— Значит, Коляда мёртв?
— Для кого-то он мёртв, а для кого-то жив.
— Хватит говорить загадками!
— Для белого света он мертв, — разъяснил Змей. — А в Тёмном царстве все упокойники продолжают жить, как и жили.
— Значит, я смогу его увидеть?
— Конечно, сможешь. Только для этого я должен тебя слопать. Ха-ха-ха, — вновь зареготал Каменный Змей.
— Не поняла? — возмутилась Купала.
— Чего тут непонятного. Здесь живут только мёртвые. Я ведь для того сюда и приставлен, чтобы не пропускать живых в Тёмное царство. Ты — живая. Если хочешь увидеть брата, я должен тебя проглотить. Логично?
— Ничего у тебя не получится. Я ведь уже перешла Калинов мост. Надо было лопать меня на том берегу.
— Не смог. Берегиня, будь она неладна, вмешалась со своей веткой калиновой.
— Значит, я уже перешла на тот свет. И лопать меня поэтому необязательно.
— Логично. Но такого за время моего тысячелетнего дежурства ещё ни разу не случалось.
— Так что вези меня давай к брату, да побыстрей.
— По инструкции не полагается. По инструкции мне полагается вначале тебя слопать.
— Но бывают же и исключения. Тем более, что я ненадолго. Увижу брата и назад.
— Назад ещё никто отсюда не возвращался.
— Значит, я буду первой.
— Ладно, хватить болтать. Полезай ко мне в пасть и дело с концом.
— Хорошо, только, сначала я брошу тебе в пасть эту шашку тротиловую.
— Что значит тротиловую?
— Пока она горит — ничего, но только она потухнет у тебя в желудке — сразу взорвётся. И ты в одно мгновенье разорвёшься на тысячу маленьких кусочков. И это будет твой последний день, Киевский Змей.
— Ладно, ладно, так и быть, сделаю для тебя исключение.
— А теперь, пока она не потухла, вези меня скорей к брату. У тебя на всё про всё десять минут. Успеешь?
— А что ещё мне остаётся делать? Садись на спину.
Села Купала Змею на спину и поплыл тот вверх против течения, отчаянно гребя лапами. Красный свет от шашки освещал им путь.
— Далеко ещё?
— Близко. Когда я братца твоего проглотил, он мне такую весёлую жизнь в желудке устроил, что пришлось его выплюнуть под Дальними пещерами. Там он сейчас и находится.
— Это потому, что он не простой мальчик, а мальчик-солнышко. А солнышко, сколько ни глотай, всё равно живым останется.
— Откуда я это знал? Хотя. По правде говоря, я ведь тоже раньше служил солнцу светлому. И отец мой трёхглавый, да и дед мой шестиглавый. Да погубила нас рать кощеева. И теперь я сам служу Кощею, да пресмыкаюсь перед архангелом.
Минуты через две выбрался Киеский Змей на берег и, повернув налево, потопал по ходу подземному. Этот ход был очень извилистый, и на каждом из поворотов на Купалу бросались мертвецы с ужасными лицами.
Тянулись к ней руки костлявые, стучали зубами черепа безглазые. Но только она направляла на них световую шашку, как они тотчас убирались и прятались, пугаясь света, как ладана.
А потом налетела на них тьма тьмущая ворон и воронов и стала их с шумом преследовать. Побежал от них Киевский Змей с такой скоростью, что на одном из поворотов Купала чуть не свалилась.
Наконец, чёрные птицы отстали. Показались своды кирпичные. По бокам в нишах видны были гробы приоткрытые, а из них выглядывали черепа да кости.
— Ну вот мы и приехали, — сказал Змей.
— Где мы? — спросила Купала.
— В царстве Кощеевом. Под Печерской Лаврой, в Дальних пещерах. Вернее, в Варяжских, куда живым монахам вход запрещён. Дальше пойдёшь сама. Там в одной из келий и найдёшь своего брата.
— Спасибо тебе, Змей.
— Не за что. Только на всё про всё тебе пять минут. Как увидишь брата, сразу хватай его и беги отсюда. Живым здесь не место. Как узнает о том Кощей, мне не сдобровать.
— Как же я отсюда с братом выберусь?
— Через дверь в конце коридора выйдете в пещеры Дальние, а там вас любой монах выведет.
— До свиданья, Змей. Не такой уж ты и поганый, как я раньше о тебе думала.
— На самом деле, я не Змей, — сказал он и в тот же миг обратился в медведя бурого.
Испугалась Купала, попятилась. А медведь на дыбы встал и превратился в старика седовласого.
— Кто ты?
— Волос.
— Волос? — удивилась Купала, — повелитель Нави?
— Был когда-то повелителем, — с сожалением сказал Волос, — а теперь, к сожалению, прислужник Кощея. Ступай, у тебя осталось слишком мало времени.
