стол.
После завтрака друзья решили пойти в город и найти Всезнайнена. Его вчерашнее поведение вызвало любопытство, и они решили во что бы то ни стало разузнать, что он увидел в том письме.
– Готовы? Ничего не забыли? – спросила Ирма, когда они выходили из дома.
Дети приготовили свои репортёрские блокноты, ручки и камеры и надели шляпы.
– Готовы! – закричали они. А Педро схватил очередную критическую заметку и положил в карман курточки.
На площади работала съёмочная группа. Всезнайнен стоял перед камерой и что-то рассказывал. Закончив свою речь, он некоторое время молча смотрел прямо в объектив.
– Снято! – крикнула красноволосая девушка, стоявшая рядом с оператором. Она была помощницей режиссёра.
Антти выглядел очень усталым, и помощница принесла ему кофе в большом картонном стаканчике.
– Он выглядит так, как будто не спал всю ночь, – заметил Мики, и все с ним согласились.
– Но когда он ушёл из музея, было ещё не очень поздно, – удивилась Лили.
– Привет! – вдруг раздался позади них радостный голос. К ним подошёл бродяга Ржаник.
– Привет, Ржаник! – сказала бабушка Агата.
– Вы пришли поглазеть на съёмку? Здорово! Я, когда был мелкий, снимался в одном фильме, – сообщил Ржаник и добавил: – Раз уж вы здесь, что думаете об этом? Я нашёл их сегодня рано утром в мусорном баке во дворе между отелем и «Летающей булочкой». – Бродяга покопался в кармане и вытащил пачку писем. – Я бы отправил их тому, кому они предназначались, но адреса не знаю, да и почтовые марки ужасно дорогие.
Ирма, бабушка Агата и дети по очереди рассматривали письма, передавая их друг другу. Текст был везде один и тот же, и в каждом была хотя бы одна орфографическая ошибка. Это были письма Ирме от Уско. В конце каждого письма была строчка, в точности совпадавшая со строчкой из стихотворения «Обрыв Тиллерин-Таллерин».
– Клементин звучит как тамбурин. И поёт он на обрыве Тиллерин. Но завидует молча его друг апельсин, – прочитала Ирма вслух.
Все удивлённо смотрели на письма.
– Похоже, что вы тоже ничего не понимаете, да? Ну, если поймёте, для кого они, положите их в почтовый ящик, о’кей? – попросил Ржаник. Бабушка Агата пообещала ему так и поступить. – Не знаю, можно ли вообще в наши дни доверять почте. Лучше, если вы сами отнесёте письмо этой Ирме, – продолжил Ржаник и весело посмотрел на Ирму: – Кстати, вам никто не говорил, что вы вылитая писательница Ирма Бряц, только немного старше? Ну ладно, мне пора идти! – И Ржаник, весело насвистывая, отправился дальше.
Дети наблюдали, как он обогнул говорящего в камеру Антти, встал позади него и начал кривляться и смеяться.
– Снято! – крикнула помощница режиссёра.
– Почему-то мне кажется, что я и есть та самая Ирма, которой предназначено письмо. Но Уско Всезнайнен умер. Вряд ли он пишет письма из могилы. Кроме того, здесь строчки из моего стихотворения, но в письме как будто говорится, что их сочинил Всезнайнен, – сказала писательница, с недоумением разглядывая письмо.
Вдруг Лили осенило.
– А что, если это дело рук Антти? – сказала она.
– Что ты имеешь в виду? – спросила бабушка Агата.
– Что, если это письмо – подделка?
– Подделка? – удивилась Ирма Бряц.
– Вчера Антти нашёл письмо, которое его расстроило. Наверное, он взял его с собой, когда мы отвлеклись на шум за окном. И теперь он решил переписать его, – предположила Лили.
– Он бормотал что-то про дедушку и про то, что он всё перепутал. Наверное, Антти решил написать в письме то, о чём ему рассказывал дед! – добавил Мики.
– Он писал его всю ночь, поэтому у него такой усталый вид! – воскликнула Лили.
Некоторое время все обдумывали слова Лили и Мики.
– Вы же говорили, что Уско Всезнайнен когда-то написал вам письмо, верно? – спросил Мики поэтессу.
– Да, написал. А позже он звонил и требовал права на какое-то стихотворение, не помню, какое именно. Он утверждал, что это он сочинил самые лучшие строки. Я тогда списала этот бред на его преклонный возраст. В старости люди иногда вспоминают вещи, которых никогда не происходило на самом деле, – объяснила Ирма.
– Наверное, Уско рассказал об этом своему внуку Антти, и тот, конечно же, принял всё за чистую монету, – предположил Мики.
– И теперь он приехал в дом Ирмы, чтобы найти то самое письмо. И нашёл! – добавила Лили.
– Но поскольку слова Уско оказались ложью, Антти решил подделать письмо.
– Но он торопился и делал ошибки, поэтому выбросил черновики писем в парке. В отеле горничная могла их обнаружить, – продолжил Мики.
– Самый настоящий жулик! – заявила Ирма.
– А вы самые настоящие детективы! – похвалила бабушка Агата ребят. – Фальшивое письмо, наверное, сейчас у Антти.
– Что он собирается с ним делать? – спросила Ирма. И все посмотрели на Всезнайнена, всё ещё говорящего на камеру.
– Он хочет рассказать об этом в документальном фильме! – в один голос закричали Лили и Мики.
– Нам нужно найти письмо до того, как Антти покажет его кому-то! – серьёзно проговорила бабушка Агата.
– Но как мы узнаем, где оно? – спросил Мики.
– Может быть, оно в его комнате в отеле? – предположила Лили.
– Выкрадем письмо, а заодно проучим злобного критика! – сказала Ирма, потирая руки от удовольствия.
– Проучим? – улыбнулась Лили.
– Напишем свою версию письма! – объяснила Ирма.
Тут друзья увидели, как к съёмочной группе подошёл Мату Вонни. На нём была роскошная распахнутая шуба из искусственного меха, солнечные очки и золотые часы. В руке он держал веер и обмахивал им лицо.
– Что это с ним?! – воскликнула Ирма.
– Красота требует жертв! – засмеялась бабушка Агата.
– Выглядит потрясающе! – восхитился петух Педро.
– Когда моя очередь давать интервью? – обратился Мату к красноволосой помощнице режиссёра.
Та что-то неразборчиво ответила.
– Не смущайтесь! – со смехом сказал мэр и поднял воротник своей шубы. – Конечно, я с удовольствием выступлю!
Он обмахивал веером раскрасневшееся от жары лицо.
Помощница режиссёра объясняла, что им не нужно интервью. В три часа они должны переместиться к дому Ирмы Бряц, чтобы снимать там очередной сюжет.
– Слышали? – прошептала Ирма. – В три часа Всезнайнен будет занят. Если письмо в его комнате, мы можем в это время обыскать её.
– Но как мы попадём в его номер? – тихо спросил Мики.
В этот момент за его спиной раздался голос мэра:
– Эй, детишки!
Мату подошёл к ним. С его лица градом катился пот.
– Шерстяной, красный и страстный, – тихо оценил Педро вид мэра.
– У меня освободилось время для вас! – с энтузиазмом сказал Мату.
Дети кисло посмотрели на него. Они совершенно не хотели делать репортаж о мэре.
Он громко
