шиши все голодные были, в харчевню ввалились
Даньку в угол посадили и столом задвинули. И, пока
им еду да питье припасали, стали у девки допыты-
ваться, кто в Городце незаконные пряники печет. Не
испугалась Данька и смело Старому Ярыге такое вы-
палила: «Да, чай, сама не маленькая. Чай, сама пек-
ла!» Но хитрый старик не унимался: «А где та изба
да печка, что на всю Русь озорные непотребные пря-
ники печет?» Данька и тут не сробела и так Ярыге
ответила: «На родине моей родной матушки, в род-
ном селе, за синим лесом, под синим небом, у чиста
поля, у Синя камня. Утром выйдешь, к ночи добре-
дешь!»
Пока прянишница ярыгам зубы заговаривала,
Лука да Фока с хозяйкой харчевни словом переки-
нулись, с хозяином перешепнулись. Потом к ярыгам
подсели и сказали, что эта девка с пряниками и вправ-
ду откуда-то из-за леса появляется. Тут царским лю-
дям на стол уху подали, и осетрину, и вино зеленое,
и брагу-сусло ядреную. Когда все наелись да напи-
лись, Старый Ярыга приказал лошадей в повозки за-
прягать, чтобы всем скакать туда, где девка пряники
печет. А Лука Гром да Фока Каленый глиняную бу-
тыль в прутяной корзине из харчевни вынесли и в
повозку Старому Ярыге поставили, на тот случай, ес-
ли в дороге жажда доймет.
И поскакали царские люди за синий лес, туда, где,
по слухам, пряничное заведение было. Даньку на пе-
реднюю повозку рядом со Старым Ярыгой посадили,
чтобы дорогу показывала. На сороковой версте лес-
ной дороги захмелевшим ярыжкам из глиняной по-
судины испить захотелось, быстро ее опорожнили и,
проехавши деревню да поле, в еловый лес уперлись.
Среди седых елей большой Синий камень лежал, а во-
круг далеко мелкие камни россыпью поразбросаны.
Тут Данька-прянишница из повозки выпрыгнула, под-
вела ярыжек к тому Синему камню величиной с ба-
ню и такое молвила: «Вот здесь из песочка да гли-
ны пряники мешу, в солнышке на камне пеку, а тег
что неудачами получаются, кругом по лесу да по по-
лю раскидываю». И на камни-голыши рукой показы-
вает. Нахмурился Старый Ярыга и грозно сказал:
«Ты, девка, нам головы не морочь, а указывай заве-
дение, в коем пряники пекут. А ино как заголим са-
рафан, да растянем на камне, да почнем лозой па-
рить!..»
Данька в ответ на Синий камень скакнула, баш-
маком притопнула и прикрикнула: «Да вот тут! Вот
здесь, на этом камне, пряники пеку!» И начала она
на том камне плясать да припевать. Так заплясала,
закружилась, что сарафан на ней колоколом стал, от
ее круженья у царевых холуев в глазах зарябило и в
голове помутилось. Старому Ярыге подумалось: «Что-
то неладное со мной деется... Выпил лишнего а ли
девка эта пляской своей околдовывает?»
Хотел приказать Ярыга, чтобы Даньку схватили и
связали, да не успел, от круженья в голове на четве-
реньки упал, и язык отнялся. Каждый раз, как Дань-
ка башмаком притопывала, из-под каблука искры
летели, а камень в землю оседал. Все ниже и ниже
прятался камень, а искры не переставали сыпаться.
Ярыги и шиши от того все больше жмурились, в гла-
зах у них земля вдруг к небу пошла, и все они один
за другим у Синего камня на луговину повалились.
А Данька еще раз, последний, притопнула, приухну-
ла и, видя, что ярыжки валяются как убитые, быстро
разулась, башмаки в руки взяла, сарафан подобрала
да и побежала в родной Городец.
