Ймиин продолжала замыкать петлю. Странные столпились вокруг нее, подбадривая, но втайне беспокоясь, что она не сможет продолжать делать это вечно. Ймиин разделяла их сомнения: ей приходилось повторять все заново каждые три минуты, так что она не могла спать, но в конце концов армия, что пока постоянно маячит вдалеке, приблизится и в итоге сокрушит их.
После двух дней и одной ночи Ймиин больше не могла полагаться на себя, чтобы оставаться бодрствующей, так что Энглберт решил сесть рядом с ней, и каждый раз, когда ее глаза закрывались, он толкал ее. Через три дня и две ночи, когда Энглберт начал засыпать сам, Юстас Коростель сел рядом с ним и толкал его, а потом, когда Юстас уже не мог бороться со сном, Миллисента Нири села рядом с ним и лила воду ему на лицо каждый раз, когда его глаза закрывались, и так далее, и так далее, пока весь лагерь странных не уселся в длинную цепь, помогая друг другу помогать Энглберту помогать Ймиин не заснуть.
Через четыре дня и три ночи Ймиин все еще не пропустила переустановку петли. Однако от изнеможения у нее уже начались галлюцинации. Ей чудилось, что ее погибшие братья прилетели повидаться с нею — пять ястребов, кружащих свои собственные петли в небе над лагерем. Они пронзительно выкрикивали ей слова, которые не имели никакого смысла:
— Снова!
— Еще!
— Снова! Снова!
— Сделай мертвую петлю, чтобы сделать ее кожу двойной!
Она крепко зажмурилась и потрясла головой, а затем выпила немного воды, которой Миллисента Нири поливала лицо Юстаса Коростеля. Когда она снова посмотрела вверх, призраки ее братьев исчезли, но их слова все еще были с нею. Она гадала, пытались ли ее братья (или какой-то ее собственный, внутренний инстинкт) сказать ей что-то важное.
Снова и снова.
Ответ пришел к ней на пятый день. Ну как ответ: она не была уверена, правильный ли он, но она была полностью уверена, что не протянет еще один день. Скоро никакое количество тычков не сможет удержать ее от сна.
Итак, она переустановила петлю. (Она уже давно потеряла счет тому, сколько раз она заставила солнце выглядывать из-за той тучи, но должно быть тысячи). А затем, всего через несколько секунд, после того, как она замкнула петлю, она сделала еще одну — внутри первой петли.
Результат был мгновенным и причудливым. Странным образом удвоилось все вокруг них: солнце, туча, армия вдалеке, словно ее зрение размылось. Прошло совсем немного времени, прежде чем мир снова собрался в фокус, а когда это случилось, все было чуточку старее, чем до этого. Солнце было скрыто за тучей. Армия была дальше. И в этот раз у солнца заняло шесть минут, а не три, чтобы выглянуть из-за облака.
Тогда она дважды замкнула петлю во второй раз, и тогда их петля стала двенадцать минут, и она сделала это в третий раз, и она стала двадцать четыре минуты. И когда она довела это время до часа, она наконец вздремнула. После она замыкала петлю еще и еще, и это было похоже на то, как если бы она заполняла сосуд водой или воздухом. Она буквально чувствовала, как оболочка петли растягивается и растягивается, чтобы вместить все это новое время, до тех пор, пока не стала тугой как барабан, и она поняла, что больше та не вместит.
Петля, которую создала Ймиин, теперь содержала двадцать четыре часа и начиналась предыдущим утром — задолго до того, как на горизонте появилась армия. Ее приятели странные были так впечатлены и так преисполнены благодарности, что пытались называть ее Королева Ймиин или Ваше Величество, но она не им позволила. Она была просто Ймиин, и самой великой радостью, что она познала, было то, что она создала безопасное место, гнездо, для всех своих друзей.
Хотя теперь они были спасены от нападения нормальных, их проблемы еще далеко не закончились. Армия, что едва не уничтожила их, отправилась терроризировать странных по всей стране, и как только разошелся слух о временной петле в Страннфордшире, беженцы и выжившие стали прибывать с все увеличивающейся частотой{9}.
В течение нескольких недель их число с пятидесяти выросло до сотни. Среди них были и несколько членов Совета Важных Странных (включая Томбза, чье лицо вывернулось обратно в нормальное состояние). Поскольку они, видимо, больше не были заинтересованы в закрывании петли, советники пытались отстаивать свои полномочия, настаивая на том, что больше не должны приниматься никакие новоприбывшие. Но все смотрели на Ймиин (все-таки это была ее петля), а она даже слышать не желала о том, чтобы отказывать кому-либо, даже если лагерь уже трещал по швам.
