хмыкнул Сократ на столе с черепами. – А вы думаете, что могли бы в чём-то переубедить Малыша?
Родриго Грубиан теребил свою чёрную бороду.
– Неслыханный упрямец, – согласился Сократ. – Я знаю. – Он обошёл очередной поддельный череп и решительно остановился. – Но всё равно мы должны попытаться! Послушай, разбойник, отправимся за Малышом вместе. Нельзя допустить, чтобы его история закончилась несчастливо!
Рыцарь-разбойник от страха едва не лишился дара речи.
– Вместе? – сипло переспросил он. – Дорогой Сократ, я никогда не покидаю Гробург.
– На сей раз придётся, – сурово проговорил попугай. Он уже взял нити в свои руки, хотя, строго говоря, рук у него не было. – Твой кукольный вагончик, разбойник, ждёт тебя у ворот, – сказал он Родриго Грубиану.
Пятая глава,
в которой Малыш превращается в жуткое чудовище
В то время как где-то неподалёку рыцарь-разбойник Родриго Грубиан напяливал на себя выходные доспехи, Малыш пробивался сквозь дикие дебри Страхопущи. Как вы знаете, он отправился, чтобы совершить как можно более опасное преступление. И вы догадываетесь, что Малыш имел лишь очень приблизительное представление о том, что это может быть за преступление. Ведь Малыша гнала не алчность, которая не даёт покоя большинству рыцарей-разбойников. Им руководило желание стать оруженосцем Родриго Грубиана, чтобы в конце концов стать таким же, как Родриго Грубиан.
Конечно, тут крылось некое недопонимание, ведь Малыш не собирался выращивать овощи во дворе крепости и разводить кактусы на подоконниках Южной башни, а в остальное время прятаться от мира за самодельными черепами. Он мечтал оседлать чудище морское, споить до бесчувствия ледяных великанов и сыграть в карты с самим чёртом – как тот Родриго Грубиан, который существовал лишь в сказках, выдуманных Родриго Грубианом.
Ведь и морские чудища, ледяные великаны и сам чёрт существовали только в сказках Родриго Грубиана. В Страхопуще их точно не было. Там жили, помимо медведей, удавов, блуждающих огоньков и обычных ночных зверьков, разве что болотные друды, подколодные гномы да кобольды. А на них Малыш, жаждущий приключений, даже внимания не обращал – видимо, оттого, что болотные друды, подколодные гномы и кобольды хотя и часто встречаются в тёмных лесах, но редко попадаются в тех историях, которые любил Малыш.
Особенно натерпелись от него в тот день подколодные гномы, потому что невнимательный Малыш то и дело наступал им на головы. Он и кобольда сбил с ног, думая при этом, что всего лишь отстраняет с дороги ветку. И тщетно окрик болотного друда предостерегал его, чтоб не наступил на только что вырытую болотную нору, – Малыш не услышал. Ведь он был по уши занят мечтами о морских чудищах, ледяных великанах и о самом чёрте, а остаток мыслей тратил на то, как бы совершить самое опасное из преступлений. Может, напасть на царскую карету, как это делал Родриго Грубиан, заодно разгромив в одиночку целый эскадрон рыцарей? Или лучше ограбить королевскую сокровищницу и вынести оттуда мешки бриллиантов и золота?
Малыш уже обдумывал следующие варианты преступлений, когда пропустил мимо ушей отчаянный крик друда и провалился в чёрную, особенно глубокую болотную дыру. Трясина, булькая, сомкнулась над его рыжеволосой головой. Но не думайте, что на этом кончится история Малыша, ведь местный болотный друд не собирался ни с кем делить своё обиталище. Он вытолкал непрошеного гостя, и Малыш, откашливаясь и отплёвываясь, снова очутился на твёрдой лесной почве. Отдышавшись, он с удивлением оглядел себя. С головы до ног он был покрыт чёрной грязью. Из ярко-пёстрого костюма Арлекино, сшитого мамой Дик, не видно было ни лоскутка, и, когда Малыш ощупал голову, под пальцами он больше не ощутил свою рыжую шапку волос, а только влип в слой грязи, такой клейкой, что даже со щёк не смог её оттереть.
– Ну и ладно, – сказал он себе. – Если дядя Родди не разрешил мне надеть доспехи, пусть эта липкая грязь будет моими доспехами.
Это показалось Малышу подходящим для рыцаря-разбойника, потому что очень уж чистым рыцарь-разбойник и не мог быть. Представить себе нельзя, чтобы рыцарь-разбойник позволил маме Дик засунуть себя в корыто для мытья, как это позволял с собой проделывать Малыш до того, как подался в рыцари-разбойники. И эта мысль так понравилась Малышу, что он продолжил путь через Страхопущу в приподнятом настроении и вскоре, весело насвистывая, вышел на опушку леса.
Он очутился на холме с видом на живописную долину. Тут не было ни крутых скал, какие громоздились вблизи Лихогорья, ни мрачных громадных деревьев и коварных болотных ям, как в Страхопуще.
Тут были лишь пологие холмы, по холмам вились дороги, вдоль дорог покачивались от мягкого бриза пышные кусты. Вот только что вершины Страхопущи омрачали Малышу путь, а теперь на синем небе сияло солнце, благосклонно озаряя зелёные луга.
В бывшем ярком костюме Арлекино Малыш хорошо бы вписался в этот ландшафт, но в своих новых грязевых доспехах он выглядел скорее исчадием Страхопущи, как будто его породили чёрные скалы Лихогорья во время камнепада, а друды вскормили его своими проклятиями.
Правда, Малыш и думать забыл о том, что он весь покрыт панцирем грязи. Он смотрел вдаль, на ландшафт своего будущего преступления как на красиво упакованный подарок и даже не удивился, когда на вершине дальнего холма показалась карета, будто кто-то вызвал её сюда специально для него.
– Прекрасно, – сказал он себе. – Вот и решился вопрос с моим опасным преступлением.
С этими словами Малыш ринулся вниз по склону.
Приближавшаяся карета и впрямь была словно из
