— Я встретил по дороге старого Бассетта и предложил ему чуть больше за его поле, чем предлагал Френч. Так что теперь у меня есть отличный луг, о котором я уже давненько мечтал. Когда я встретил Френча и сказал ему, что я сделал, он пришел в настоящую ярость и ударил меня. Мне пришлось дать ему по голове и швырнуть через изгородь.
После этого мистер Яго потребовал ужин. В тот день он никого больше не бил, хотя и не говорил ни с кем, кроме Джона. Казалось, он забыл, что поставил Джону синяк под глазом. Он рассуждал с ним о будущем, как будто они с Джоном были закадычными друзьями.
— Скоро мы встряхнем это местечко! — сказал он. — Если мы возьмемся за дело всерьез, то сможем проучить их всех хорошенько, и тогда в этот же день через год все они будут дрожать перед нами. Я знаю, как взять над ними верх, и Джон мне поможет.
Затем он поделился с Джоном целым списком жутких идей, которые у него появились. Идеи эти были не совсем такими, какие появились у Фатта, когда он завладел Каменным сердцем, потому что со времен Фатта мир порядком переменился, и среди прочих вещей, появившихся на свете, были полисмены. Из-за них расстроилось немало лихих и славных планов, потому что они завели привычку вмешиваться и сажать людей в тюрьму — а в том, чтобы оказаться за решеткой, нет ровным счетом ничего лихого или славного. Но Билли Яго знал про полисменов все, и свое будущее он планировал соответствующим образом. В бизнесе существует множество уловок, и Билли Яго, который был когда-то честным, прямым, добросердечным человеком, теперь вдруг не только вспомнил про все эти гнусные уловки, но и неожиданно чертовски хорошо научился применять их на практике — в процессе чего нажил врагов на много миль вокруг.
Дома Билли постепенно стал вести себя чуть спокойнее. Даже Каменное сердце порой уставало, и в эти моменты Билли успокаивался, смеялся вместе с детьми и снова напоминал того добряка, каким был раньше. Но эти моменты проходили слишком быстро, и затем он снова превращался в дикого зверя.
В конце концов, дети и Шип устроили собрание в дровяном сарае, чтобы решить, что делать с отцом. Джона на собрание не пригласили, потому что он, судя по всему, собирался пойти по его стопам. Слово взял Чарльз.
— Братья и сестры и Шип, — важно начал он, — мы собрались здесь, чтобы найти способ снова сделать папу хорошим.
И все дети ответили:
— Верно, верно!
Франк встал и обратился к собранию:
— Он просто грязное животное.
— По порядку! По порядку! — воскликнул Чарльз. — Вопрос, который мы должны сегодня решить, это как снова сделать его хорошим. Ты оскорбляешь чувства Шипа, называя отца животным.
Фрэнк сел, и поднялся Тедди.
— Давайте подарим ему подарок, — сказал он.
— Верно, верно! — подхватили все дети. Затем Мэри сказала:
— Но откуда же мы возьмем подарок?
Чарльз провел опрос общественного мнения, и каждый — кроме близнецов, которые всегда молчали, — выступил со своими идеями. Наконец пришла очередь Юнити.
— А интересно, — сказала Юнити, — не может ли братец Чарльз пойти к пикси за подарком для папы?
И все дети сказали:
— Верно, верно!
И Шип пролаял что-то, что, судя по всему, тоже означало что-то вроде:
— Верно, верно!
— Я считаю, — сказал Чарльз, — что Юнити произнесла самую умную и полезную речь на этом собрании. Я очень постараюсь сделать это, — продолжил он. — Никто из нас никогда не видел пикси, но все мы знаем, что они существуют. Завтра вечером я пойду один в Рощу пикси. Я надеюсь, что мне повезет встретить одного из них и поговорить с ним. И если он будет так любезен, что согласится меня выслушать, то, возможно, что-нибудь из этого и получится.
На этом совещание закончилось — но не раньше, чем Мэри предложила всем выразить благодарность Чарльзу за то, что он возглавлял собрание, и еще за то, что он пообещал сделать завтра.
С того ужасного дня, когда мистер Яго откопал Каменное сердце, прошло уже несколько месяцев. Когда Чарльз отправился к Роще пикси, надеясь там встретить пикси, была весна. Он оказался в небольшой лесистой лощине, по колено в колокольчиках. Над ним возвышались обросшие мхом каменные валуны. Между двумя из них виднелась крошечная щель — как говорили люди, это и был вход в волшебную страну Чарльз уселся на землю среди колокольчиков и стал терпеливо ждать появления пикси.
