Потом они повалились на ковёр и оба сели по-турецки. Под рукою графа возник на полу серебряный поднос с двумя кубками, фруктами и ароматной сдобой. И он же первый схватил божественную булку, обсыпанную зёрнышками, с хрустом разломил, обмакнул в мёд и отправил в рот. Наталия легко присоединилась, а после того, как стукнулись они серебряными кубками и отпили невесть что со стола богов, она спросила:
– Ну а потом-то – что? – сказала Наталия, желая запомнить всё до конца, – и что прикажешь делать тогда?
– Жить. Только жить, – сказал граф, доставая из-за жилета золотые часики, – и не я прикажу, а ты сама выберешь и решишь жить. Совершенно по-новому, новым образом.
– Истинно. Без старых страхов и масок.
– Благодарю, – прошептала Наталия как во сне.
Сейчас виделось ей то алое будущее тоже как в тумане и не картинами, а нежнейшим и сильным чувством, где она навек была слита с Алым Королём, с Сердцем Духовного Существа, коим являлась её высшая часть. "Вот я, настоящая" – подумала она и сказала кому-то:
Жанна без костра
Cказка по документам.
…Наши спящие души множат тьму. Как пробиться Свету в жизнь человеческую? Послать на землю "светильники" – светлые души. Многие из них узнали преследование, изгнание или страшную смерть, ибо мешали сну. Потом этих людей превращали в легенду, чтобы они становились вымыслом и никого не беспокоили. А чтобы история их жизни не стала примером для других, она делалась небывалой сказкой, чтобы никого не очаровала глубина правды… До неузнаваемости переписать документы, спрятать, а лучше сжечь, чтобы никогда люди не нашли эту дверь и не устроили сквозняк в уютном, старом доме. Он может сдуть паутину и колыбельный запах привычной жизни!
…Однажды люди затеяли очередную войну, которая затянулась на сто лет. Тьма мерзостей убийства и пороков расплодилась непомерно, грозя человеческому роду вырождением и гибелью. Тогда Свет послал на землю Чудо, смявшее легионы тьмы, – словно огненный меч рассёк бурый туман! И сразу же в открывшееся пространство Свет хлынул долгожданной эпохой Возрождения: явился прекрасный цветок Ренессанса. Вздохнула душа человечества, и засияли радугой сотни гениев всех искусств! В ответ им, как роса на солнце, засверкали благодарностью миллионы человеческих сердец, наполняясь блаженством утолённой жажды, светом животворящим.
Писатель Смородин поехал в Париж повидать бывшую жену Нину и сына Диму. Нина побыла в Москве балериной, женой Смородина, а потом вышла замуж за француза и укатила с Димкой в Париж. По приезду Смородин сразу же попросил Нину свозить его в Домреми, – деревушку, где провела детство Жанна д`Арк. Нина выразительно посмотрела на Смородина, но повезла.
В стекло машины бил тЁмно-серый ливень. Они ехали в сторону Нанси, а Домреми ещё предстояло искать. На глупые вопросы Димки, мотавшемуся маятником на заднем сиденье, Нина отвечала коротко и с раздражением. Она хорошо знала Смородина – невыносимый чудак. Поэтому она от него и сбежала. Но он и тут достал её с очередной бредовой идеей. Бензина не жалко: просто её тошнит от участия в достижении неясной цели. Она глянула на Смородина. Сидит, впился глазами в еле видимые сквозь потоки воды окрестности. Изготовился. Димка бьётся о стекло, как тюлень в цирке. Смородин ёрзает. С утра надел свитер наизнанку. Нина попробовала завязать разговор, чтобы дать волю желчи. Через пять минут они, как всегда, разругались.
– Хватит! – Нина лихо влетела на стоянку мотеля. – Я хочу естЬ.
Сын поскакал в кафе, Нина пошла за ним, гордо раскрыв зонтик. Смородин остался в машине. Когда Димка принёс папе кофе и круассаны, в машине никого не было.
Через три часа поисков, Смородин был найден в Домреми. Он сидел под старым треснувшим дубом с вороной на голове. При приближении полицейского ворона улетела, а Смородин очень удивился, что его искали. Он уверял Нину, что оставлял в машине записку.
Всю неделю он торчал в Домреми, почти не зная языка, остановившись у некоего Матье, торговца сувенирами. Он правильно принял Смородина за чокнутого туриста-паломника. Матье увидел, как Смородин бродит по Домреми без сумки и без машины с открытым ртом, – такие сюда постоянно приезжают. Матье пригласил гостя к себе, показал комнату, где можно остановиться и угостил кофе. Тут же к Смородину на колени взобралась маленькая девочка с альбомом и карандашом. Смородин посмотрел на альбом, как на ароматное жаркое.
Несколько дней Матье и его дочка дивились на нарисованных рыцарей, дам, их пажей, гербы, лошадей и крепости: когда-то Смородин учился в Строгановке. Конечно, писатель ежедневно заглядывал в чудом сохранившийся дом Жанны и церковку, где некогда она молилась. Когда через неделю за постояльцем заехала сердитая молодая женщина с мальчиком, Матье подарил ему на прощанье бутылку вина и маленькую фигурку Жанны в латах. Крошечная девочка, стоя на пороге дома, громко чмокала пачку рисунков.
Вернувшись в Москву, Смородин стал собирать материалы для книги о Жанне, атакуя библиотеки и знакомых. Когда к нему пришла старая приятельница по Строгановке – бутафор Каля, чтобы, как всегда, взять вещи Смородина в стирку, она увидела, что тот разговаривает с живой вороной, сидящей на пыльной вазе на шкафу. Каля рассмеялась бы, но Смородин был серьёзен до жути. Она молча ушла, забрав его шмотки. Дома, перед тем как класть вещи Смородина в стиралку, она всегда проверяла карманы. Не раз там оказывались нужные квитанции или линяющий фантик. На этот раз в кармане брюк была записка: "Нина, не сердись. Я в Домреми. Доеду на попутке."
Ворона сама себя подарила Смородину. Это случилось, когда поиски литературы о Жанне привели писателя к одному кукольнику. Высокий бородатый сказочник-куклодел жил в старой квартире о двух комнатах, в одной из которых размещалась мастерская. В углу стоял маленький театрик с занавесом и рампой для освещения сцены. У окна – столик и плетёное кресло, штопанное проволокой, кое-где подзолоченное, с тёртой плюшевой подушкой. Стеллажи под завязку забиты книгами, кусками пород, портретами, старинными игрушками, лампами.
Когда бородач открыл шкаф с куклами, в него сразу же впились десятки глазок и было ясно, что он для них – Мастер. Вроде отца-творца. Смородину его рекомендовала одна актриса: "У этого есть всё". Писатель и кукольщик как-то сразу сошлись. Мастер показал Смородину небольшую деревянную марионетку в средневековой куртке, вышитой лилиями, узких штанах-шоссах и пурпурном плаще.
– Это Жанна, – сказал мастер и марионетка подняла руку с топором.
– Жанна д`Арк! – воскликнул Смородин, а марионетка не замедлила ударить его топором по пальцу.
– Запомни, писатель, – произнес бородач твердо, – никогда при жизни никто не называл её д`Арк. Эта фамилия появилась "у неё" через сто лет после смерти.
Мастер оказался обладателем папки с копиями документов, скопированных им из книг, опровергавших сусальную легенду
