И этим источником является невинность. Именно чистота невинности питает магию ведьмы, и первичный источник этой чистоты — маленькие дети. Так что ведьмы набираются сил отвратительнейшим способом: поедают детей. Пока ведьма непрестанно питается плотью и кровью невинных, ее силы безграничны. Говорят, Лесная Ведьма, погибшая в огне в 1056 году, за семьдесят пять лет своего кровавого царствования съела около пятисот детей.
Важно понимать, что чем старше ребенок, тем меньше у него остается невинности, которую может поглотить ведьма. Чем неопытнее ребенок, тем большую силу она получает. Таким образом, младенцы — самые вероятные жертвы, и дети Времии будут в безопасности лишь тогда, когда каждое беловыведенное чудовище будет истреблено и отправлено в то нечистое место в Гегууле, откуда оно появилось.
Однако же старинные рассказы о ведьмах, которые утаскивают детей из постелей и варят их на ужин, несколько преувеличены. Ведьмы, как и все остальные, могут выкрасть ребенка из его кроватки, но подобное воровство не даст им почти ничего. Если ведьма заберет ребенка насильно, это принесет ей лишь кратковременный слабый дар. Чтобы надолго получить внушительную мощь, ведьма должна раздобыть свой источник силы через честную сделку — тревожный отголосок сделки, которую каждая ведьма заключает с Белой Феей сразу после беловыведения. Если ребенок все еще неразумный младенец, тогда сделка заключается с его родителями.
Рапунцель прекратила читать. Ее горло сдавило, а пальцы заболели — так крепко она сжимала книгу.
Невинность — источник магической силы. А Ведьма всегда называла ее самой невинной девочкой, когда-либо жившей на свете. Она говорила, что это делает ее безупречной.
Значит ли это, что она — источник силы Ведьмы?
Да.
— Но она меня не съела, — заметила Рапунцель, хоть ей и не верилось, что она вообще думает о таком. — Ведьма могла съесть меня — это бессмыслица какая-то. Она же не может питаться моей невинностью, если она меня не съела. Так написано в книге.
— Что ж, что бы она там ни делала, — заявил Джек, — ведьма тебя использует. Ведь заключила же она Сделку с твоими родителями? Ей же не пришлось забирать тебя насильно?
Захлопнув книгу, Рапунцель бросила ее на одеяла.
— Не собираешься читать дальше? — требовательно спросил Джек.
Рапунцель закрыла лицо ладонями.
— Ты должна! — закричал Джек. — Если вернешься в ту башню, обречешь себя на тюрьму! Почему ты меня не слушаешь?
— Я слушаю! Но эта книга объясняет лишь, что делают ведьмы. Она не отвечает мне, почему.
— Что почему? Почему Энвеария держала тебя в башне и врала тебе? Почему стирала тебе память? Почему использовала тебя?
— Да!
— Так ты признаешь, что она рылась у тебя в голове?
— Да! Да, я признаю это!
Рапунцель дышала быстро и тяжело. Она ощущала себя и легче, и тяжелее одновременно. Убрав руки от лица, она откинулась назад и посмотрела Джеку прямо в глаза.
— Я признаю это, — повторила Рапунцель. — Ведьма отнимала мои воспоминания. Врала мне и многое от меня скрывала. И если в этой книге говорится правда, значит, она хитростью заставила моего отца меня отдать, чтобы получить возможность… использовать меня для усиления своей магии. Но я все еще скучаю по ней. Волнуюсь за нее. Люблю ее. И ты можешь говорить мне что хочешь, показывать сколько угодно книг, ничто из этого не заставит меня перестать верить, что она тоже меня любит.
Джек долго молчал. Перед ним плясал и потрескивал костер, заполняя затянувшуюся тишину. Когда он заговорил, его голос был жестким:
— Тогда мой ответ — нет.
Рапунцель растерянно посмотрела на него.
— Что нет?
Он встретился с ней глазами.
— Нет, я не хочу странствовать с тобой вместе, — пояснил он. — Когда найдем Перводрево, на этом все закончится.
Рапунцель отшатнулась, словно от удара.
— Ты хочешь сказать… мы не друзья? — умудрилась выдавить она. — Я тебе больше не нравлюсь?
— Я не буду смотреть, как ты вредишь себе.
— Но…
— Нет. Однажды ты уже забыла меня, — бросил он, — и тогда мне, может, и было все равно, но теперь мне не наплевать, ясно? Я не хочу в один прекрасный день прийти в твою башню и обнаружить, что ты меня не помнишь.
Яростный ветер налетел на лагерь. Пламя зашипело и потухло, и все погрузилось во тьму. Ветер стих так же быстро, как и поднялся, и ночь вдруг в тревоге замерла. Наверху, в небесах, не светили звезды, и Рапунцель не видела лица Джека, хотя он был от нее всего лишь в нескольких локтях.
