Золотой гусь
Жил-был человек. Было у него три сына, звали младшего Дурнем; его презирали, смеялись над ним и всегда обижали. Собрался раз старший идти в лес – дрова рубить, и дала ему мать на дорогу вкусный сдобный пирог и бутылку вина, чтоб не знал он ни голода, ни жажды. Он пришел в лес и повстречал там старого седого человечка. Поздоровался с ним человечек и говорит:
– Дай мне кусок пирога, что у тебя в кармане, и глоток вина – я очень проголодался и хочу пить.
Но умный сын ответил:
– Если я отдам тебе пирог да вино, то мне самому ничего не останется. Ступай своей дорогой.
Так и остался человечек ни с чем, а умный сын пошел себе дальше. Вот начал он рубить дерево; ударил топором, да угодил себе прямо в руку, – пришлось ему домой возвращаться и делать себе перевязку. А вышло все из-за того седого человечка.
Потом пошел в лес средний сын, и дала ему мать, как и старшему сыну, сдобный пирог и бутылку вина. Ему тоже повстречался старый седой человечек и попросил у него кусок пирога и глоток вина. Но и средний сын, тоже разумный, ответил:
– Дам я тебе – мне меньше достанется. Ступай своей дорогой.
Так и остался человечек ни с чем, а средний сын пошел себе дальше. Но и он был наказан: ударил он несколько раз по дереву и попал топором в ногу, вот и пришлось его домой на руках относить.
Тогда Дурень и говорит:
– Дозволь мне, батюшка, хоть раз в лес пойти дров нарубить.
Ответил отец:
– Братья твои уже ходили, да только себе навредили, – куда уж тебе, ты в этом деле ничего не смыслишь.
Но Дурень все просил да просил, и отец наконец сказал:
– Ну, ступай, авось в беде поумнеешь.
И дала ему мать пирог, а был он на воде замешен да в золе испечен, и бутылку кислого пива. Пришел Дурень в лес; повстречался ему тоже старый седой человечек, поздоровался с ним и говорит:
– Дай мне кусок пирога и глоток из твоей бутылки – я так голоден и мне очень хочется пить.
– Но у меня-то ведь пирог на золе испечен, а пиво кислое; но если это тебе по вкусу, давай присядем и вместе закусим.
Сели они; пирог, что был на золе испечен, оказался сдобным и вкусным, а кислое пиво стало хорошим вином. Поели они, попили, и сказал человечек:
– Оттого, что у тебя сердце доброе, я награжу тебя счастьем. Вон стоит старое дерево, ты сруби его, и между корнями для тебя кое-что найдется.
Человечек попрощался и ушел.
Пошел Дурень, подрубил дерево, видит – сидит на корнях гусь, а перья у гуся все из чистого золота.
Поднял он гуся, взял его с собой и пошел в харчевню, где и решил заночевать. А у хозяина харчевни были три дочери; увидали они гуся, стало им любопытно, что это за диковинная птица такая, и захотелось им добыть одно из его золотых перьев. Старшая подумала: «Случай к тому, пожалуй, подвернется, я вытащу себе золотое перо». Только Дурень отлучился, схватила она гуся за крыло, но тут пальцы ее так к крылу и пристали. Пришла вскоре вторая сестра, и было у нее одно на уме: как бы это вытащить и себе золотое перо; но только она прикоснулась к своей сестре, так тотчас к ней и прилипла. А тут пришла и третья сестра, чтоб добыть себе золотое перо, но сестры ей крикнули:
– Ради бога, не подходи к нам, отойди!
Но она не поняла, почему нельзя подойти, и подумала: «Если сестры мои там, то и я могу быть тоже с ними», – и только она подбежала и прикоснулась к одной из сестер, так тотчас к ней и прилипла. Вот и пришлось им провести ночь возле гуся.
На другое утро взял Дурень гуся под мышку и ушел, мало беспокоясь о том, что три девушки тащатся за ним следом. Пришлось им все время бежать за гусем то туда, то сюда, куда ноги Дурня надумают. Повстречался им в поле пастор; увидал он такое шествие и говорит:
– Постыдитесь, девушки! Чего бежите следом за парнем, куда это годится? – И он схватил младшую за руку, собираясь ее оттащить.
Но только он к ней прикоснулся, как тоже прилип, и пришлось ему самому бежать следом за ними.
Когда они все бежали следом друг за дружкой, повстречалось им трое крестьян, возвращавшихся с поля; пастор крикнул им, чтоб они освободили его и девушку. Но только прикоснулись крестьяне к пастору, как тоже прилипли, – и стало их теперь семеро бегущих следом за Дурнем и его гусем.
