крошке со сварливым дедом! – перешёптывались они, глядя на мальчика.
Но, думая так, они ещё не знали, что за маленький лорд был перед ними, они не понимали характера будущего графа Доринкорта.
Тем временем Седрик, не дожидаясь, по обыкновению, посторонней помощи, быстро сбросил с себя пальто и стал осматривать огромную переднюю, увешанную по стенам картинами и оленьими рогами.
До сих пор он никогда не видал ничего подобного.
– Какой красивый дом, милочка, не правда ли? Я очень рад, что ты будешь тут жить! Такой большой дом! – воскликнул он.
Действительно, это был большой дом в сравнении с домиком на бедной нью-йоркской улице, и притом очень красивый и весёлый.
Мэри повела их наверх, в обширную, обитую ситцем спальню. В камине ярко горел огонь, а на белом меховом ковре спокойно спала большая белоснежная персидская кошка.
– Её прислала вам экономка из замка, очень добрая женщина, – объяснила Мэри. – Она сама приготовила всё для вас. Я видела её всего несколько минут. Она рассказала, что очень любила капитана и горюет по нему. И она говорит, что кошка, которая спит на ковре, сделает комнату более уютной для вас. Она знала капитана Эрроля совсем маленьким мальчиком и рассказала мне, какой он был красивый и добрый и какой он стал, когда вырос, тоже добрый и ласковый со всеми. И я ей сказала, что капитан оставил после себя сына, такого же красивого и доброго, как он сам.
Переодевшись с дороги, они спустились по лестнице в другую большую комнату, с низким потолком и тяжёлой мебелью, украшенной прекрасной резьбой; кресла были глубокие и имели высокие массивные спинки; полки и столы были с причудливыми украшениями. Огромная тигровая шкура лежала перед камином, по обеим сторонам которого стояли два кресла. Белая кошка, отправившись за Седриком вниз, тотчас же последовала его примеру и разлеглась подле него на тигровой шкуре, точно собиралась ближе познакомиться с ним. Седрик был очень доволен; он положил свою голову около кошки и так занялся ею, что совсем не обращал внимания на разговор матери с мистером Хевишэмом. Положим, они говорили вполголоса. Миссис Эрроль была очень взволнована и бледна.
– Можно ему переночевать со мною? Ведь ему не обязательно сегодня же быть в замке? – спросила она.
– Конечно можно, – так же тихо ответил мистер Хевишэм. – Ему не надо уходить на ночь. Сейчас же после обеда я пойду в замок и сообщу графу о вашем приезде.
Миссис Эрроль посмотрела на сына. Он беспечно лежал на тигровой шкуре; огонь камина освещал его золотистые кудри и раскрасневшееся хорошенькое личико; мальчик ласкал кошку, которая мурлыкала, видимо довольная лаской ребёнка. Миссис Эрроль слабо улыбнулась.
– Граф Доринкорт даже не подозревает, чтó он забирает у меня, – грустно сказала она и посмотрела на мистера Хевишэма. – Пожалуйста, передайте ему, что я предпочитаю не брать у него денег.
– Как? Неужели вы отказываетесь от назначенного вам содержания? – с удивлением воскликнул мистер Хевишэм.
– Да, – ответила она просто. – Я не хотела бы получать от него денег. Я волей-неволей принуждена жить в его доме, потому что только здесь я могу быть близко к моему ребёнку. Но у меня есть небольшие средства – их достаточно для скромного существования, и лучше я не возьму его денег. Он ведь не любит меня, и я поэтому буду чувствовать, будто за деньги продала ему Седрика. А я отдаю только потому, что люблю его достаточно сильно, чтобы ради его блага забыть о самой себе, а также и потому, что его отец хотел бы этого.
Мистер Хевишэм потёр подбородок:
– Это очень неприятно! Граф рассердится и просто не поймёт вас!
– А мне кажется, что поймёт, если подумает хорошенько, – ответила миссис Эрроль. – В деньгах я не нуждаюсь и не желаю получать подачек от человека, который из ненависти ко мне берёт у меня моего маленького мальчика, ребёнка его сына.
Мистер Хевишэм задумался.
– Я передам ваши слова, – сказал он наконец.
Вскоре подали обед. Все сели за стол. Белая кошка преспокойно уселась на стуле подле Седрика и сладко мурлыкала в продолжение всего обеда.
Когда поздно вечером мистер Хевишэм приехал в замок, его сейчас же попросили к графу, который сидел в кресле подле камина: его больная нога покоилась на стуле. Из-под сдвинутых бровей он зорко посмотрел на мистера Хевишэма и сразу почувствовал, что, несмотря на кажущееся спокойствие, старик сильно взволнован.
– Ну что, приехали, Хевишэм? Что хорошего? – спросил он.
– Лорд Фаунтлерой и его мать находятся в Корт-Лодже. Они доехали благополучно и чувствуют себя отлично.
Старый граф что-то промычал и неторопливо задвигал рукою.
– Рад слышать это, – сказал он. – Усаживайтесь. Возьмите стакан вина. Ну, что ещё?
– Сегодня лорд Фаунтлерой останется у матери, а завтра я привезу его в замок.
Граф опирался локтем на ручку кресла; он поднял руку и закрыл глаза.
– Хорошо… Что дальше? Я просил вас не писать мне с дороги, а потому ничего не знаю. Что представляет собой мальчишка? До матери мне нет дела. Какого сорта мальчуган?
Мистер Хевишэм отпил немного портвейна, который налил себе, и осторожно произнёс, держа стакан в руке:
– Трудно судить о характере семилетнего ребёнка.
Граф был сильно предубеждён, он быстро вскинул глаза и грубо вскричал:
– Невоспитанный, грубый дурак, должно быть? В нём сказывается американская кровь, не так ли?
– Я не думаю, чтобы американская кровь повредила ему, – сухо и взвешивая каждое слово, ответил мистер Хевишэм. – Я мало знаю детей, но мне кажется, что лорд Фаунтлерой славный мальчик.
Мистер Хевишэм всегда взвешивал каждое своё слово и говорил очень хладнокровно, но на этот раз был суше и осторожнее обыкновенного. Ему пришла в голову хитрая мысль, что, пожалуй, будет лучше, чтобы граф не был подготовлен к первой встрече с внуком и судил о нём исключительно по собственному впечатлению.
– Здоров он? Хорошего роста? – спросил лорд.
– На вид очень здоров и довольно высок для своих лет, – ответил адвокат.
– Хорошо сложён и достаточно благообразен? – продолжал спрашивать граф.
Чуть заметная усмешка пробежала по тонким губам мистера Хевишэма. Перед ним встал образ прелестного ребёнка, оставленного им в Корт-Лодже, беззаботно лежащего на тигровой шкуре, с разметавшимися кудрями и ясным розовым детским личиком.
– Красивый мальчик, мне кажется, красивее, чем обыкновенно бывают мальчики, милорд, хотя, возможно, я и плохой судья. Только, позволю себе заметить, вы найдёте его несколько непохожим на большинство английских детей.
– Я не сомневался в этом, – прохрипел граф, страдая от приступа подагры. – Банда нахальных попрошаек – вот что представляют собой американские дети. Я достаточно
