Странные пошли места, темные, редко встретишь солнечную поляну, где без страха заночуешь, все заросли да овраги, пни да ямы. Кругом ни охотника, ни прохожего, только черные птицы и дикие звери. Сколько раз хотелось Ване повернуть назад, пусть с позором, но вернуться домой, или пропить все деньги в кабаке, а потом – будь что будет: свинарник или тюремный острог. Проще пареной репы – развернуть конягу, но в последний миг что-то останавливало его и заставляло продолжать путь. Впереди парня ждали страшные места, невиданные, по сторонам все елки, да сосны, да валуны, покрытые вечными мхами. Сгинешь здесь, и никто не узнает. Кости волки да лисы растащат по округе.
Прошло много времени, пока ступил Иван на берег Студеного моря, посмотрел на серые волны и белые облака, на мокрый песок, а отдыхать вернулся в лес, там спокойней. В озерце наловил непуганых окушков, сварил знатную уху, аж ложка стояла, славно отужинал и, накрывшись тулупом, завалился спать.
Проснулся Ваня посреди ночи от страха. Вой ветра был подобен крикам чаек, деревья в ужасе скрипели, а догоревший костер еле светился бордовыми глазами угольков. Начиналась буря.
Сон как рукой сняло.
Ваня вышел на берег и огляделся. У камня валуна сидела девушка с прялкой, русая коса с голубой лентой раскачивалась в такт прялке.
Ночная гостья была прекрасна, платье расшито бирюзой и изумрудами, в волосах гребень с рубинами. Страх пропал, и Ваня, спотыкаясь о камни, приблизился к красавице. Но тут девушка сама повернулась к парню.
– Ты кто и откуда здесь взялся? Люди испокон веков обходят эти места стороной! – сказала пряха, а сама продолжала прясть пряжу. Ее голос зазвучал музыкой, даже бушевавшая вокруг непогода не заглушила его, и в то же время в нем чувствовалась необъяснимая сила.
– Я Иван, дружинник Великого князя, а ты кто, ненаглядная краса? – с трудом вымолвил Ваня, кланяясь до земли. Он сам подивился своей храбрости, в родной деревне он за версту обходил красных девиц.
Девушка сверкнула голубыми глазами, и румянец пробежал по щечкам.
– Я Стреча, богиня судьбы. Никто из людей не должен видеть меня, тем паче, как я пряду. А ты, крестьянский сын, подобру-поздорову уходи поскорей туда, откуда пришел.
– Стреча, Стречушка, я не буду смотреть на пряжу, эка невидаль. Мне на тебя поглазеть охота. Дай мне еще хоть одну минуточку полюбоваться на твою красоту, может, последний раз в жизни видимся-то, а?
– Ну что ж, глазей, деревенщина. Однако поведай, как на духу, зачем в наши края пожаловал? Разбойничать или озорничать? И не вздумай врать, я все вижу и знаю наперед!
Ваня как сбросил тяжкий груз со своих плеч – все поведал прекрасной богине-пряхе, ничего не утаил и не приукрасил. Молча богиня выслушала молодца.
– Значит, желает твой князь обрести вечную молодость, подобно легендарной птице Феникс?
– Желает, ох как желает! И наказал мне, что если не выполню его волю, то жить мне всю жизнь в свинарнике. Не хочу я доли такой подлой, лучше голову сложу здесь за Отечество, чем свиней и хряков обхаживать весь свой век.
– Только твоей головы здесь не хватает. Ладно, ведаю я, что твой князь еще поживет, не скоро еще его нить порвется. А тебе более ничем помочь не могу, уходи отсюда скорей. Не в моей власти давать людям вечную молодость.
– Посоветуй, Стречушка, а то погибну ни за грош! Все исполню, что скажешь! Ни в чем я не виноват, никого не обидел почем зря, не оскорбил, не оговорил.
– Врешь, Ваня, ох и врешь, с отцом ругался али нет?
– Было, каждый день вспоминаю и плачу, Стречушка!
– Даже не знаю, чем тебе помочь. Ты, небось, у себя в деревне наслушался бояновских сказок о живой воде да молодильных яблоках, но нет их здесь.
– А что есть-то, Стречушка?
– Молчи, лапоть деревенский. Ладно, так и быть, подскажу. Надо тебе раздобыть волшебную дудку Живы или Весны, так вы, люди, ее кличете. С помощью своей чудесной дудки каждый год после холодной зимы она пробуждает землю ото сна и вновь дает ей молодость, а главное, силушку любить и родить. Каждый год молодая листва зеленеет на деревьях, а трава и цветы украшают поляны. Ищи её, может, она и сжалится над тобой, деревенщиной. Подарит, глядишь, свою дудочку или испепелит тебя в золу, как на лесном пожаре. Не знаю и не могу тебе открыть судьбу твою, поэтому ступай ищи Живу.
– А где ж я её найду-то?
– Ничего-то душа твоя еще не ведает, а ум спит богатырским сном. Запоминай: как услышишь, в чаще кукует кукушка, туда и иди, глядишь – и Живу узришь. Слушай свое сердце, оно тебя приведет. А теперь прощай!
– Прощай, Стречушка, спасибо за науку и совет. Да ответь напоследок: увидимся ли мы еще с тобой на этом или ином свете, а? Не видел я такой красоты в жизни даже в столице!
– Иди, дурень, у тебя глаза только приоткрылись и мир ты только начинаешь понимать. Запомни: красота без добра – ничто, прах и зола.
Стреча умолкла и исчезла, отвернулась от Ивана, словно и не было девушки с прялкой на берегу. Тишина, песок да камни, и море все гонит и гонит на берег белогривые волны. Привиделось, что ли, али приснилось?
Всю ночь, как малое дитятко, проплакал наш Ваня, всё вспоминал далекий дом, родную мать с отцом, озорных друзей и всю родню, даже припомнил князя, которого и видел-то всего один раз, да так ревел, что выплакал все слезы, что были у него, до самого потайного донышка.
Вани-недоросля не стало, он остался между серыми валунами и кривыми березками. Другим человеком проснулся утром Иван. Даже кобыла почувствовала перемену в седоке и наконец-то стала послушной.
Путника ждал дикий, первозданный лес, лишь в полдень он с трудом пробрался на лесную поляну. Слышит, в глухой, заросшей вершинке закуковала кукушечка – небесная посланница.
Только нет к ней прямой дорожки – кругом болото, коварные кочки, как головы гигантских жаб, возвышаются среди коричневой жижи. Делать нечего, переоделся во все чистое Иван, сплел венок из березовых веток и начал пробираться в самую глушь, где невидимая птица считала то ли княжеские года, то ли его шаги.
Пробился, но исцарапался ободрался так, что все тело горит. Смотрит, а на старой черемухе сидит вещая кукушка и совсем его не боится. До земли поклонился птице Иван и говорит:
– Кукушечка, помоги мне, подскажи, где найти Живу-Весну. А вот тебе мои подарочки – березовый веночек, сухарики и медные грошики, все мое состояние дарю тебе.
Непростая оказалась птица. Повернулась к нему кукушка и отвечает человеческим голосом:
– Спасибо за подарки и угощения, да только сестре моей, Стрече, ты до земли кланялся, а мне только до пояса.
До земли поклонился Иван. Тут и обернулась птица милой девицей с венком из весенних цветов на русой голове. Поклонился опять Иван и поведал, что за кручина привела его к ней.
Выслушала юная Весна-Жива и молвила:
– Помогу я тебе, отрок. Кому, как не мне, служить любви и жизни, но только если ты мне сослужишь великую службу!
– Я согласен. Что делать?
– Клянись не на живот, а на смерть!
– Клянусь!
– Так вот, видишь, мой дом окружает это гнилое болото, которое кишмя кишит змеями. Они заползают в птичьи гнезда и выпивают яйца, едят птенцов, не дают моим птичкам спокойной жизни. Я пройти не могу, чтобы не запачкать платье белоснежное да сафьяновых сапожек. Одолеешь их – твоя волшебная дудочка, а на нет и суда нет.
– Одолею.
Достал Иван из-за пояса крестьянский инструмент – топор, и прямиком в болото. Как накинулись на него змеюки поганые, за сапоги кусают, норовят под рубаху попасть и крови молодецкой напиться, чтоб упал Иван бездыханный и в черной болотной жиже захлебнулся.
Но Иван не сдается, парень не промах, пусть и деревенский, рубит и топчет змеюк, серые головы да скользкие хвосты налево и направо летят без разбору…
Час прошел, второй, а за ним и третий, а змей как было видимо-невидимо, так и осталось.
Ступить невозможно, кругом одни гады. Устал Иванушка, уж ноги не держат и руки трясутся топор выскальзывает. Пробился обратно к краю болота и там упал на твердую землю. Лежит и от обиды, что не может победить болотных гадов, родную землю кусает.
Только перевел дух Иван, как слышит, рядышком журчит ручей, и видит, что из болота с великим трудом пробивается и кое-как струится водица. Огромный валун перегораживает сток, оттого и болото образовалось. Сообразил Ваня, что делать надо, и усталость как рукой сняло.
Осмотрел парень камень, попробовал сдвинуть руками – никак. Срубил длинную жердь – валун даже не пошевелился. Впряг лошадь, вдвоем натужилились из последних сил, и пошел, пошел камень в сторону, открывая воде широкую дорогу. Хлынули черная жижа, ряска да водоросли, пробивая широкое русло. Теперь попробуй останови!
Прилег на берег Иван и проспал до утра, как младенец, ничего не слыша и не видя: сама Жива охраняла сон парня. Рассвело. Огляделся Иван и видит, ушла вода, остались только небольшие лужицы, где копошились последние змеи, маленькие и уже совсем не страшные. Но рано радоваться, кругом еще зимняя грязь и прошлогодний сухостой – осока да камыш. Достал огниво, ударил по кремню, полетели рыжие искры, враз заполыхали прошлогодние травы да листва, а заодно огонь и последних гадин извел под корень.
