Иван Василенко - Артемка у гимназистов

Иван Василенко

Артемка у гимназистов

ЧЕЛОВЕК С КОРЗИНОЙ

Попал Артемка к гимназистам спустя год, как Пепс, заронив в его душу страстную мечту о театре, неожиданно уехал из города. Трудный был этот год без отца. Никого у Артемки не осталось и из друзей. Даже дед Шишка, к которому он раньше ходил в гости, заболел какой-то нераспознанной болезнью и, похворав с неделю, умер.

Артемка вколачивал в подошву деревянные гвозди, а осень дышала в щели будки мутной сыростью. Часто врывался ветер, и красный язык пламени пускался в пляс. Артемка бросал молоток, ругаясь заслонял ладонями горелку. В будке было холодно и неуютно.

Но, когда Артемка тушил лампу и ложился на свою скрипучую скамью-кровать, укрывшись ватным отцовским пальто, он уже больше не слышал ни свиста ветра, ни стука дождя по крыше. Каждый вечер перед сном он вновь и вновь переживал свои встречи с цирковым борцом - негром Пепсом, и первое знакомство с девочкой-канатоходцем Лясей, и рыбную ловлю втроем, и пантомиму, и скандал в цирке - все то изумительное и невероятное, что случилось прошлым летом. "Почему он не пишет? - думал Артемка. - Может, заболел?" Он ждал письма от Пепса и каждый день испытывал тоскливое разочарование. Не было письма и от Ляси.

Особенно плохо пришлось зимой. Зима выдалась на редкость лютая, и Артемка чуть не закоченел в своей будке.

А летом он отогрелся и забыл о всех невзгодах. Этим летом Артемка и попал к гимназистам. Однажды в будку вошел коренастый смуглый человек с корзиной.

- Здравствуйте, - сказал он, опуская корзину на пол, зорко глянул в запыленное окошко и сел на чурбан. - Пожалуйста, прибейте мне к туфлям подковки.

- Можно, - сказал Артемка, польщенный тем, что ему говорят "вы".

Человек прислонился спиной к стене и устало прикрыл глаза. Казалось, он дремал. Но иногда, будто разбуженный стуком молотка, вскидывал голову и тревожно оборачивался к двери. Артемка вбивал гвоздь за гвоздем, а сам поглядывал то на человека, то на корзину. Удивительно, как много всякого добра можно собрать в одно место. Чего тут только не было! Отрывные календари на картоне с глянцевитыми картинками, бритвы в черных с позолотой футлярах, перочинные ножи с блестящими змейками-пробочниками, открытки с целующимися голубями, атласные ленты, спутанные в большой многоцветный веселый клубок... Да просто невозможно всего разглядеть. А главное - книжки! Они сложены стопкой, и Артемка видел обложку только верхней из них: под малиновым балдахином лежит на подушках красавица и улыбается во сне, а по ковру крадется черноусый мужчина в феске, с кривым кинжалом в зубах. "Вот бы почитать!" подумал Артемка

- Готовы, - сказал он, подавая туфли. Человек надел их и раскрыл кошелек.

- Знаете что, - попросил Артемка, - вы лучше дайте мне книжку.

- О, с удовольствием! "Тайны гарема" хотите? Впрочем, это вздор. Возьмите лучше эту.

Мужчина подал Артемке небольшую книгу.

- "Ревизор", - прочитал Артемка на обложке и тоном знатока спросил: Роман?

- Нет, пьеса.

- Пьеса? - обрадовался Артемка. - Что в театрах представляют?

- Вот именно. А вы разве любите театр?

- Люблю. Только я еще в театре не был.

Человек засмеялся:

- Как же можно любить чего не знаешь?

- Я не знаю, - откровенно признался Артемка. - Мне Пепс рассказывал, борец из цирка.

Он опять взглянул на книжку и еще больше обрадовался:

- Да это же Гоголя! Того самого, что "Бульбу" написал!

- Того самого, - подтвердил человек и, протянув руку, назвал себя: - Попов Дмитрий Дмитриевич. А вас?

- Артемка Загоруйко. Артемий Никитич, значит.

- Вот и познакомились.

Человек подошел к двери, чуть приоткрыл ее и долго куда-то всматривался.

- Да, - прошептал он, - дело ясное. - И, повернувшись, спросил: - Что у вас в этом сундуке?

- В сундуке? - удивился Артемка. - Кожа и парусина. Товар, короче. А что?

- Артемий Никитич! - Темные, влажно блестящие глаза Попова глянули пристально и как-то очень серьезно. - Вы сможете оказать мне услугу?

- Как это? - не понял Артемка и почему-то встревожился.

- Выньте из сундука ваш товар, а я туда положу свой. Идет? Мне, понимаете, сейчас его таскать... несподручно - отнять могут.

Артемка подумал: "Что он говорит? Такой большой, а боится". Но отказать не было причины.

- Это можно, - сказал он деловито. - А мой тоже пусть в сундуке лежит. Там и товару-то кот наплакал.

- Вот и отлично! - оживился Попов.

Из-под кучи своего пестрого, празднично пахнувшего товара он вытащил кипу книжек и сунул в Артемкин сундук. Потом вынул из корзины новый замочек, продел дужку в кольца сундука и щелкнул ключом.

- Ничего, что ваш товар заперт? Я вернусь скоро.

