Рапунцель бросилась бежать.
— Ведьма! — крикнула она. — Ведьма!
Джек ее окликнул, но она не могла его ждать. Рун летел рядом, и Рапунцель припустила быстрее, пока наконец не достигла края леса. Тут в одно мгновение Рун вырос до человека и встал на ее пути. Рапунцель врезалась в эльфа, и тот обхватил ее, прижав руки к бокам.
— Отпусти меня!
— Не могу!
— Ты не понимаешь! Она не навредит вам… вы в безопасности, клянусь…
— Мы будем в безопасности, когда она умрет.
Рапунцель попыталась его укусить, но Рун ухватил ее за шею.
— Ты не понимаешь, что стоит на кону.
— Понимаю! Она больше не угрожает Красноземью. Пожалуйста, не убивайте ее!
Рун усилил хватку.
— Скоро все закончится, — сказал он.
— Умоляю…
В это мгновение утреннее небо разверзлось, и над башней появился белый, ярче солнца, свет. Рапунцель вздрогнула, а Рун, защищая глаза, вскинул руки, тем самым освободив ее. И хотя она едва видела землю под ногами, Рапунцель бросилась к башне, камни которой светились под страшным белым светом.
— Ведьма!!
— Туда нельзя! — Рун снова поймал ее и оттащил назад. — Это Великие Белые… это Гегууль.
— Но я не могу позволить Белой Фее забрать Ведьму! Ей так страшно…
— Энвеария знала, на что шла, когда заключала сделку. И знала, что случится, если она тебя отпустит. Знала, что дав тебе свободу, состарится, выйдя за пределы человеческой жизни. Что разорвав между вами связь, лишится всех своих сил и в один миг окажется на грани смерти. Но ведьмы не могут умереть. Их забирает Белая Фея.
«Я не умру. Это я могу пообещать точно».
Ведьма снова ее обманула! В последний раз. Заставила Рапунцель спуститься с башни, чтобы Белая Фея смогла получить свою добычу. Рапунцель забилась в руках Руна, щурясь от белого света.
В центре поляны башня светилась белым пламенем. А наверху, с идущего кругом балкона, в небо поднималось нечто темное, закутанное в плащ, безвольно лежащее в воздухе. Поднималось вверх, к центру белого света, что распорол посередине небо.
— Ведьма, — прошептала Рапунцель и воздела к свету руки, словно бы могла сделать что-то, дабы опустить Ведьму вниз. Дабы прекратить это.
Ударил гром, и земля затряслась. В центре поляны из-под земли появилась черная молния, прошла сквозь башню, раскалывая ее, словно стекло, и ударила в безвольное тело Ведьмы, которое уже почти достигло прорехи в небесах.
С пронзительным воплем белый свет исчез, небеса сомкнулись. В облаке пыли башня обрушилась на землю, и тело Ведьмы камнем рухнуло на обломки.
— Нет! — Рапунцель с воплем вырвалась из хватки Руна и бросилась к руинам, где на груде зубчатых разбитых камней лежало изломанное тело. Она хотела туда взобраться, но груда была высока и опасно шевелилась у нее под ногами. Среди камней лежали осколки зеркала Рапунцель. Сверкал серебряный колокольчик. Виднелся порванный рукав старого платья. Все ее вещи разбиты и погублены. Все.
Ведьма.
— Энвеария мертва, — раздался позади нее ошеломленный голос Руна. Полный сомнений голос. — Мертва, — повторил он. — Подобно простым смертным. Белая Фея не забрала ее. Ее останки здесь, во Времии. Она перешла в Запределье, но как?
Облаком крошечных дрожащих крыльев вокруг плеч Руна собрались красные эльфы.
— Впервые ведьме удалось перейти в Запределье, — сказал один.
— Такого не бывало, — заметил другой.
— Все кончено! — воскликнул третий. — Ее больше нет! — И эльфы взорвались исступленными радостными криками.
— Что произошло? — спросил Джек. — Что это была за черная молния?
Рун покачал головой:
— Энвеария не попала в Гегууль. Большего я сказать не могу. Возможно, у Мудрейшей есть объяснение. Возможно, его нет ни у кого.
Рапунцель рухнула на груду мусора, что прежде была ее башней, и зарыдала. Ее не волновало, что камни больно впиваются в тело, что вокруг ликуют феи. Ведьма ушла. Она не оказалась в Гегууле вместе с Белой Феей, но то было слабое утешение. Ведьма умерла. Навсегда ушла в Запределье, куда Рапунцель хода не было.
Рапунцель посмотрела в зеркало.
Оно было большим, на деревянной раме оказались причудливо вырезаны цветы, листья и ветви. В стекле отражалась комната с низким потолком и мебель в ней, тоже украшенная вырезанными на дереве узорами. Основание кровати, по всей видимости, было сделано из причудливо изогнутых корней; комод, казалось, весь покрыт древесной корой. Все, что Рапунцель видела в крепости, создавало впечатление, что над постройкой этого места трудились многие, и они вкладывали в свое дело душу.