Вот пришел Дурень в город, а правил в том городе король; и была у него дочка, такая строгая да мрачная, что ни один человек не мог ее никак рассмешить. И потому королем был объявлен указ, что кто, мол, ее рассмешит, тот на ней и женится.
Услыхал Дурень об этом и отправился со своим гусем и целой ватагой спутников к королевне. Увидела та семерых, бегущих друг за дружкой, и так начала смеяться, что и остановиться ей было трудно.
Потребовал тогда Дурень ее себе в невесты, но королю будущий зять что-то не очень понравился. Стал король придумывать всякие отговорки и сказал, чтоб привел он ему такого человека, который бы смог целый подвал вина выпить. Тут Дурень и вспомнил про седого человечка и подумал, что тот сможет, пожалуй, прийти ему на помощь.
Отправился Дурень в лес и увидел на том самом месте, где рубил он однажды дерево, какого-то человечка; тот сидел, и по лицу его было видно, что он сильно пригорюнился. Стал Дурень его расспрашивать. Тот ответил:
– Мучит меня сильная жажда, никак не могу я ее утолить. Холодной воды я не пью, бочку вина я уже опорожнил, но для меня это все одно, что капля на раскаленный камень.
– Я могу в этом деле тебе помочь, – сказал Дурень. – Ступай за мной, и ты вдосталь напьешься.
Повел его Дурень в королевский подвал. Подсел человечек к огромным бочкам и стал пить; пил и пил, пока живот у него не раздулся, и не прошло и дня, как выпил он целый подвал.
Потребовал во второй раз Дурень себе невесту, но король рассердился, что такой простой парень, которого всяк величает Дурнем, может взять его дочь себе в жены, и поставил тогда новое условие: должен Дурень сначала найти такого человека, который бы смог целую гору хлеба съесть.
Недолго думая, отправился Дурень прямо в лес; и сидел на том самом месте какой-то человек; он подтянул свой пояс потуже, лицо у него было грустное, и он сказал:
– Я уже съел целую печь ситного хлеба, да что это для меня, когда у меня такой сильный голод! Утробы моей никак не насытишь, и приходится мне пояс подтягивать все туже, чтоб с голоду не пропасть!
Обрадовался Дурень и говорит:
– Так вставай и ступай за мной: уж ты досыта наешься.
Привел он его к королевскому двору, а туда свезли на ту пору всю муку со всего королевства и напекли огромную гору хлебов; лесной человек подошел и начал есть, – и в один день вся хлебная гора исчезла.
В третий раз потребовал Дурень себе невесту, но королю хотелось от него избавиться, и потребовал он у Дурня такой корабль, чтобы мог по воде, и по суше, и по воздуху плавать.
– Как только ты на том корабле ко мне подплывешь, – сказал он Дурню, – тотчас получишь дочь мою в жены.
Отправился Дурень прямою дорогой в лес; сидел там старый седой человечек, которому он отдал когда-то свой пирог, и сказал человечек:
– Это ты меня накормил, напоил, дам я тебе за это корабль; я это делаю потому, что ты меня пожалел.
И дал он ему корабль, что мог ходить и по суше, и по морю, и по воздуху. Увидел король тот корабль и не мог отказаться выдать дочь свою замуж за Дурня. Вот сыграли свадьбу, и после смерти короля наследовал Дурень все королевство и жил долгие годы счастливо со своею женой.
Жил-был принц. Королевство у него было очень маленькое, а сам он был очень беден. Все, что у него было, – это славное имя. Но все-таки он решил жениться не на ком-нибудь, а на императорской дочери.
На могиле у отца принца вырос розовый куст. Он цвел один раз в пять лет, и на нем распускалась всего одна роза. Но она была так прекрасна и аромат ее был таким тонким и нежным, что каждый, кому довелось увидеть ее, забывал о своих бедах.
А еще у принца был соловей, и пел он так, как будто знал все мелодии на свете, и песни его были удивительной усладой для слуха.
Принц решил подарить розу и соловья принцессе. Слуги положили их в серебряные ларцы, и принц отправился во дворец.
Увидев подарки, принцесса радостно захлопала в ладоши. Открыли первый ларец, и появилась прекрасная роза.
– Ах, как мило! – в один голос сказали фрейлины.
– Мало сказать мило, – отозвался император, – прямо-таки недурно!
Принцесса потрогала розу и чуть не заплакала.
– Какой ужас! Она не искусственная, а настоящая.
– Какой ужас! – повторили фрейлины. – Настоящая!
Открыли второй ларец, и соловей тут же запел.
– Бесподобно! Великолепно! – сказали фрейлины.
– Надеюсь, птица не настоящая? – спросила принцесса.