Советники разозлились и пригрозили всем наказанием. Люди тоже разозлились и обвинили советников в том, что те солгали, чтобы обманом заставить их идти на войну. Советники показывали пальцами на Томбза, утверждая, что тот действовал самостоятельно (хотя это явно было неправдой), и что его жульничество не было санкционировано советом. Дальше они показывали пальцами на Ймиин и обвиняли ее в посягательстве на их законную власть — нарушение, наказуемое изгнанием в Безжалостную Пустошь. Тут уже все люди встали на ее защиту, бросаясь грязью (а возможно даже чуть-чуть и экскрементами) в советников, и выгнали тех из петли{10}.
В недели, последовавшие за этим, странные смотрели на Ймиин как на лидера. В добавление к тому, что она следила, чтобы петля продолжала переустанавливаться, ее звали, чтобы разрешать личные споры; ее голос был решающим, когда они выбирали, какие из множества правил совета следует сохранить, а от каких избавиться; ее просили определить наказание для нарушителей тех правил, что они соблюдали, и так далее и так далее. Она быстро свыклась со своей новой ролью, но и была несколько обескуражена ею. Из всех странных в петле она была самым новым и наименее опытным. Они и полностью человеком-то пробыла только последние полгода! Но ее товарищи рассматривали ее неопытность как благо: она была свежей и свободной от предрассудков, беспристрастной и справедливой, и в ней была какая-то спокойная, величественная мудрость, больше, казалось, идущая от птицы, чем от человека.
Но при всей ее мудрости Ймиин не могла разрешить их самую большую проблему — как сотня с лишним странных людей смогут жить на участке, в котором было всего лишь три сотни футов от края до края. После установки петлю можно было заставить вместить больше времени, но не больше пространства, а Ймиин запетлила только их маленький лагерь с несколькими дюжинами палаток. У них было мало еды, и хотя ее запасы каждый день возобновлялись вместе с переустановкой петли, ее все равно никогда не хватало, чтобы накормить их всех. (Снаружи петли началась суровая зима, так что им мало что удавалось добыть охотой или собирательством. У них было больше шансов найти бродячую шайку нормальных, чем еду, поскольку нормальные стали просто одержимы поисками странных, что исчезли прямо у них перед глазами).
Однажды ночью, когда они сидели у окруженного людьми костра, Ймиин обсудила это с Энглбертом.
— Что нам делать? — сказала она. — Если мы останемся здесь, то будем голодать, а если выйдем, нас выследят.
Энглберт снял свою голову и положил на колени, чтобы можно было чесать ее обеими руками, что он делал, когда усердно думал.
— А ты могла бы сделать петлю побольше где-нибудь в другом месте, где будет много еды? — спросил он. — Если мы будем осторожны и постараемся остаться незамеченными, мы все сможем переехать.
— Возможно, когда погода потеплеет. Мы, скорее всего, замерзнем насмерть в любой новой петле, что я сделаю.
— Тогда подождем, — сказал он. — Нам просто нужно немного поголодать, пока не наступит оттепель.
— А потом что? — сказала она. — Прибудет еще больше нуждающихся странных, и скоро мы переполним и ту новую петлю. Мы достигнем предела. Я уже не смогу справиться с такой огромной ответственностью.
Энглберт вздохнул и почесал свою голову:
— Вот бы ты могла скопировать себя.
На лице Ймиин появилось странное выражение:
— Что ты такое сказал?
— Вот бы ты могла скопировать себя, — повторил Энглберт. — Тогда бы ты могла сделать множество петель, и мы могли бы немного расселиться. Я переживаю о том, что нас так много живет в одном месте. Разногласия разделят нас, и начнутся драки. И если, Боже упаси, что-нибудь трагическое случится в этой петле, то численность странных Британии сократится одним ударом сразу наполовину.
Лицо Ймиин было обращено на Энглберта, но глаза ее смотрели мимо него.
— В чем дело? — спросил он. — Ты придумала способ скопировать себя?
— Возможно, — ответила она. — Возможно.
На следующее утро Ймиин собрала странных и сказала им, что она ненадолго уходит. Волна паники пробежала по толпе, хотя она и уверяла их, что вернется вовремя, чтобы переустановить петлю. Они умоляли ее не уходить, но она настояла на том, что это было крайне важным для их выживания.