Царские холуи, провалявшись полдня, чуть очу-
хались, к ручью напиться приползли да тут опять до-
сыпать свалились. Рано поутру их местные жители
нашли, разбудили, спросили: «Откуда вы?» А у яры-
жек в головах все перемешалось, потому отвечали они
что-то несуразное: «Из-за синя леса, от Чиста поля^
от Синя камня!» Переглянулись люди, лошадей с по-
возками в лесу разыскали, упряжь поправили, по-
могли царевым слугам в телеги забраться и обратную*
дорогу показали. Когда ярыги в приказ вернулись,
родня, сватья да кумовья, их виду удивились: «Где
вы были, бедные?» А ярыжки отвечали как одуре-
лые: «За синим лесом, под синим небом, у Чиста
поля, у Синя камня!»
А на базарах Руси опять появились свежие да
пригожие печатные пряники. И не было для народа
заманчивее лакомства. По велению царя и святых
отцов-церковников сожгли вместе с тюрьмой бесстраш-
ного и грозного узника Аввакума. Его прах вместе с
пеплом по мерзлой тундре ветер развеял, а «грамот-
ки аввакумовы» да расписные пряники городецкие
продолжали нести в народ мятеж и крамолу.
Одна изба в Городце по утрам и вечерам трубой:
дымила, русская печь с широким челом жаром ды-
шала, а перед ней молодая прянишница Данька хло-
потала. А старая мать-звонариха в сторонке сидела,
глядела и радовалась. И тихо напевала свою песню*
раздумье:
Ярый мед, хожалый мед,
Дар лесов и дар полей,
С добрым хлебом яровым
Воедино силы слей!
Чтобы пряник городецкий,
Расписной да озорной,
Гоголем ходил в народе,
Как Бова-силач герой!
Чтобы пряник, наш сударик,
Расходился по рукам,
На потеху добрым людям
И на славу землякам!
Потом и другие умелые люди переняли и перехва-
тили пряничное дело. Еще сильнее запахло над За-
волжьем и всей Русью городецкими мятежными пря-
пиками. Синий камень, на котором Данька-пряниш-
ница плясала, царских ярыжек обморочивая, и сей-
час прячется в заволжских лесах у села Чистого По-
ля. Как втоптала его плясунья, так и лежит, только
макушка из земли видна. Ручей, что мимо Синего
камня бежит, люди исстари речкой Пьяной зовут. А
ъокруг Синего камня, по полям и перелескам, «Дань-
кины неудачи» — мелкие голыши пораскиданы. В
старину на чистополыцине их «городецкими пряни-
ками» звали и, чтобы пахать не мешали, на меже в
кучки собирали.
Это было в пору, ког-
да на заброшенных славянских идолищах истлевали
осиротевшие деревянные боги-истуканы, а на смену
им уже появлялись убогие церковушки на смолистых
столбах с дубовым крестом на островерхом шатре.
Суровый воин Чингис еще не успел проскакать по>
Руси на своем страшном коне, сотрясая землю от края
до края. Северные племена славян пахали и сеяли,
охотились и рыбачили по соседству с племенами морд-
вы и черемис. Тогда-то и родились такие русские при-
меты-пословицы: «С мордвой водиться грех, зато луч-
ше всех!», «У черемис только онучки черные, а со-
весть белая!» Люди разных племен жили по-разному,
имели разные обычаи и молились разным богам, но
старались жить мирно, пока их князьков не одоле-
вала корысть и зависть.
1
Жили между Волгой и Ветлугой труженики-хле-
боробы. Охота, рыболовство да пчелки дикие от их
рук тоже не отбивались. Сами пахали и сеяли, лен
да жито выращивали, сами одежку и обувку масте-
рили. Старый скряга Ширман тем племенем управлял
и всему головой был. Слово его было законом неписа-
ным: как Ширман скажет, так оно и будет. И это не
потому, что он был умнее всех, а своим богатством да
упрямством осиливал.
А у охотника Черкана все богатство по лесу гуля-
ло. Что луком да копьем в лесу добывал, тем и семью
свою кормил, одевал. Жена охотницкая Кокшага да
три дочки по дому хозяйничали — горох да кисель
варили, лен пряли, холстину и онучи ткали да еще
