морковью, А Тимуш, морщась и постанывая, чистил свеклу.
Под руководством Проши все овощи мы засыпали в чугунок. Кируш и Гриша подгребали уголь, чтобы побольше было жару, подкладывали лучинки. Одним словом, дело шло. В чугунке булькал наш суп.
Через некоторое время Проша снял с гвоздика большой половник и зачерпнул для пробы. Мы не сводили с него глаз. Кируш громко сглотнул слюну.
— Ну, как? — тут же спросил он.
Проша задумчиво пожевал губами.
— Что-то вкуса нет. А, ребята? — удивился он.— Попробуйте сами. Чего-то не хватает, пожалуй!
Все по очереди приложились к половнику. Первым, как пострадавший, Тимуш. Он тоже почмокал губами и авторитетно заявил:
— Я бы масла добавил…
Гриша даже зачем-то понюхал палец, которым мазнул по половнику.
— Не в масле дело,— сказал он.— Не хватает лаврового листа и укропа. Верное слово, братцы! Без этих приправ — какой же суп!
— Вот еще! — возразил Кируш.— Терпеть не могу лаврового листа. Запах полыни и то лучше. Сюда надо добавить чесноку! От него — вкус. Ей-богу! И полезно. Кто ест чеснок, того болезни обходят. Мне брат говорил, а он у нас врач, он-то все знает. Народное средство!
Никто спорить не стал. Народное, так народное. Проша, выслушав всех, поднял палец кверху.
— Берем на вооружение все предложения! — провозгласил он.— Добавим чеснок, укроп, масло, лавровый лист. А ты чего молчишь? — обратился он ко мне.— У тебя что. мнения нет?
Я сразу и не нашелся, что ответить. Но, поскольку раньше речь шла об укропе и лавровом листе, я вспомнил о сэрде4. Это было мое любимое блюдо, и я неуверенно предложил:
— А что если положить сэрде? Не знаю, как вы, а я его люблю. Особенно зимой такой суп очень вкусный.
— Это верно,— подхватил меня Гриша.— Суп-сэрде я ни на что не променял бы. Только где его взять?
— Сэрде?! Ха-ха, да у нас его сколько угодно! — обрадованно подхватил Проша.— В чулане целый мешок. Засушили на всю зиму. На огромный котел хватит!
— Давайте сварим суп-сарде! — поддержал меня и Тимуш.— В нем столько витаминов! А для человека витамины — первое дело…
— Стой! Стой! — вмешался тут Кируш.— А как же чеснок? Забыли?
— Не забыли,— успокоил его Проша.— Я сказал же — учтем все пожелания. Положим сэрде, лавровый лист, укроп, чеснок. Все!
— Не забудь и масла,— оказал Тимуш.
Проша отправился в чулан. Повозившись там, он принес все перечисленное и немедленно запустил в чугунок. Вода тут же перестала бурлить. Масса приправ поднялась на поверхность и сгрудилась большой пенной накипью.
— По-моему, суп будет — первый класс! — заметил Проша, энергично орудуя в чугунке поварешкой.— По запаху чую! Язык проглотите. Точно, говорю!
— Поглядим,— остановил его Гриша.— Только бы побыстрее он сварился. А то у меня живот от голода к спине прилип.
Пока суть да дело, чугунок снова закипел. Проша подождал немного, еще раз помешал половником и опять взял на пробу. Сощурившись, он поднес поварешку к губам. Но, едва коснувшись варева, подпрыгнул на месте, затряс головой, замычал.
— Да ты подуй, подуй! — нетерпеливо подтолкнул его Кируш.— Ошпаришь язык, никакой суп не будет нужен!
— Горячий! — морщась, прошепелявил Проша и начал дуть. Кируш согнувшись тоже попробовал суп и отпрянул.
Уморительно было на них смотреть. Сняв пробу, Проша поднял глаза к потолку и стоял задумчиво. Кируш рядом судорожно дергал кадыком.
— Ну, как? — спросил я Прошу.— Да не тяни!
Проша, не отвечая, еще раз попробовал из половника и пожал плечами.
— Не понимаю,— сказал он.— Чего не положи, а вкус у этого супа не меняется. Пробуйте! Может, я уже ничего не различаю?
Кируш ринулся к половнику, но его остановил Гриша.
— Погоди! Ты так голоден, что тебе трудно судить,— ехидно заметил он.— Лучше я!
Кируш хотел заспорить, но Гришу поддержали Тимуш и я. Кируш обиженно отошел в сторонку. Гриша аппетитно почмокал губами.
— Вай, вай! — хлопнул он себя по лбу.— Как же мы забыли?!
— Что? — встревожился Проша.
— Про перец! Без него у супа какой вкус? Пф! Никакого! — торжественно объявил он.— У нас дома столько его кладут, что даже губы сводит. Между прочим,— поднял он наставительно палец,— перец определенно действует на губы. Мама говорит, что у тех, кто любит перец, губы толстыми не бывают. Говорят, перец их сужает.
— То-то я смотрю, что губы у тебя маленькие, круглые как пряслице — ехидно заметил Кируш.— А если они станут еще меньше, как ты есть будешь? Придется нормальные губы взаймы у других брать…
Тимуш, прижимая к груди больную руку, точно маленького ребенка, прыснул. Вслед за ним расхохотались Проша и я. Кируш победно улыбался.
Гриша рассвирепел. Он отшвырнул половник и шагнул навстречу Кирушу.
— Ах ты, длинный червяк! — закричал он, покраснев от обиды.— Задумал мой рот мерить? Обрати внимание на свой! Туда свободно вплывет пароход!
Теперь красным от гнева стал Кируш. Он тут же начал засучивать рукава.
— Говори да не заговаривайся! — закричал он.— Я тебе покажу такой пароход!.. Не то что пароход, тебя самого проглочу…
Дело принимало скверный оборот. Кируш и Гриша считались самыми сильными в классе и нам, мелюзге, вряд ли их было осилить, если бы они схватились. Но тут между ними бесстрашно встал Проша.
— Ребята! Деритесь, но только не у меня в доме! — сказал он.— А потом — суп? Если вы подеретесь, его есть будет некому!
Не знаю, какой тут довод подействовал больше, но Кируш и Гриша неожиданно смирились. Кируш перестал засучивать рукава, а Гриша поднял половник, зачерпнул в кадке воды и отмыл его начисто. Но при этом он упрямо повторил, обернувшись к Проше.
— А перца надо
