«Как весело там, внизу, — думал Привиденчик. — Этот человек в белой фуражке, он кто, волшебник? Экипажи движутся по взмаху его руки. И экипажи какие-то странные, сделанные из металла и стекла. И едут они без лошадей! Как может экипаж двигаться без лошадей? Филин Шуху ни за что не поверит, когда я ему обо всём расскажу…»
Филин Шуху! Как давно Привиденчик не вспоминал о друге!
— Боже мой! Я почти забыл о нём! Увижу ли я его когда-нибудь? Стоит только вспомнить, как мы, бывало, сидели на ветке старого дуба и разговаривали при свете луны… Я тоскую по дому… Скучаю по старым добрым временам, когда я был ночным привидением…
В следующее воскресенье весь Ойленберг был взбудоражен. Дома украшали зелёные ветки и флаги. Над входом в ратушу городской садовник повесил огромный сосновый венок, в середине которого была табличка с золотыми цифрами: 325. Подобные таблички, но размером поменьше, с золотыми цифрами 325 на синем фоне, висели над дверями многих домов и в витринах магазинов. В Ойленберг пришёл праздник.
Первые гости появились рано утром. И с каждым часом на автомобилях и в автобусах прибывали всё новые и новые. Объединённая молодёжная группа из Верхнего и Нижнего Гайзельфинга прикатила даже на украшенной цветами и пёстрыми лентами платформе, которую тянул трактор. Все хотели видеть большой исторический праздник.
Праздник начался маршем шведских пехотинцев со стороны рынка. Возглавляли колонну знаменосцы. За ними в форме шведских солдат следовало вооружённое пиками и старинными мушкетами хоровое общество «Гармония». Шведскую кавалерию изображали члены ойленбергского конно-спортивного клуба. Городская капелла музыкантов с накладными бородами, в бархатных штанах и пёстрых камзолах, в шляпах с развевающимися перьями играла военные марши и пьесы для фанфар, сочинённые их капельмейстером в честь генерала Торстена Торстенсона. Спортивный союз, Ойленбергское объединение мясников и мелких торговцев, Общество садоводов и пожарных, Клуб курильщиков и любителей кегельбана «Счастливая девятка», Содружество ветеранов «Верность до конца» составляли шведское войско.
Для сопровождения генерала выделили две пушки.
Каждую пушку тащили ломовые лошади, которые в обычные дни перевозили бочки с пивом. Их вели под уздцы возчики, сменившие голубые холщовые куртки на ржаво-коричневые военные мундиры. С первого взгляда было ясно, что они представляют шведских королевских канониров.
Тем временем шведская армия расположилась у ратуши.
Теперь каждую минуту мог появиться знаменитый полководец — грозный генерал Торстен Торстенсон. Зрители встали на цыпочки, вытянув шеи.
Грозный важный генерал ехал на сером в яблоках коне. Левая рука его упиралась в бок, правой он сжимал маршальский жезл, которым размахивал в знак приветствия.
Он был великолепен! Зелёный камзол. Рыжая бородка клинышком. Шляпа с перьями, отделанная золотым позументом.
— Фантастика! Потрясающее зрелище! — кричали зрители и аплодировали от восторга.
Корреспондент иностранной газеты спросил в толпе имя человека, изображающего Торстенсона.
— Не узнаете? Это же господин Кумпфмюллер, директор пивоварни!
— Вы удивлены? Да, да, он рождён быть генералом! Только посмотрите, как он выглядит. Настоящий Торстенсон смотрелся бы хуже.
Грянули фанфары. Торстенсон направился к середине площади и начал говорить. Зрители затаили дыхание. Голос генерала гремел раскатисто и торжественно:
— Я здесь от имени шведского короля. Пришёл взять этот город и замок, который угрожающе смотрит на нас с горы.
Он говорил возвышенно и грозно, как знаменитый полководец. Затем к нему подбежал молодой офицер (это был провизор Дойерляйн). Генерал послал Дойерляйна парламентёром требовать сдачи города и замка на милость победителя. Комендант замка презрительно засмеялся в ответ.
— Пусть только попробует войти в крепость! — сказал он.
Получив такое известие, генерал пришёл в ярость. И поклялся до основания разрушить замок и сровнять город с землёй. Потом он подал знак канонирам и произнёс страшные слова:
— Так пусть же говорят пушки!
Шведские канониры зарядили пушки и начали обстреливать город. Публика кричала от восторга. И никто не заметил, что ратушные часы пробили двенадцать.
Точно, как по расписанию, Привиденчик проснулся с последним, двенадцатым ударом. Он ничего не знал о грандиозном историческом празднике, который бурлил на площади перед ратушей. Но услышал грохот пушек и испуганно выглянул в слуховое окно.