Она услышала, как кремень ударился о кресало, затем увидела вспышку света. Джек занялся огнем, и тот, быстро разгораясь, вернулся к жизни.
И тут на Джека упала громадная тень.
Рапунцель проследила за ней взглядом и прямо за костром, в темноте заметила какие-то странные, вкрадчивые, волнообразные движения. Казалось, колышется сама тьма. Рапунцель прищурилась, стараясь разглядеть, что там такое. Что бы то ни было, оно было большим. Гораздо больше, чем ребята. Рапунцель положила руку на кинжал.
Джек это заметил и проследил за ее взглядом. В мгновение ока он оказался на ногах и обнажил меч.
— Кто это? — резко вопросил он. — Покажись!
Пламя взревело, словно отвечая. Рапунцель никогда в жизни не видела, чтобы костер горел так ярко и высоко. Они с Джеком отпрянули назад. Огонь пылал все сильнее, освещая снег и небо.
Прямо перед собой они увидели залитое светом дерево.
Исполинское дерево.
Черное, кривое, ужасное дерево.
Его корни тянулись по земле и уходили вдаль, во тьму. Ствол был шире и выше башни Рапунцель, а крона из громадных переплетенных ветвей заполняла собой все небо. Черные листья и прутья, казалось, шевелились на фоне тьмы и звезд, словно щупальца.
— Гегууль, — прошептал Джек.
— Раньше этого дерева здесь не было. Или было? — тихо спросила Рапунцель.
Джек, уставившись вверх, покачал головой, безвольно уронил руку, сжимавшую меч, и острие клинка воткнулось в снег.
Дерево не приближалось, но его ветви непрестанно двигались. Оно нависало сверху, темное и устрашающее, а окружавшая тишина становилась все более гнетущей. Рапунцель слышала лишь собственное дыхание. Она ощутила непонятное давление, сначала в голове, потом во всем теле, будто дерево ожидало каких-то ее действий. Каких-то слов.
— Вы… Вы ведь Дерево-мать? — выдавила она.
Дерево не ответило.
— Или… или Перводрево? Или Расщепленное дерево?
Дерево молчало, но его ветви заскользили быстрее.
Рапунцель почувствовала, как давление в руках и ногах усилилось, и поняла, что дерево хотело вовсе не того, чтобы она догадалась, как его зовут, а чего-то другого. Оно хотело… оно хотело…
— Рапунцель, не надо!
Но Рапунцель подошла к дереву и вытянула руку. Она должна была прикоснуться к стволу — должна была. Именно этого желало дерево. За этим Рапунцель и пришла. Добраться до Перволеса. Найти Дерево-мать. Ради Ведьмы.
Она протянула пальцы к черной коре.
— Нет!
Джек постарался оттащить ее назад, но на миг опоздал. Рапунцель дотронулась кончиками пальцев до грубой коры, которая крошилась, словно зола, и пальцы на четверть погрузились в ствол. Рапунцель постаралась их вытащить.
Безуспешно.
Рапунцель потянула еще раз, пытаясь высвободить пальцы, но ее рука лишь погружалась все глубже, пока не исчезла до самого запястья. Дернула руку на себя, в то же время борясь со странным тяжелым туманом в голове. Она застряла в дереве. Застряла в дереве…
Застряла в дереве.
Резко придя в чувство, Рапунцель снова попробовала освободить руку, но та крепко застряла, провалившись в черный ствол. Рапунцель ее не видела. К своему ужасу, и не чувствовала. Не могла шевельнуть пальцами или разогнуть их. Казалось, будто рука просто-напросто исчезла. Растворилась.
— Джек! — взвизгнула она, дергая предплечьем, и лишь когда оно погрузилось еще глубже, почти до локтя, снова закричала. Джек схватил ее за талию и потянул, добавив к ее силе свою, но это не помогло. Рапунцель прижала вторую руку к стволу в попытке оттолкнуться, но и та лишь провалилась в странную, похожую на пепел кору и исчезла вслед за первой.
— Отпусти! — закричала Рапунцель. — Отпусти!!
Она попыталась пнуть дерево, но тычок привел лишь к тому, что носок одного ботинка погрузился внутрь. Потеряв равновесие, Рапунцель качнулась вперед и провалилась до самого плеча и, едва не коснувшись лицом черного ствола, завопила.
Джек схватил ее за волосы и удержал.
— Оно меня пожирает! — рыдала Рапунцель, сходя с ума от ужаса. — Джек, оно пожирает меня, оно меня убивает…
— Не прикасайся к нему больше! — крикнул он. — Рапунцель, не двигайся! Я приведу помощь… Я вернусь в лагерь Оранжарии…