Наконец его терпение было вознаграждено. В щели показалась какая-то крошечная коричневая фигурка. Сначала Чарльз принял ее за куницу или горностая, но когда она встала на обе ноги и расправила руки, Чарльз увидел, что это маленький человечек с впалыми щеками и лбом, который по размеру был больше остальной части его лица. У пикси были седые усы и острый носик. Он был одет в затянутый ремнем на талии длинный плащ с капюшоном цвета жухлого папоротника, заостренный кончик которого покачивался у него над ухом. Под мышкой он держал крошечную книжку.
Пикси привстал на цыпочки и понюхал колокольчик. Затем он принюхался к воздуху, словно маленькая мышка, вышедшая на поиски приключений. Спустя некоторое время он уселся на травинку, вздохнул, надел крошечные очки и открыл свою крошечную книжку.
Чарльз, как мы уже знаем, любил книги, поэтому он понимал, как сложно бывает отложить книгу, которую ты уже начал читать. Он решил, что ему лучше заговорить до того, как пикси начнет читать и полностью погрузится в книгу. Он встал, вежливо поклонился и сказал:
— С вашего позволения, сэр, разрешите мне поговорить с вами?
Пикси взглянул вверх, как мы смотрим на небо, когда раздается гром, и, не говоря ни слова, достал крошечный телескоп и оглядел Чарльза с ног до головы.
Наконец он сказал:
— Ты человеческий мальчик, как я вижу. — Его голос был пронзительным и тонким и напоминал жужжание летящей мухи. Но дикция у него была безупречной, так что Чарльз прекрасно понимал каждое его слово.
— Да, — ответил он. — Мне двенадцать, и меня зовут Чарльз.
— Ты имеешь какое-то отношение к великому Чарльзу?
— Вы имеете в виду короля Чарльза?
— Нет, — ответил пикси, — не его. Я говорю о Чарльзе Диккенсе. В истории Англии есть только один Чарльз, достойный упоминания.
— Боюсь, что нет, — сказал Чарльз. — Я никогда о нем не слышал.
— Тем хуже для тебя, — сказал пикси, отвернулся к книге и начал читать.
— Я хотел бы спросить, — снова попробовал Чарльз, — не могу ли я немного поговорить с вами на одну печальную тему?
— Существует только одна печальная тема, — сказал пикси. — И я всегда готов обсудить ее. Но сначала позволь мне уменьшить тебя до более подходящего размера. Не бойся. Когда наш разговор подойдет к концу, я восстановлю твои первоначальные параметры.
Хотя Чарльза несколько озадачила эта речь, ему было совсем не страшно. Пикси достал из кармана карандаш, нарисовал диаграмму на ботинке Чарльза, сказал пару волшебных слов, и Чарльз, не успев и глазом моргнуть, увидел, что находится на одном уровне с чудесным человечком.
— А теперь, — сказал пикси, — чувствуй себя свободно, и мы побеседуем на самую печальную тему в мире. Но сначала позволь мне сказать, что имя, выбранное мною для себя, Де Квинси.
— Пикси сами выбирают себе имена? — удивился Чарльз.
— Разумеется. Почему нет? В двадцать один год, когда меня призвали для выбора имени, прекрасное имя Де Квинси еще никому не было присвоено, так что я остановил свой выбор на нем. Что приводит меня к самой печальной теме на свете. Я говорю о музыке английской прозы. Она погибла. Мы утратили ее. Музыка прозы осталась в прошлом. — На этом месте он вынул носовой платочек. Он определенно намеревался плакать.
— Не плачьте! Объясните мне, — сказал Чарльз. — Я не понимаю, что вы имеете в виду под музыкой прозы.
— Для этого тебе нужно почитать великих английских писателей, — ответил пикси, — произведения которых возносятся бессмертными знаменами на башнях и стенах блистающей крепости — нашего родного языка!
— Батюшки, — сказал Чарльз. — Как вы красиво говорите. Я бы очень хотел понимать все эти вещи.
— Никто, — сказал Де Квинси, — никогда не сможет обвинить меня в том, что я не делаю все для того, чтобы сохранить чары и гармонию нашего языка. Если я прошу налить мне чашечку чая за завтраком, я делаю это как художник. Но, — и здесь он глубоко вздохнул, — меня не ценят по достоинству. Кого сегодня волнует музыка английской прозы? Никого, абсолютно никого. И это самая печальная тема — единственная печальная тема — на свете.
— А как же Шекспир? — спросил Чарльз. Однажды летом какие-то люди останавливались переночевать на ферме Меррипит, и один из них забыл там книгу «Сон в летнюю ночь».