О боже! Площадь заполнили солдаты.
— Что такое? Что происходит? — удивился Привиденчик. — Неужели вернулись шведы? Что они здесь делают?
Привиденчик вышел из себя и пожелал шведской армии с её пушками провалиться в тартарары. И вдруг в облаке пушечного дыма он увидел всадника на сером в яблоках коне.
— Неужто это сам Торстенсон?
Генеральская шляпа, кружевной воротник, полное лицо с красной бородкой клинышком…
— Никакого сомнения, Торстенсон собственной персоной! Дело принимает другой оборот! — заметил мрачно Привиденчик. — Значит, он-таки вернулся! Осмелился показаться здесь. Что он, собственно, задумал? Вообразил, будто я всё стерплю только потому, что он генерал? Но он жестоко ошибается, этот… этот пушечный мазила! Надутый индюк!
Дальнейшие события развивались стремительно. Привиденчик ринулся сломя голову из чердачного окна, спикировал на площадь и приземлился точнёхонько в трёх шагах от серого в яблоках коня.
— Эй, Торстенсон! — крикнул он. — Ты, наверное, с ума сошёл! Ты что, забыл о клятвенном обещании, которое дал в ту ночь, когда валялся у меня в ногах и умолял о пощаде? Немедленно убирайся отсюда!
Торстенсон, вернее, директор пивоварни Кумпфмюллер перепугался до смерти. Он уставился, онемев от страха, на чёрное существо с белыми глазами и никак не мог понять, откуда оно взялось и что от него хотело…
— Ну, ты сам уйдёшь или тебе помочь?
Не успел господин Кумпфмюллер ответить, как Привиденчик разразился жутким воем:
— У-у-у-у! У-у-у-у!
Конь в яблоках взбрыкнул, встал на дыбы, потом попятился и понёсся куда глаза глядят. Господин Кумпфмюллер с перепугу выронил свой жезл и выпустил поводья. Ещё мгновение, и он бы с треском вылетел из седла. Но сообразил ухватиться за конскую гриву.
— У-у-у-у! — выл Привиденчик. — У-у-у-у!
Неудивительно, что и другие лошади тоже перепугались и понесли. Они мчались по площади к рынку, прочь из города!
Шведская пехота пришла в замешательство. Солдаты и офицеры побросали оружие и в ужасе отпрянули от разъярённого чёрного существа с белыми глазами.
А что же зрители?
Дамы визжали, дети плакали.
— Прочь! Прочь с площади! — кричали со всех сторон.
Люди в ужасе скрывались в домах. Увы, Привиденчик не думал о зрителях. Его занимали только шведы.
— У-у-у-у! — с проклятиями продолжал он выть. — Убирайтесь к чёрту вместе со своими пиками и мушкетами! У-у-у-у!
Трудное дело затеял Привиденчик. Непрерывно воя, он метался из конца в конец площади, не давая себе ни минуты покоя, тряс за шкирку непрошеных гостей, пока шведское войско, включая знаменосцев и полковой оркестр, позорно не бежало.
— Виктория! — закричал Привиденчик. — Победа! Торстенсон разбит! Шведы бежали! Ойленберг спасён! Виктория!
Час бодрствования ещё не истек. Но Привиденчик так устал, что, несмотря на свой триумф, готов был упасть. Это ведь не пустяки — обратить в бегство знаменитого полководца с его армией!
— Думаю, на сегодня хватит! — решил Привиденчик и отправился спать, хотя было ещё рано.
Рядом оказалась аптека. Одно из подвальных окон было настежь открыто. Привиденчик, не раздумывая, юркнул туда. И устроился в нижнем ящике старого комода.
Он гордился своим триумфом.
Вскоре, успокоенно пробормотав: «Виктория!», Привиденчик заснул.
В понедельник, в двенадцать часов, победитель шведов проснулся с головной болью, чувствуя себя разбитым.
«Вчерашние волнения не прошли для меня бесследно, — подумал он. — Надо выйти на свежий воздух. Здесь так душно…»
Привиденчик выбрался из комода и осмотрел подвал аптеки, заглянул в угольный чуланчик, кладовку для овощей и фруктов, винный погреб.
— Вот это да, сколько бутылок! — удивился он. — Наверное, в доме живут люди, испытывающие необыкновенную жажду.
В погребе было узкое зарешеченное окошко, выходящее в сад, в это время открытое. Привиденчик сунулся было в него, но услышал детские голоса.
Трое детей аптекаря лежали на коврике в тени и разговаривали. Привиденчику было слышно каждое их слово. Старшего мальчика звали Герберт. Ему было одиннадцать лет, близнецам Гюнтеру и Ютте — по девять. Как обычно, речь держал Герберт:
