Ведьма снова выглядела так, словно не хотела отвечать.
— Не хочу брать у тебя, — пробормотала она.
Рапунцель задалась вопросом: если Ведьма собирается забрать ее память, почему не решается отведать немного воды? И тут же поняла, каким будет ответ.
— Ужасное чувство, правда? — поинтересовалась она, припомнив, как Джек рассказывал про вину. — Какая-то тяжесть. И она сидит прямо здесь... — Рапунцель прижала кулак к груди и прикрыла другой рукой затылок.
Ведьма перестала раскачиваться.
— Да.
— Тогда не поступай так, — предложила Рапунцель, окидывая ее взором снизу вверх. — Не причиняй мне боль, Ведьма. Пожалуйста.
Они молча пристально смотрели друг на друга.
— Если хочешь поведать о своем путешествии, сейчас как раз самое время, — решилась наконец Ведьма. — Или, если у тебя еще остались вопросы, я охотно на них отвечу.
Только один важный вопрос волновал Рапунцель, но она не была уверена, что вынесет честный ответ.
— Ты бывала когда-нибудь на Красной поляне? — вместо этого спросила она Ведьму.
— Нет.
— Хочешь узнать, как там?
Ведьма немного помолчала, но вскоре призналась:
— Да.
Рапунцель пустилась в повествование. Она рассказала, каково это — брести целый день с распущенными волосами в ночной сорочке и тапочках. Поведала о Ловце и переходе через реку, о том, как они с Джеком в дождь делали навес из волос, об Изобилии, правителе Калабасе и синем эльфе Серже. Сообщила об ограблении бандитами, похожей на смерть спячке Принца-лягушонка, живительном дыхании, принце Мике, нексусе Кине и принцессе Дэй. Описала быстросани с упряжкой из призрачных собак, привал в снегу и красоту Перводрева.
Она не стала упоминать только о Перл Тэттерсби и событиях в ее доме. И ни словом не обмолвилась о жилище Джека и его сделке в Гегууле — Джек не захотел бы впутывать Ведьму в свои дела.
Ее история обо всем произошедшем растянулась на несколько часов. Иногда она вставала, чтобы показать что-то жестами, или, преисполняясь волнением от рассказа, металась от одной стены к другой. Спокойное внимание Ведьмы сосредоточилось на Рапунцель. Она задавала вопросы, но чаще лишь улыбалась, пугалась или сердилась на что-то в изложении.
Рассказ получился длинным, и по его окончании Рапунцель переполняли восторг и усталость. Мир погрузился во мрак, хотя небо снаружи усыпали яркие звезды. Рапунцель вышла на балкон, чтобы на них полюбоваться.
— Луны нет, — заметила она. А затем, до ужаса боясь ответа, спросила: — Скоро рассветет?
— Сегодня новолуние, — пояснила Ведьма. — И да, скоро рассветет.
— Давай постоим вместе, — попросила Рапунцель. — Хочу увидеть мир, прежде чем его забуду.
— Мне не дойти так далеко.
— Я помогу.
Рапунцель вынесла кресло на балкон, помогла Ведьме доковылять наружу и усадила в кресле, накрыв колени одеялом. Присела на камнях рядом с ней и положила голову на колени Ведьмы, устремив взор в небеса.
Ведьма прикоснулась к ее волосам.
— Ты понимаешь, что сейчас можешь меня убить. — Ее голос шелестел, словно бумага, а дыхание с ужасающим хрипом вырывалось из груди. — Ты могла бы сбросить меня с башни.
Рапунцель содрогнулась. Она знала, что должна убить Ведьму ради Красноземья, если не ради собственной жизни. Столкнуть ее с башни казалось самым простым решением — Ведьма была так легка.
— Нет, — отрезала она. — Я не смогу.
Долгое время они просидели в безмолвии, и вот темнота пошла на убыль. Звезды уже были не так заметны. Близился рассвет.
— Неужели твоя мама всегда к тебе плохо относилась? — осведомилась Рапунцель, провожая взглядом исчезающие звезды. — Она выглядела такой жестокой, когда я увидела ее в Перводреве.
— Это твой последний вопрос? — Голос ведьмы звучал чуть слышно.
— Нет. Есть еще один.
— Очень хорошо. Да, моя мать всегда была строгой. Не знаю, что ты там увидела, но предполагаю, что зрелище выдалось впечатляющее.
— Я увидела тот день, когда твое сердце было разбито, — сказала Рапунцель. — Когда Филип прислал розы, и ты решилась отправиться в Гегууль. Ты бы не поступила так, будь твоя мать хоть чуточку добрее. Так ведь?
— Не знаю. Может, и нет.
— Ей следовало посидеть с тобой, вот как сейчас. Утешить тебя.
— Она была не из таких матерей.
— Она тебя любила?
— Вряд ли.
Рапунцель глубоко вдохнула и выдохнула. Последний вопрос. Пусть она и боялась ответа, но это был единственный шанс спросить.