— Бедняжечка моя, — в сотый раз повторила Нэн, подбирая еще одну прядь волос в корону, которую она плела на голове Рапунцель. Нэн была уже пожилой, но крепкой и здоровой. Кожа ее из-за возраста казалась бледно-лавандовой. — Так долго высоко в башне, и никто не приходил тебе на помощь. Ты очень смелая девочка.
Рапунцель изучала свое отражение, чтобы отвлечься от этого разговора. Она так давно не смотрелась в зеркало, что и не подумала, как путешествие могло ее изменить. Она стала стройнее, загорела, на носу и щеках рассыпались веснушки. И, конечно, волосы...
Но больше всего изменились глаза. При взгляде в них затягивало в глубину. Эти глаза многое видели, многое знали.
— Я думаю о том, что ведьма сделала с бедными солдатами атамана, — продолжила Нэн. — Одним ударом магии убила их на месте и бросила атамана Флита на поле боя. Бессердечная стерва. Она заслужила худшей смерти, если тебя интересует мое мнение.
Рапунцель вздрогнула.
Нэн выпустила один золотистый локон. Он упал Рапунцель на плечо, задел пояс ее красного платья, которое нашла Нэн для пира. Его в честь Рапунцель сегодня устраивал атаман Флит. Платье принадлежало его матери, как объяснила Нэн. Ей пришлось надставить подол, чтобы длина стала подходящей. Нэн была очень добра к Рапунцель.
Откуда ей было знать, как больно Рапунцель слышать, насколько Нэн рада, что Ведьма мертва. Да, причины для радости были веские, и Рапунцель молчала, чтобы не испортить никому настроение. Горевать же по Ведьме она будет в одиночестве.
Возле зеркала стояла керамическая ваза с цветущей розой. Цветок был красным и совершенным. Рапунцель потянулась к нему и осторожно провела пальцем по краешку бархатного лепестка.
—У меня прекрасный сад, — сказала Нэн. — Флиту нравятся мои розы.
— Я тоже люблю розы.
—Тогда я украшу твои волосы. — Она отрезала стебель и вставила цветок в заплетенную корону на голове Рапунцель сзади. — Вот так! Встань, дай, я полюбуюсь.
Рапунцель встала.
— Да ты просто как картинка! — Нэн собрала свою рабочую сумку и, на секунду замерев в дверях, посмотрела на Рапунцель одновременно жалостливо и благодарно и повторила: — Смелая девочка.
Нэн вышла из комнаты, а Рапунцель тихо опустилась на кровать и попыталась собраться с силами перед тем, что еще предстояло. Рун вчера привел их с Джеком в Красноград, и Рапунцель больше не выходила из комнаты. Она чувствовала себя абсолютно вымотанной и не хотела видеть даже Джека. Через пару минут она спустится и окажется среди множества людей, которые хотят отпраздновать смерть Ведьмы и, что еще хуже, поблагодарить за это Рапунцель. Когда открылась дверь, она хотела было отослать посетителя, кем бы он ни был, обратно, потому что еще не была готова идти на праздник, но тут увидела вошедшую и от удивления растерялась.
— Мудрейшая!
Мудрейшая улыбнулась. Она была сейчас размером с человека и, хромая, двинулась к Рапунцель. На ее лице сиял здоровый румянец, и вообще она выглядела значительно лучше, чем в их прошлую встречу. Бледно-голубое платье очень ей шло, за спиной ярко сияло невредимое крыло, сломанное же исчезло.
— Где ваше крыло? — спросила Рапунцель, со страхом ожидая ответа.
Единственное крыло Мудрейшей легко затрепетало.
— Я не смогу летать, — отозвалась она, — но я буду жить. Красноземье теперь в безопасности, Рапунцель, так что не горюй о моем крыле. Это добровольная жертва, я готова была отдать и больше.
— Мне жаль. — Рапунцель хотела бы найти слова получше.
— Ты сделала больше, чем я смела надеяться. — Мудрейшая улыбнулась. — Я очень хотела увидеть тебя и поблагодарить лично.
— О, не благодарите меня, пожалуйста, не нужно. Все говорят мне спасибо, а лучше бы не стоило. Я не убивала Ведьму.
— Нет, ты совершила нечто большее.
— Что? Нашла Перводрево?
— Ты передала дар Перводрева Энвеарии, научила ее чётко видеть прошлое и настоящее. Никто, даже я, не верил, что такое возможно, и это спасло Энвеарии жизнь.
— Но я не спасла ей жизнь, она мертва, я видела ее кости!
Это было так странно: все, что осталось от Ведьмы — лишь хрупкие высохшие кости песочного цвета. Рапунцель завернула их в свои отрезанные волосы и похоронила там, где прежде стояла башня.
