А ты дашь мне царя в котле?» — «Давай поменяем
кукиш на каракулю!»
Встал царь с постели, к сыновьям пришел: «Что
вы тут раскричались, матушке-царице спать не дае-
те?» — «Да вот, батюшка, пряники пополам никак
не поделим. С рогатым Никоном пять штук, а с ца-
рем в котле — три. Кукишей да каракулей тоже не-
чет!»
Забрал царь у сынков пряники, стал у окна раз-
глядывать. Батюшки светы, что он увидел! Каждый
пряник с разных сторон был расписан да разрисован.
Вот патриарх Никон с хвостом и рогами. И слова для
ясности: «Собака Никон бедных грызет!» Вот сам
царь в аду сидит, в котле кипит. И подпись внизу:
«Царю Алексею в аду сидеть, в котле кипеть!» Вот
кукиш на прянике и слова для понятности: «Не крес-
тись кукишем!» И на каждом прянике разные кар-
тинки непотребные и слова безбожные, богохульные.
Больше всего разгневался царь на пряники с изобра-
жением самого себя. В короне и с державой в руке он
сидел в котле под охраной двух рогатых чертей. В тот
же день собрал царь всех попов, и стали они судить да
рядить, что с еретиком и богохульником Аввакумом
делать. Вызвали протопопа и стали его всячески стра-
щать. Но на все их пугания Аввакум отвечал, что
придет время, когда не в аду, а наяву бедный будет
из богатого сок выжимать, достанется тогда и кня-
зьям и боярам, а паче всех отступнику Никону. Тут
царь и все церковники еще пуще разошлись, по-
велели схватить Аввакума и в далекую Сибирь
угнать.
А среди простого народа молва пошла, что Авва-
кум царя с Никоном пряниками с «кукишем» накор-
мил, за это и в Сибирь отправлен. Мятежный прото-
поп в далекой ссылке от голода и холода погибал, а
пряничное дело в Городце не затухало. Звонариха без
устали пряники пекла и приемыша Даньку своему
искусству научила. А умельцы Лука Гром да Фока
Каленый новые гнезда-формочки и печатные прянич-
ные доски готовили. Пряники городецкие стали еще
вкуснее, рисунки на них задиристее и злее, а слова
такие, что царь, бояре и попы сна лишились. Любо
было людям на картинки поглядеть, как черти бояр
поджаривают, узнать, что попов клеймят грабителя-
ми и распутниками. Потому и раскупались пряники
нарасхват, не столько для еды, сколько для души.
Посоветовался царь с попами да боярами и распо-
рядился торговлю зловредными пряниками запретить,
а народу не дозволять их покупать и есть. Стали цар-
ские шиши да ярыжки по базарам шнырять, у людей
из рук крамольные пряники отнимать, народ в застен-
ки сажать и батожьем бить. Но проще было запре-
тить людям воздухом дышать, чем те городецкие пря-
ники покупать. Как узнали люди, что их любимый
пряник под опалой, стали без удержу его покупать,
а неизвестно кто и где не уставал его выпекать. На-
род все больше волновался и бунтовал. Поневоле при-
шлось царю попа Никона из патриархов прогнать, а
непокорного Аввакума из Сибири вернуть, чтобы про-
стой народ утешить.
Только не на радость себе царь и церковники Ав-
вакума вернули. С возвращением протопопа совсем
запустели церкви в столице, потому что народу бы-
ла желанна и мила не вера, а воля. На церковном
соборе Аввакум паки возмущал народ, церковь пра-
вославную опять бранил вертепом разбойничьим, а
попов прощелыгами и распутниками. За такое буй-
ство Аввакума в цепи заковали, к студеному морю
увезли и в бревенчатую клетку-тюрьму на погибель
бросили.
А на городецких пряниках появились новые злые
картинки и слова против царя, бояр и попов. Царь
опять боярскую думу собрал. И решили не ловить тех
людей, кто пряники покупает да ест, а разыскать ли-
ходеев, что те зловредные пряники пекут. Поначалу
все царские шиши и ярыги по столице рыскали, вы-
нюхивали, откуда пряники привозят. Потом самый
хитрый, Старый Ярыга, с десятком шишей да ярыжек
за Волгу в Городец поехал, чтобы доподлинно разуз-
нать, кто пряниками народ мутит и будоражит.
Городецкий звонарь Ерофеич все в той же избуш-
ке у церковушки жил, когда надо, в колокола звонил.
Ерофеиха неустанно пряники пекла, а Данька ей в
том деле помогала — и на базаре торговала, и через
надежных дружков в столицу отправляла. Пряничное
дело бойко пошло. Мать-звонариха купила Даньке за
раденье новый сарафан цветной, да платок огневой,
да коты-башмаки с подковами. Городецкие умельцы
Фока и Лука не забывали вечерами в избушку зво-
наря заглянуть, Даньке подмигнуть и лишние пря-
ники для отправки забрать.
Вот как-то перед весенним праздником Ерофеиха
с Данькой много пряников напекли. Три корзины для
отправки в столицу сдали, а с остатками Данька на
свой базар вышла. Как раз в тот день по Городцу
царские шиши да ярыги рыскали, узнавали, кто пе-
чет запретные пряники. Вот видят они, что люди от-
куда-то пряники несут, не столь едят, сколь на них
глядят да царя с боярами ругают. Вдруг песенку в
калашном ряду услыхали:
Ой, пряники медовые,
Мягкие, фунтовые,
Не жуй, не глотай,
Только брови поднимай!
Ой, для малых ребятишек,
Для девчонок и парнишек,
Шалунам, озорникам
И беззубым старикам!
Сами печем, отдаем нипочем —
С пылу, с жару, алтын за пару!
Окружили царские ярыги прянишницу, схватили и
в приказ на допрос поволокли. Как нарочно, им на-
встречу Лука да Фока подвернулись, на харчевню
ярыгам кивнули и шепнули, что в том доме уха из
стерлядей и осетрина заливная хороши и дешевы, а
сусло-брагу и совсем задаром можно пить. Ярыжки и