— Ты меня любишь?
Дул ласковый ветерок. Небо посветлело. Если Ведьма скажет «нет», Рапунцель будет знать правду совсем недолго.
— Да, — ответила Ведьма.
Рапунцель уткнулась лицом в плащ Ведьмы и замерла, безмолвная и неподвижная, охваченная облегчением и страхом. Она услышала щебет проснувшихся птиц, но не пошевелилась.
— Светает, — дребезжащим голосом произнесла Ведьма.
Рапунцель подняла голову.
Приближался конец сделки. Она задалась вопросом, удастся ли ей когда-нибудь снова покинуть башню. Рапунцель полагала, что вряд ли.
— Закрой глаза, — мягко промолвила Ведьма. — Скоро все закончится.
Рапунцель отстранилась от Ведьмы и посмотрела на нее снизу вверх. Она пыталась успокоиться, но не могла перестать дрожать.
— Не делай этого, — прошептала она, стуча зубами. — Не убивай меня.
— Я и не собиралась.
— Я уйду, — пробормотала Рапунцель. — Это подобно смерти.
Ведьма долго ее рассматривала.
— Ведьма, если ты меня любишь... если ты меня любишь...
— Закрой глаза.
Уговоры не подействовали. Слезы выступили на глазах Рапунцель, и она сквозь них глядела на Ведьму, которая в таком виде расплывалась до неузнаваемости.
— Прощай, — выдавила она дрожащим голосом.
— Никаких прощаний, — отрезала Ведьма. — Я по-прежнему с тобой.
— Но я не буду… знать тебя… — Дрожь усилилась. Рапунцель обхватила себя руками, стараясь остановиться, но это оказалось ей не под силу. — Я не буду… больше… тебя любить...
Ведьма выглядела так, будто Рапунцель ее ударила. Она съежилась, и ее уже довольно крошечная фигура стала еще меньше.
— Мало знаешь — крепче любишь, — заявила она.
— Так не должно быть. — Рапунцель покачала головой. — Ты плохая. Я знаю, ты совершала ужасные поступки и собираешься продолжать в том же духе. — Она потянулась к Ведьме и взяла ее за руки. — Но я смотрю на тебя — и люблю. Теперь в этом гораздо больший смысл. На самом деле. Прежде такого не было.
Исхудавшая грудь Ведьмы поднялась и быстро упала.
— Пора, — заметила она.
— Подожди! Возьми сперва…
Рапунцель отпустила руки Ведьмы и сунула дрожащие пальцы в сумку на поясе, где держала свои бабки. Она выложила их на колени Ведьмы. — Вспоминай меня, — попросила она. — Я не буду помнить себя такой, какая я сейчас. А ты запомни. Не забывай меня… когда я уйду. Пожалуйста.
Солнце взошло над восточными горами. Фиолетовыми горами. Рапунцель подумала о Джеке и его сестре Тесс, насколько они окажутся в безопасности. Это была лучшая последняя мысль, которая только могла прийти. Джек будет в безопасности. Джек завершит свое путешествие.
Все остальное пошло у нее наперекосяк, но удалось совершить хотя бы одно хорошее дело.
Ведьма обхватила руками голову Рапунцель.
— Закрой глаза, — снова прохрипела она.
И Рапунцель закрыла.
Сразу нахлынули тысячи воспоминаний. Как она в первый раз расколола желудь-для-всего, впервые ощутила падающий снег, учуяла запах походного костра, потрогала липкую кожу Принца-лягушонка, увидела волосы Перл, пожалела крыло Мудрейшей, услышала смех Джека…
Кончики пальцев Ведьмы прикоснулись к ее вискам.
Рапунцель казалось, что она снова с головой в реке. Только на сей раз ей не выплыть. Мысли были только о Джеке. Если она его помнит, значит, еще ничего не произошло. Но еще мгновение, и он забудется. Через минуту… секунду…
Рапунцель затряслась еще сильнее. С ее губ сорвался тихий стон. Почему Ведьма медлит? Мучительно ждать, когда это наконец случится…
Вдруг нечто легкое и теплое коснулось лба Рапунцель — и исчезло.
«Поцелуй», — словно в тумане поняла она.
— Я отпускаю тебя, — раздался дребезжащий голос Ведьмы, и пальцы ее соскользнули с висков воспитанницы.
Рапунцель открыла глаза. Ведьма свернулась в кресле. В бледном утреннем свете отчетливо были видны бороздки на ее сморщившимся лице. На голове остались редкие клочки седых волос. Глаза были закрыты, сжатые в кулаки руки покоились на коленях.
— Ведьма? — неуверенно позвала Рапунцель.
— Иди, — раздалось в ответ.
— Иди? — повторила Рапунцель. В розовых лучах рассвета все, казалось, двигалось. Вертелось. — Иди? Ты отпускаешь меня…
Глаза Ведьмы распахнулись. Они сверкали.
