пеняй на себя. Ответа не получил, да и ладно.
Первым его советником стал Май, а вот со вторым вышла загвоздка. Маржана-то пропала… Лис от отчаяния попробовал даже предложить эту должность Весьмиру, раз уж тот всё равно с дивьим царём разругался, но чародей отказался наотрез. А вот приглашение в гости с радостью принял. Они с дядькой Ешэ чуть в дверях не столкнулись, когда тот выходил, — зыркнули друг на друга недобро, и каждый пошёл в свою сторону.
Некоторое время Лис и Весьмир смотрели друг на друга, не зная, с чего начать разговор. Уже задушенные было упрёки всколыхнулись в душе заново, и Лису пришлось подавить в себе обидные слова, рвущиеся наружу. Он всё-таки опомнился и, как положено гостеприимному хозяину, заговорил первым:
— Ну, здравствуй! Давненько не виделись. А ты молодец, как раз к празднику поспел…
— И тебе здоровьичка. Смотрю, порядок наводишь? — улыбнулся Весьмир, оглядывая залу с голыми стенами. — А тут стало намного светлее…
— Нешто я Горыныч, чтобы в тёмной пещере сидеть? — фыркнул Лис.
Шагнув друг к другу, они всё-таки обнялись, похлопывая друг друга по спине.
— Не серчай на меня, Лис, — выдохнул Весьмир ему в ухо. — Не знал я, что тут Кощей учинил. А после услыхал, что ты во главе навьего войска встал, и подумал — ну, беда: околдовали-заморочили парня.
— Я сперва хотел послать тебе весточку, — Лиса никто не просил оправдываться, но он всё равно начал. — Да куда там! Все змеи княжества за мной следили.
— А потом, на войне?
— Там мне, знаешь ли, было уже всё равно. Или я думал, что стало всё равно. В любом случае, теперь уже ничего не поправишь… — отстранившись, Лис почувствовал, что комок опять подступает к горлу. Хорош же будет из него навий князь! Чуть что — и в слёзы.
— Ну, это мы ещё посмотрим, — улыбнулся Весьмир.
Тут злыдни как раз притащили новые стулья (спасибо, не костяные, а обычные, деревянные), и Лис предложил чародею подсесть к столу, чтобы подсластить беседу чаркой морошковой настойки.
— Вот только не надо меня утешать, — глотнув, он поморщился. — Я уже не маленький. Проигрывать не люблю, но умею.
— Да нет же, я серьёзно, — чародей, наклонившись ближе, понизил голос. — Прежде не мог этого сказать, потому что был связан клятвой. А теперь я сам по себе и, стало быть, царю Ратибору больше ничего не должен. Есть у него одна вещица, называется перстень Вечного Лета. Благодаря ей в Дивьем царстве никогда не наступает зима. Так вот, эта диковинка вполне способна растопить вековой лёд, которым Кощей сковал твою мать. Одолень-трава ещё потребуется и любящее сердце. Но этого добра у нас в достатке: есть и ты, и я. А вот перстенёк надобно у царя одолжить.
— Правда? — Лис вскочил с места. — Так чего же мы ждём?
— Не торопись, горячая голова, — усмехнулся Весьмир, ловя его за рукав. — Нынче праздник. А в Дивьем царстве, в отличие от вас, его издавна отмечают так бурно, что уже сейчас все хмельные да счастливые ходят. Отправишь птичку-весточку сейчас, наутро и не вспомнит Ратибор, что она вообще прилетала. И завтра наутро тоже не отправляй — плохое у царя будет настроение. А вот послезавтра — в самый раз.
— Как же долго придётся ждать… — простонал Лис, падая обратно на стул.
Некоторое время он сидел, уставившись в потолок (пара упыриц в образе летучих мышей порхали под сводом, вычищая скопившуюся за годы паутину), а потом, собравшись с духом, спросил:
— Весьмир, а ты правда её любишь?
— Василису?
— Угу. Кого ж ещё?
На потолке местами облупилась краска, и нарисованное солнышко, которое прежде гуляло туда-сюда по такому же нарисованному небосводу, остановилось, наткнувшись на проплешину. Лис наблюдал за его потугами: интересно, пробьётся или нет?
— Люблю. Больше жизни. А ты до сих пор сомневаешься? — Чародей тронул шрам на шее, оставшийся от Кощеева меча.
— А она Ваньку любит, — Лис сам не знал, зачем это ляпнул. Может, какая-то его часть всё ещё хотела отомстить Весьмиру, ударив по больному?
И всё же он обрадовался, когда острые слова-стрелы не попали в цель.
— Раньше любила, — поправил его чародей. — А теперь меня. Мы объяснились, ещё когда вместе бежали, и решили, что поженимся. Василиса ещё сказала, что не жена она Кощею и никогда ею не была. Мол, обряд у него неправильный, да и тот в самом начале нарушен был. Только мне не важно, девица она или вдовица, — главное ведь, что в сердце сокрыто. Так что, Лис, отдашь за меня свою матушку?
— Сперва спасём, а там — посмотрим, — буркнул он в ответ и, выждав должную паузу, рассмеялся. — Отдам, куда ж я денусь. Если она считает, что ты — её счастье, то кто я такой, чтобы спорить?
То ли от морошковой настойки, то ли от хороших новостей на душе у Лиса стало вдруг тепло и радостно. Много лишений выпало на его долю, но утраченная надежда всякий раз возвращалась. Похоже, он всё это время плохо соблюдал свой собственный зарок: «Не надейся», — по крайней мере, в отношении матери. Но ему думалось, что это не в счёт: ведь любовь — пускай к единственному человеку на свете — всё-таки осталась в его сердце, а надежда — извечная спутница любви.
Ему нравилось закрывать глаза и представлять себе, как Василиса очнётся. Как удивится, увидев, что Навье княжество преобразилось и от прежней Кощеевой жути не осталось и следа. Конечно, она будет гордиться своим сыном! Коли захочет, они даже могут править вместе. И тогда Весьмир уж точно не отвертится от должности советника…
Конечно, перемены не будут такими быстрыми, как мечталось Лису. Если уж они даже праздничную залу не успели подготовить в срок, что уж говорить об остальном…
Вершину Лета пришлось отмечать во дворе замка. Но никто не сетовал — новые друзья и соратники Лиса привыкли к тяготам военных походов, их не смущали ни столы,