- Ничего, - хитро подмигнул Артемка. - Понадобится - я достану.

- И вот еще что, - понизил Попов голос до шепота: - не говорите никому. Ладно? А уж я вам за это такую книгу дам!..

- Да я и без книжки... - сказал Артемка.

Попов взял корзину, кивнул и быстро вышел из будки.

"Чудной какой-то!" - подумал Артемка. Он подвинулся вместе со скамеечкой к сундуку и приподнял его. На полу лежала подошвенная кожа, а поверх нее - пачка книжек: сундук был без дна.

"Пауки и мухи", - прочитал Артемка на обложке. Он стал перебирать книжки, но все они были одинаковы. Только на последних трех стояло: "Великая семья".

"Зачем это про мух печатают? - подумал Артемка. - Муха - и муха... Что в ней интересного? Вот паук - другое дело. Тарантул, например, или скорпион".

Он лег на скамью и в ожидании новых заказчиков принялся за книгу. Но, прочитав несколько страниц, вскочил, сгреб все брошюры и сунул их под сундук. Потом опять лег и, уже не отрываясь, прочитал книжку до конца. Прочитал и в удивлении сказал:

- Вот так книжка! Такой я еще не читал. Думал, и вправду про мух.

Артемка схватил другую брошюрку, с заголовком "Великая семья". Тут в будку затесался загулявший лавочник и с пьяной настойчивостью стал требовать, чтобы Артемка сейчас же сшил ему новые сапоги. После лавочника пришел грузчик с разодранным голенищем; потом кухарка из харчевни принесла чинить туфли. А потом уже и темнеть стало. Артемка боялся, что вот-вот явится Попов и заберет книги. "Что ж такое "Великая семья"? - думал он. - Может, и тут про такое же?"

Базар опустел. Сквозь деревянные стены будки уже не доносился ни людской гомон, ни скрип возов, ни звонкие выкрики торговок. Артемка зажег лампу, запер дверь на крючок и раскрыл книжку И с первой же страницы понял, что в ней "про такое же".

"ЖЕЛАЮ УДАЧИ У ГИМНАЗИСТОВ!"

Попов явился только на третий день к вечеру. Был он в новом пиджаке, при галстуке, в желтых штиблетах. И налегке: без корзины.

- Ну, Артемий Никитич, и задали ж вы мне задачу! - сказал он, улыбаясь глазами. - Человек любит театр, а никогда в нем не был. Запирайте-ка будку да пойдемте смотреть "Лес". Приехал знаменитый Ягеллов.

- Какой лес? - Артемка с недоверием посмотрел на Попова. - В наших местах лесов нету.

- Нет, Артемий Никитич, есть и в наших местах и дремучий "лес" и "филины". А пойдем мы с вами в театр. "Лес" - это пьеса такая.

- В театр? - просиял Артемка, но тут же потускнел.

- В чем дело? - не понял Попов.

- Я уже ходил. Не пустили.

- Не пустили?

- И билет отобрали. Билетер сказал: "Это в ложу. Не может быть, чтобы ты сам купил. Вытащил, наверно". А я, вот с места не сойти, сам купил.

Попов скользнул по нему взглядом. Да, костюм на мальчишке неважный: штаны по щиколотку и с бахромой на концах, рубашка хоть и целая, но вся в черных пятнах ваксы.

Попов взял Артемку за руку:

- Пойдемте. Со мной пропустят. Вы же видите, какой я франт.

- И то, - согласился Артемка.

Он вымыл лицо и руки, причесался, подпоясался ремешком, и они отправились.

Темнело. В небе замигали первые звезды. Издали, вероятно из городского сада, доносилась музыка. И потому ли, что кончился день и ушло солнце, или от этих звуков, мягко таявших в теплом воздухе, Попов шел задумчивый и немного грустный.

Но Артемка ничего не замечал. От нетерпеливого желания увидеть то, о чем так интересно рассказывал Пепс, его даже чуть познабливало. Боясь опоздать, он то и дело забегал вперед Попова.

Вот наконец и театр. Он стоит посреди садика и снаружи ничем не отличается от обыкновенного сарая: такой же деревянный, длинный и глухой, без окоп. Только и всего, что очень большой да на стенах висят красные и зеленые афиши. Цирк - тот куда важней! Высокий, круглый и с куполом. Но Артемка крепко верил Пепсу и готовился увидеть самые необыкновенные вещи.

Пришли к началу второго действия, когда вся публика уже сидела па местах. Спешили так, что Артемка едва успел прочитать на ярко освещенной при входе афише: "Лес", а внизу, помельче, хоть тоже крупными буквами: "С участием Александра Ягеллова".

Фонари были притушены, и пробираться к своим местам пришлось в полумраке. Артемка сел и оглянулся. Внутри тоже было не так, как в цирке. В цирке скамьи поднимались одна над другой и закруглялись наподобие колец. Здесь же публика сидела на ровном месте. Это не так интересно. Зато в цирке нет такого занавеса. Ах, какой он тут огромный! Чуть не во всю переднюю стену. Раньше Артемка и представить не мог, чтобы на свете существовал такой занавес-великан. Снизу он освещался невидимыми лампами, а по его синему, в серебряных звездах, полю летели два крылатых мальчика и трубили в длинные-длинные трубы. Артемка решил, что занавес - это очень важная штука в театре.