Световая шашка вдруг погасла, и в непроглядной тьме Купала услышала страшные шорохи от движенья по полу костяных ног. Со всех сторон двинулись на неё скелеты да покойники.
От страха она даже забыла, что у неё есть фонарик. Опомнилась лишь тогда, когда вцепились в неё пальцы костлявые.
Вытащила Купала из-за пояса фонарик, зажгла его, и как только луч света заплясал по косматым черепам, мертвецы тут же в испуге попятились да в темноту сгинули.
Пошла Купала вперёд. По обе стороны коридора длинного располагались двери железные, а на каждой двери — окошки решётчатые. Направила она в одно окошко луч света от фонарика, и увидела там сплошь спины тёмных людей, стоящих на коленях и молящихся.
Луч света поднялся выше и уперся в картину, на котором была нарисована Мара — повелительница Тьмы. Тёмные люди отбивали ей поклоны и в такт повторяли: «Мать-Тьма! Мать-Тьма!»
Заглянула она в другое окошко, а там то же самое. Только другой портрет намалеванный: скелет Кощея. Этому скелету и молились люди тёмные, повторяя на все лады: «Кощей, Кощей! Спаси нас, людей!»
— Коляда! — позвала Купала, — Коляда!
Неожиданно кто-то обернулся на свет, и что-то знакомое увиделось ей в том лице. Это был её братик. Но он был совсем не похож на себя. Лицо его было мертвенно бледным и бесстрастным.
Отворила Купала дверь железную и бросилась к нему.
— Братик мой родной, Коляда, — обняла она его за плечи и прижала к себе. — Вот ты где. Наконец-то я тебя нашла. Собирайся скорей, я тебя выведу отсюда.
Он был живым, теплокровным, но как будто не узнавал её, и словно совсем был не рад встрече.
— Не надо.
— Что не надо? — не поняла Купала.
— Я никуда отсюда не пойду.
Купала с недоумением посмотрела на него. Остальные люди, не оборачиваясь, продолжали бить поклоны.
— Ты что, Коляда! Я тебя не понимаю. Ты хочешь остаться здесь? В этой земле сырой?
— Хочу. И никуда отсюда не пойду.
— Ничего я не пойму.
— А ты как сюда попала? — в свою очередь спросил Коляда. — Тебя тоже слопал Каменный Змей?
— Нет, не слопал. И не Змей он вовсе, но не в этом дело. Я пришла забрать тебя отсюда.
— Никуда я не пойду, — упрямо ответил Коляда. — Мне здесь нравится.
— Коляда, что ты несёшь? Как может нравиться эта темница? Ты же всегда боялся темноты.
— А теперь я боюсь света. Я должен отмолить здесь все свои грехи.
— Какие у тебя грехи? О чём ты говоришь. Открой глаза. Посмотри, кому ты молишься! Скелету! Мертвечине! Ты ведь — солнышко! Внук живого Солнца. Посмотри, в кого ты превратился! Ты ведь всегда был веселым и радовался!
— Это ты ничего не понимаешь. Веселятся и радуются лишь черти да ведьмы! Уходи, отсюда! — оттолкнул он её. — Не мешай мне молиться.
— Никуда я не уйду без тебя! — схватила она его за руку и попыталась насильно увести его из темницы. Но Коляда вырвался.
— Пусти! Я останусь здесь. Не сестра ты мне…
— А кто?
— Ведьма!
В это время в темницу забежал седовласый старик.
— Убегай, Купала! — крикнул Волос.
— Он не хочет идти со мной, — пожаловалась она на брата.
— И не пойдёт. Разве ты не видишь: заколдован он Кощеем, зачарован Марою.
— Что же мне делать?
— Убегать отсюда и как можно скорее.
Тут в темницу ворвались слуги Кощеевы. Чёрные, как вороны, и огромные, как гориллы. Бросились они на Купалу, но остановила она их лучом света, двигая фонариком из стороны в сторону. Тогда накинулись они на Волоса, подхватили его под руки и потащили прочь из темницы.
— Убегай скорей, Купала. Убегай, солнышко! — крикнул ей Волос. — Кощей идёт сюда! А с ним Мать-Тьма.
— Я ещё вернусь за тобой, — пообещала Купала брату, — прощай, бабушка!
Выбежала она из темницы вслед за Волосом.
— Что они хотят сделать с тобой? — спросила она, направляя свет на спины горилл.
— Ничего они мне не сделают. Прикуют лишь цепями к стене. А ты беги! Вон в ту дверь, — кивнул он в конец коридора.
— Нет, я должна спасти брата! — крикнула ему Купала.
Вращая над головой фонариком, она отбивалась от полчищ наседавших на неё крылатых чудовищ.
— Чтобы его спасти — надо прогнать Кощея! — крикнул ей Волос.
Чёрные прислужники уже затащили его в соседнюю келью.
— Как?
